Я вздохнул и, подперев голову рукой, посмотрел в окно. Следовало отвезти компьютер в мастерскую, купить еду и оплатить счета. И еще мне хотелось навестить мадам. Моя рука уже потянулась к телефонной трубке, но в последний момент я решил, что неплохо было бы сделать ей сюрприз.


…Погода была великолепна. Светило солнце, и после трех дней добровольного заточения дома каждая клеточка моего тела жаждала тепла и свежего воздуха. Оставив прохладный офис мастера, я надел очки и с деловитым видом побрел вперед, разглядывая витрины магазинов и людей на улицах.

Минут через тридцать я набрел на книжный магазин и, по своему обыкновению, застряв там на целую вечность, с улыбкой получившего подарки ребенка вынес оттуда светло-зеленый пакет с несколькими новинками. После этого я купил небольшую бутылку сока и, усевшись в парке, принялся за одну из купленных книг.


…Мадам моего визита не ждала: сюрприз удался.

В доме было шумно.

– Привезли мебель, – пояснила хозяйка, прикуривая от зажженной мной спички. – Ужасный бардак. Сбиваюсь с ног. Как ты, гаденыш? Я давно тебя не видела.

– Дела? Смотря в каком плане…

– У тебя есть дурацкая привычка все усложнять.

– Лианна здесь?

– Она собирается уезжать. Можешь заскочить к ней ненадолго.

Я повернулся и пошел по направлению к лестнице, но мадам заговорила снова.

– Но только после того, как мы закончим разговор. И не поворачивайся спиной к даме, сукин сын!

– Но ты ведь сказала, что занята!

– Если ты хочешь, чтобы тебя отпоили коньяком, лучше говорить прямо. И не надо мне этих спектаклей а-ля «я никому не нужен».

Стоявшая чуть поодаль Ада прыснула со смеху.

Мадам кивнула ей с улыбкой.

– Если что-то понадобится, дорогая – я у себя.


…Я не нуждался в том, чтобы меня отпаивали коньяком, но принял предложение мадам. Мы сидели на ее балконе и смотрели на город.

Мадам размышляла.

– Ты наломал слишком много дров, – нарушила тишину она. – Тебе впору ставить у себя дома камин.

– Дело в том, что я совершенно запутался со всем этим. То есть… я не могу сказать, что остался равнодушным к тому, что мне сказала Надья. Я, конечно, могу сыграть все, что угодно. И могу сделать какое угодно лицо. Я вообще хороший актер. Наверное, даже слишком хороший. Но это совсем не значит, что я чувствую то же самое.

– Думаю, ты понимаешь, что ты – центр всего этого, гаденыш?

– Думаю, ты понимаешь, что я и понятия не имею, что мне делать?

– И не дерзи мне. Ты ужасно себя ведешь.

Я посмотрел на остатки коньяка в бутылке и после секундного колебания разлил все по рюмкам.

– Может быть, мне уехать? Куда-нибудь подальше?

– Как бы далеко ты не уезжал, от себя ты не уйдешь. Ты любишь эту женщину, Брайан. Просто не хочешь себе в этом признаться. Ты даже представить себе не можешь, как это больно – каждое утро открывать глаза и думать о том, что на расстоянии вытянутой руки есть твой человек. Но этот человек твоим никогда не будет. Только потому, что он не верит самому себе. А Надья… она странная женщина. Мы знакомы давно, но я не могу сказать, что хорошо ее знаю. Но одно я могу сказать тебе точно – она не для тебя. И ты не для нее.

Я разглядывал крошечную птицу, которая вальяжно расхаживала по перилам балкона.

– Не верит самому себе? Что это значит?

– Ты сам прекрасно знаешь, что это значит.


… Когда я поднялся к Лианне, она накладывала макияж.

– Проходи, – сказала она, закрывая рукой лицо. – Я скоро.

Я присел в кресло, рассеянно полистал журнал. В комнате пахло духами и еще чем-то, похожим на тропические фрукты, играло радио. Я вспомнил попытку Лианны скрыть незаконченный макияж и улыбнулся. Почему-то в памяти возник период отношений с Маденой и ее привычка красить губы в общественных местах. Впрочем, Мадене до леди было далеко, хотя она упрямо старалась доказать обратное.

– Я убрала в комнате, – заговорила Лианна, появляясь на пороге. В зубах она держала шпильки, которыми намеревалась закрепить прическу. – Будто знала, что ты придешь! Надеюсь, ты не принес плохих вестей? В последнее время их многовато.

– Что случилось?

Лианна положила на диван небольшой рюкзак и опустилась рядом. На ней были голубые джинсы, светлая рубашка и удобные спортивные туфли. Можно было подумать, что она собралась в поход.

– Маме стало хуже. Ее положили в больницу. Придется уехать. Я очень за нее волнуюсь. – Лианна помолчала, потом глянула на часы. – О, еще куча времени!

– Тебя подвезти?

– Нет, не стоит. Я прогуляюсь. Люблю гулять пешком.

Лианна заварила зеленый чай, и мы расположились на крошечной, но очень уютной кухне.

– Почему ты не на работе? – спросила меня она.

– У меня нет жесткого графика. Обычно я появляюсь в офисе только два раза в неделю.

– А ты никогда не рассказывал мне, чем ты занимаешься…

Я размешал сахар и выложил ложечку на блюдце.

– Я журналист. Специализируюсь на ближневосточных конфликтах. Занимаюсь переводами, пишу статьи по истории и политологии. Езжу в командировки и на пресс-конференции.

– Неужели ты все успеваешь?

Я пожал плечами.

– Любимым делом я могу заниматься сутками, и на него у меня всегда будет время.

Лианна задумчиво разглядывала свою чашку.

– Это здорово. Я тоже хотела пойти учиться. На юриста. Но отец был против. Он говорил, что это профессия не для меня. Потому что примерная девочка из еврейской семьи должна быть либо медсестрой, либо учителем.

Я поднял на нее глаза.

– Из еврейской семьи? Я и думать боюсь, как бы твой отец отреагировал на известие о том, что ты… близко со мной знакома.

– Потому, что ты не еврей? Это глупости! У моих родителей современные взгляды.

– Мать моя полячка. А вот отец… он родом из Ирана.

Марика широко открыла глаза.

– Из Ирана? Вот так раз! Так вот почему ты такой… странный. Но ты мне нравишься.

Да, не стоило мне влюбляться, подумал я. Или же следовало сказать «мне не стоило убеждать себя в том, что я влюблен»? Лианна подкупила меня тем, чего не было во всех моих женщинах – наивностью и искренностью. Она смотрела на мир глазами ребенка, и мне казалось, что по-другому она не умеет, не догадывается, что бывает по-другому.

Мы сидели на подоконнике, обнявшись, и смотрели вниз.

– Когда ты придешь снова? – спросила меня Лианна.

– Я позвоню.

– Хорошо, – ответила она, не делая при этом ни единого движения. – Но мне пора.

Утомленная мадам сидела в гостиной и пила кофе.

– Уже все? Удачи, гаденыш. Удачи, дорогая.

Мы вышли на крыльцо.

– Я пойду, – сказала Лианна, тоскливо оглядев окна дома.

– Ты точно не хочешь, чтобы я тебя подвез?

– Нет-нет. Мне есть, над чем подумать. Я буду думать о том, что все будет хорошо. Да?

– Конечно. – Я наклонился к ней и поцеловал, и она боязливо глянула на двери.– Чао.

Лианна быстрым шагом пересекла газон, вышла на посыпанную гравием дорожку и направилась к воротам, а я побрел к машине, нащупывая в кармане ключи.

…Я планировал продолжить работу вечером, но навалившаяся лень была слишком непреодолимой, чтобы пытаться что-то сделать. И поэтому я сидел на диване в гостиной и читал в свете настольной лампы. Кошки дремали на ковре и изредка ворочались во сне.

Меня тоже клонило в сон. На часах не было даже десяти, и я не мог понять, что меня утомило – время, проведенное за рулем, городская жара, или же это была усталость от безделья. Я прикрыл книгу, положил голову на подушку и закрыл глаза. Но задремать мне не удалось: я услышал стук в дверь.

Некоторое время моя гостья молчала, методично разминая пальцами сигарету.

– Чем обязан? – заговорил я.

– Ничем, – ответила Надья коротко. – Просто я решила тебя навестить. Ты, наверное, занят. Я поражаюсь, как с твоей занятостью у тебя есть время для того, чтобы быть занятым!

– Нет, я не занят, – сказал я, разглядывая ее. – Я просто не хочу тебя видеть.

Надья передернула плечами и рассмеялась.

– Я делаю тебе сюрприз, а ты говоришь, что не хочешь меня видеть? Очень мило. Я хотела предложить тебе поехать куда-нибудь и выпить.

– Мне кажется, ты и так достаточно выпила. Если Рэй узнает, что в таком состоянии ты садилась за руль…

– Рэй, Рэй, Рэй! А что скажет Рэй? А что подумает Рэй? Я сама решаю, что мне делать, сколько пить и в каком состоянии садиться за руль. И Рэй тут не при чем.

Я накинул куртку.

– Поднимайся. Я отвезу тебя домой.

Надья бросила на меня высокомерный взгляд.

– А я не поеду домой. Мне надоел этот глупый брак. С самого начала было понятно, что нас с Рэем ничего не связывает. Он испытывает потребность о ком-то заботиться, а мне это не нужно. Я ненавижу, когда кто-то сдувает с меня пылинки.

– А твой муж в курсе?

– Разумеется, – кивнула она с улыбкой. – Я ему об этом сказала.

Я повесил куртку на место и подошел к ней.

– И что он тебе ответил?

– Что я могу идти ко всем чертям. Если я думаю, что с тобой мне будет лучше, то так оно и есть. Кроме того, сам посуди, Брайан. Не могла же я ему сказать, что я ухожу просто так. Я хотела сказать правду.

Я опустился в кресло и устало прикрыл глаза.

Надья тоже откинулась на спинку кресла, будто пытаясь принять ту же позу, что и я.

– Но не ты ли хотел, чтобы я его оставила?

– Это был другой я.

– Вот как мы заговорили! Ты думал, что я никогда не скажу такого своему мужу, да, Брайан?

– Я думал, что у тебя осталось хотя бы немного мозгов.

Она презрительно фыркнула.

– Но ведь ты видел, что мы с ним совсем разные люди! Если бы ты тогда попросил об этом… я имею в виду, если бы ты сказал это немного пожестче… ну, ты понимаешь.

– Дай мне телефон.

Надья протянула мне сотовый телефон и замерла в ожидании.

– Кому ты будешь звонить?

– Твоему мужу. Этот спектакль уже сидит у меня в печенках.

Голос у Рэя был не то сонным, не то уставшим.

– Надо же, кто мне звонит, – сказал он, и я сразу понял, что позвонил зря. – Да еще в такой час.

– Послушай, Рэй, я не знаю, что тебе наговорила твоя жена…

– Помолчи-ка, Брайан, – ответил он. – Тебя не должно интересовать то, что наговорила мне моя жена. Я сыт по горло всем этим. В частности, ее причудами и ее мужиками. Включая тебя. Если ты думаешь, что я стану тебя слушать, ты ошибаешься. Наверное, следует сказать, что я считал тебя другом, что я от тебя такого не ожидал. Да, наверное, это и правда так. Только я не чувствую, что должен говорить подобное. Больше я не хочу быть идиотом. – Он усмехнулся. – Ты, в отличие от меня, умный мужчина. Но я все же рискну дать тебе совет – не затягивай надолго. Иначе потом будешь проклинать сам себя.

Я пару секунд слушал гудки в трубке, после чего отключил телефон и вернул его на стол.

Надья по-прежнему сидела неподвижно. Она курила вторую сигарету и улыбалась собственным мыслям.

– Я скажу тебе, что я обо всем этом думаю, – проговорил я медленно.

– «Идиотка, ну какая же ты идиотка», – насмешливо передразнила меня Надья. – Я угадала?

– Я думаю, что твоему мужу нравится, как ты им крутишь. Он, конечно, хороший человек, но в глубине души слизняк, хотя пытается показать обратное. Он не знает, чего хочет. Не умеет стоять на своем. Ему нужна женщина, которая будет держать его за руку и вести. А мне, дорогая, такой женщины не надо. Я сам знаю, куда мне идти.

Надья потрепала прическу.

– Да, это мой муж, – подтвердила она, чуть помедлив. – Но тебе никто не давал права говорить о нем в таком тоне.

– Я буду говорить все, что захочу, и никто не будет решать за меня, что мне следует делать.