Мадена печально вздохнула. Я посмотрел на Надью. Она опустила глаза, и ее губы вздрогнули.

– Рэй, – начала она неуверенно, – мне кажется, что…

– Мне кажется, что нам следует подумать о разводе, Надья. Так будет лучше для нас обоих.

– О разводе?! – дружно ахнули мы с Маденой.

Надья распахнула глаза и вытянулась на стуле.

– О разводе? Но как… Рэй, ты вообще думаешь о том, что ты говоришь?! Мы женаты не месяц, а семь лет! И у нас есть дети, двое детей…

– Я хочу найти такую женщину, которая достойна быть матерью моих детей. Мне будет тяжело без тебя. Но я справлюсь, поверь мне. Эта жизнь научила меня быть сильным. Да, мне уже не двадцать, и даже не двадцать пять. Но я не хочу жить с женщиной, которая меня не ценит. Я очень люблю тебя, Надья. Я люблю тебя с того момента, как увидел в толпе твои глаза. Но на таких женщин, как ты, нужно смотреть со стороны. Потому что они всегда останутся свободными. Даже будучи замужем. Ты меня слышишь?

На этот раз молчание продлилось пару минут. Рэй сидел, полуобернувшись, и разглядывал пейзаж за окном, а Надья беззвучно плакала, закрыв лицо руками. Я чувствовал, что следует что-то сказать, и не нашел ничего более умного, чем:

– Может быть, кофе?

Все дружно встрепенулись, посмотрели на меня, и я подумал о том, что мне хочется спрятаться под стол.

Надья достала из сумочки зеркало и оглядела себя.

– У меня потекла тушь, – сказала она печально и поднялась.

Мадена взяла ее за руку.

– Идем. Я тебя провожу.

Мы с Рэем остались вдвоем.

– Кофе, сэр? – спросил я.

– Водки, сэр, – ответил он, не удостоив меня взглядом.

Рэй сидел, подперев голову рукой, и смотрел на то, как я разливаю водку по рюмкам.

– Наверное, со стороны это выглядело смешно, – сказал он.

– Твое заявление меня шокировало.

– Ты считаешь, что я перегнул палку?

– Думаю, решать тебе.

Мы выпили. От закуски Рэй отказался пренебрежительным жестом. Вместо этого он наполнил рюмки в очередной раз.

– На самом деле, – заговорил он, – я плохо представляю себе жизнь без нее. Да чего там. Не представляю вообще. Не думаю, что смогу прикоснуться к женщине. Может, только через год.

– Ты говоришь таким тоном, будто уже все решил.

Рэй посмотрел на меня и рассмеялся. Этот смех был совсем не характерным для него – злым и высокомерным.

– Ты видел слишком мало женских слез, Брайан, если они производят на тебя такое впечатление. Ну ничего, у тебя еще все впереди. Со временем ты приобретешь иммунитет.

– Так ты говоришь о женщине, которую любишь?

– Отношения строятся не на любви. Доверие. Уважение. Компромиссы. Вот на чем строятся отношения.

Я отставил в сторону рюмку.

– Знаешь, Рэй, наверное, я чего-то не понимаю. Уважение, компромиссы, доверие. А давал ли ты своей жене возможность любить себя? Сколько времени ты ей уделял? Да и было ли оно у тебя, между работой и бесконечными пьянками?

– Ты повторяешься, Брайан. Это для тебя не характерно.

– Совсем наоборот! Тем более, что в твоей голове это надолго не задержалось!

Рэй откинулся на спинку стула и посмотрел на меня с высокомерным видом. И я подумал о том, что будь на его месте кто-то другой, я бы нашел способ опустить ему нос.

– Что ты предлагаешь, Брайан? Бросить работу? Думаю, номеров в ее сотовом телефоне от этого не убавится. – Он наклонился ко мне. – Я ненамного старше тебя. Но опыта в жизни у меня побольше. А поэтому послушай дурака. Если женщина родилась шлюхой, то она шлюхой и умрет. И ей не помогут даже сто поясов верности.

– И поэтому ты вправе лишать эту женщину возможности любить?

Рэй махнул на меня рукой.

– Ты идиот, Брайан. Ты свято уверен в том, что твое мнение – единственное правильное, а все вокруг тебя только и делают, что чешут языком! С тобой бесполезно о чем-то разговаривать!

– А я и не собираюсь общаться с человеком, который возомнил о себе невесть что и клеит на других ярлыки!

– Вот и хорошо! Давай помолчим!

И Рэй демонстративно повернулся ко мне спиной.

Молчали мы долго. Это было такое молчание, когда от напряжения дрожит воздух, но тишину никто не нарушает. Я мысленно молил Бога о том, чтобы Мадена и Надья поскорее вернулись, так как чувствовал себя так, будто я где угодно, но только не у себя дома.

– Я очень сильно люблю ее, Брайан, – вдруг заговорил Рэй. – Мне иногда дае страшно от того, как сильно я ее люблю. Порой я думаю, что еще совсем немного, еще один крошечный шаг – и я сойду с ума. – Он помолчал. – Это все глупости. Я никогда не отпущу ее. Может, я и тряпка, да, но я никогда не отпускаю то, что принадлежит мне. А она моя. – Он глянул на меня через плечо. – Вам это знакомо, сэр?

– Более чем, сэр, – вздохнул я. – Я рад, что вы снова стали собой. Еще водки?

– Буду премного благодарен, – кивнул Рэй с достоинством коронованной особы.

Мадена и Надья вернулись заметно посвежевшими. Волосы последней были влажными и аккуратно заплетенными, и я сделал вывод, что она приняла душ.

– Вы похожи на двух алкоголиков, – рассмеялась Мадена, присаживаясь.

Рэй поднялся и подошел к жене. Надья предприняла неуверенную попытку посмотреть на него с вызовом, но тут же обреченно опустила глаза.

– Вот так жена должна смотреть на своего мужа, – сказал Рэй – но не серьезно, а с теплотой и нежностью. Услышав эти нотки в его голосе, я не смог сдержать вздоха облегчения. Впрочем, ни он, ни Надья на это не отреагировали. – Посмотри на меня. Ты же знаешь, что твой глупый муж никуда не уйдет. И знаешь, что я не смогу прожить без тебя даже полчаса.

– Знаю, – ответила Надья тихо, почти шепотом. – Я люблю тебя, Рэй. Ты это знаешь?

– Знаю, – кивнул Рэй и обнял ее.

Мадена улыбнулась и тактично отвела глаза.

– Эй, вы тут не одни, – напомнил я.

Рэй и Надья вздрогнули и посмотрели на меня, будто в какой-то момент забыли о нашем существовании.

– Время для кофе.

Рэй покачала головой.

– Спасибо, старик, но уже поздно. Думаю, нам пора домой.

– Зачем куда-то ехать? На улице ночь. Оставайтесь у меня.

Надья провела рукой по волосам.

– Ах! Я забыла в ванной обруч. Пойду принесу. – Она посмотрела на мужа. – Тебе не помешало бы умыться, дорогой. Ты выглядишь так, будто только что опустошил бутылку водки.

Может, Рэй и не обратил внимания на то, что обруча на его жене сегодня не было, но намек он понял.

– Спальня вторая слева, – сказал я. – Только не увлекайтесь, у меня нервные соседи.

После того, как Рэй и Надья поднялись наверх, мы с Маденой отправились пить кофе. Я достал пакет покрытого шоколадом печенья, и моя гостья тут же радостно им захрустела.

– Я так рада, что они помирились! – сказала мне Мадена. – Я не верю в то, что они когда-нибудь расстанутся, ведь они так любят друг друга! Это видно даже со стороны.

– Только пусть любят друг друга потише, пока кто-нибудь не вызвал полицию.

Мадена улыбнулась и взяла с блюда кусочек печенья.

– Давай заберем твои вещи завтра, – сказал я.

– Завтра? – удивилась Мадена. – Но ведь… мы планировали сделать это в пятницу.

– Знаю, но мы просто обязаны сделать это завтра.

Мадена смотрела на меня серьезно и сосредоточенно, и я решил, что следует пояснить сказанное.

– Я постоянно об этом думаю и летаю в облаках. Брожу по коридору и натыкаюсь на своих коллег. Этому следует положить конец. Желательно, до того, как все признают меня сумасшедшим.

Мадена поставила чашки в раковину и включила воду.

– Тогда мне придется уйти с работы пораньше, – сказала она.

– Но ведь мы договаривались, что после переезда ко мне ты не будешь работать, – проговорил я, приблизившись.

Мадена удивленно посмотрела на меня.

– Мы о таком не договаривались!

– Ну, значит, договорились сейчас. Моя женщина не будет работать.

– Она может хотя бы помыть посуду?

– Ни за что! Это может испортить ее маникюр.

Мадена сделала шаг к раковине, но я пресек упорные попытки достигнуть цели, обняв ее за талию.

– Но у меня нет маникюра! – расхохоталась она, пытаясь вырваться.

– У всех женщин есть маникюр. Положись на меня, я профессионал.

– Эй, вы тут не одни! – послышался со стороны двери голос Рэя.

Он вошел, на ходу застегивая рубашку, и с довольным видом оглядел нас.

– Вы деретесь за право мыть посуду? – Он повернулся ко мне. – Дай мне стакан воды, дружище. Умираю от жажды.

Рэй выпил целых два стакана воды, после чего блаженно зажмурился.

– Спасибо! Ты спас мне жизнь на целых пять минут! Я подслушал интересные вещи…

– Надеюсь, они останутся между нами, господин Сплетник? – угрожающе спросил я.

Рэй кивнул.

– Разумеется! Я нем как рыба! Ну… как рыба из семейства тех рыб, что любят поговорить.

Часть третья

Нью-Йорк, 2008 год

Глава 1

Когда я вышел из здания аэропорта, солнце уже поднялось. Пришлось надеть солнцезащитные очки.

Я присел на одну из скамеек и закурил. Все мои вещи исчислялись бумажником, документами и пачкой сигарет. Именно поэтому я никак не мог осознать, что приехал в город, который в последний раз видел десять лет назад. Все выглядело так, будто мне предстоит очередной визит в магазин.

Город изменился, это можно было наблюдать во всем: в лицах, в шуме машин. И от осознания этого становилось тоскливо. Хотя вряд ли у меня на душе могло стать еще хуже, чем сейчас.

Я поднялся и прошелся по тротуару взад-вперед. Следовало заказать такси и поехать домой. Точнее, туда, где когда-то был мой дом. Я разглядывал скучавшего таксиста и думал о том, что еще ни разу в жизни не испытывал столь противоречивых эмоций.

– Такси, сэр? – окликнул меня водитель.

– Секунду, – услышал я за спиной.

Лизу я узнал сразу – она не изменилась. Разве что одета была скромнее обычного – строгое черное платье и накинутый на плечи плащ.

– Здравствуй, малыш. – Она подошла ко мне и оценивающе оглядела. – Ты ли это? Сними очки.

Я опустил очки на кончик носа и вернул их на прежнее место.

– Извини. Солнце мешает.

– Это и правда ты, Брийян. – Она называла меня так же, как и раньше, на французский манер. – Какой джентльмен. Едем. – Лиза легко подтолкнула меня в спину. – Я ужасно голодна!


…Мы заняли столик у окна.

– Помнишь это место? – спросила Лиза с улыбкой.

– Помню. – Я достал из бумажника кредитную карточку. – Заказывай все, что хочешь, ни в чем себе не отказывай. Я буду только кофе. У меня нет аппетита.

Лиза взяла кредитную карточку, разглядела ее, вернула на место и, жестом подозвав официантку, заказала фруктовый салат.

– Ну, что ты молчишь? Развлеки даму. Расскажи мне что-нибудь.

– Я разочарую тебя. Мне нечего рассказывать.

– Как же так? Мы не виделись десять лет. Расскажи мне, каково это – жить в Нью-Йорке. Иметь свой дом и платиновую кредитную карточку. И каково это – быть холостяком в двадцать семь потому, что когда-то ты спал с женщиной своего отца думаешь о ней каждый вечер. Я хочу послушать.

– А каково жить с человеком, которого ты не любишь? С тем, кто готов целовать тебе ноги только потому, что… тьфу! – Я отшвырнул пустой пакетик из-под сахара. – Каково это – спать с человеком только из-за его денег? Расскажи! Вот уж интересно послушать!

Лиза почистила мундштук.

– В тебе проснулась совесть? Не поздновато ли? Ты ни разу не написал домой, ни разу не позвонил.

– А кто-то в этом доме помнил мое имя?

– Знаешь, однажды он принес домой пару твоих статей. У него в гостях были профессора из университета, его коллеги. Он показал им статьи и сказал: «Это написал мой сын». А один из профессоров ответил: «Я знаю его, он с отличием окончил Гарвард. Талантливый мальчик. Вот увидишь, он многого добъется в этой жизни».