Анастасия Эльберг - Женщина не моих снов

Эльберг Анастасия

Женщина не моих снов Городской почти сентиментальный без пяти минут эротический роман Знаешь ли ты, Что в себе таит Женская любовь?

Григорий Лепс

Я посвящаю этот роман любимому мужчине.

Человеку, без которого эта книга никогда бы не родилась.

***

Когда я вышел из здания аэропорта, то солнце уже поднялось – пришлось надеть солнечные очки.

Я присел на одну из скамеек и закурил. Вещей у меня не было – только документы, бумажник и сигареты. Вероятно, именно поэтому я никак не мог осознать, что приехал в город, который в последний раз видел десять лет назад. Казалось, будто мне предстоит очередной визит в магазин.

Город изменился – и это новое можно было наблюдать во всём. В лицах, в шуме машин. И от осознания этого становилось бесконечно тоскливо. Хотя вряд ли у меня на душе могло стать ещё хуже, чем сейчас.

Я поднялся и медленно прошёлся по тротуару взад-вперёд. Следовало заказать такси и поехать домой. Точнее, туда, где когда-то был мой дом. Я молча разглядывал скучающего таксиста и думал о том, что, наверное, ещё ни разу в жизни не испытывал столь противоречивых эмоций.

– Такси, сэр? – окликнул меня водитель.

– Секунду, – услышал я за спиной.

Лизу я узнал сразу – она ничуть не изменилась. Разве что одета была немного скромнее обычного – строгое чёрное платье и накинутый на плечи плащ.

– Здравствуй, малыш. – Она подошла ко мне и оценивающе оглядела. – Ты ли это?

Сними очки.

Я опустил очки на кончик носа, после чего вернул их на прежнее место.

– Извини, не могу. Солнце мешает.

– Это и правда ты, Брийян. – Она называла меня так же, как и раньше, на французский манер. И то, почему она меня так называет, всегда оставалось для меня секретом. – Кто бы мог подумать? Какой джентльмен… В жизни бы тебя не узнала. Ну, едем, едем. – Лиза легко подтолкнула меня в спину. – Я ужасно голодна!

Старое кафе тоже изменилось до неузнаваемости. Поменяли даже название – и теперь я окончательно осознал, что период моего детства остался в прошлом.

Мы заняли столик у окна.

– Помнишь это место? – спросила Лиза с улыбкой.

– Помню. – Я достал из бумажника кредитную карточку и положил её на стол. – Вот, возьми. Заказывай всё, что хочешь – и ни в чём себе не отказывай, пожалуйста. Я буду только кофе. Нет аппетита.

Лиза взяла кредитную карточку, оглядела её, после чего вернула на место и, подозвав официантку, заказала фруктовый салат.

– Ну, что ты молчишь? Развлеки даму. Расскажи мне что-нибудь.

– Я разочарую тебя. Мне нечего рассказывать.

– Как же? Мы не виделись десять лет. Неужели ничего не изменилось? Расскажи мне, каково это – жить в Нью-Йорке. Иметь свой дом и платиновую кредитную карточку. И каково это – быть холостяком в двадцать семь лишь только потому, что когда-то ты спал с женщиной своего отца думаешь о ней каждый вечер? Расскажи, Брийян. Я хочу послушать. Если уж нас снова свела судьба – то почему бы тебе не высказать мне очередную порцию комплиментов?

– А каково это – жить с человеком, которого ты не любишь? С тем, кто готов целовать тебе ноги только потому, что… тьфу! – Я отшвырнул пустой пакетик из-под сахара. – Каково это – спать с человеком только из-за его денег, а? Расскажи!

Вот уж интересно послушать!

Лиза почистила мундштук.

– В тебе проснулась совесть? Не поздновато ли? Ты ни разу не написал домой, ни разу не позвонил.

– А кто-то в этом доме помнил моё имя?

– Знаешь, однажды он принёс домой пару твоих статей. У него в гостях были профессора из университета, его коллеги. Он показал им статьи и сказал: "Это написал мой сын". А один из профессоров ответил: "Я знаю его, он имеет отличный диплом Гарварда. Талантливый мальчик. Вот увидишь, Фред, он многого добъётся в этой жизни".

Я усмехнулся и тоже достал сигареты.

– Надо же. А профессор случаем не упомянул о том, что я плохо сдал разговорный арабский? Отец тогда сказал бы: "Ну, нечему удивляться. Этот ленивый сукин сын не может выучить даже простейший семитский язык"!

Лиза опустила глаза и потушила недокуренную сигарету в пепельнице.

– Давай не будем об этом, Брийян, хорошо? По крайней мере, сейчас.

– А о чём же мы тогда будем говорить? Вспомним старые времена? Поговорим о том, как нам было хорошо вместе? Попробуем начать всё сначала? Да? Попробуем? – Я устало потёр глаза. – Чёрт, Лиза, зачем ты тут появилась? Какого дьявола ты приехала в аэропорт? Мне и так тяжело – и только тебя мне тут не хватает!

Я толкнул стеклянную дверь кафе и вышел на улицу. Лиза неслышно подошла ко мне и коснулась моего плеча.

– Мне тоже тяжело, – вполголоса проговорила она. – Не будь эгоистом. Не сегодня, по крайней мере.

– Ты возьмёшь машину?

– Смешно. – Лиза поправила причёску и достала из сумочки солнечные очки. – Ты думаешь, от машины что-то осталось?

– Ах да… я совсем забыл.

– Посмотри на меня, Брийян.

Я посмотрел ей в глаза; Лиза, чуть сморщив нос, рассмеялась.

– Где ты будешь ночевать, малыш?

– В отеле.

– Нет, смотри внимательно. – Она приподнялась на носки и положила ладони мне на щёки. – В каком отеле? Тебя, наверное, устроит только пятизвёздочный? И дорогая проститутка под боком. От моих услуг ты, конечно же, откажешься.Разве я могу тягаться с женщинами твоего круга – пятьдесят флаконов духов и сто вечерних платьев?

Я взял её за запястья.

– Слушай. И слушай меня внимательно. Я не хочу обсуждать эту тему. Сеейчас мы поедем на похороны. А потом ты поедешь туда, куда хочешь поехать ты, а я поеду туда, куда хочу поехать я.

– Ты делаешь мне больно, Брийян.

– Ты забудешь моё имя – и я останусь для тебя только дурацким воспоминанием из прошлого. Ясно?

Лиза ловко высвободилась, отошла на пару шагов и снова рассмеялась.

– Конечно. А ты продолжишь жить. Вернее, продолжишь бежать. От женщины своего отца? От себя? И лет в сорок, когда останешься совсем один со своими деньгами и своей карьерой, поймёшь, что так никуда и не прибежал.

– А что ты можешь мне предложить? Исповедоваться? Может, тебя убить?

Лиза повертела в руках очки и улыбнулась.

– И чем же это тебе поможет, Брийян? Сделает тебя другим человеком с другой судьбой? Даст тебе шанс вернуться в прошлое и изменить ход вещей? Предположим. А что ты будешь делать дальше? От кого ты будешь бежать потом? Тебе уже не шестнадцать. Мы взрослые люди. Неужели ты не понимаешь, что так, как живёшь ты, жить нельзя?

Я поднял руку, и проезжавшее такси притормозило у тротуара.

– На кладбище, сэр, – сказал я, поудобнее устраиваясь на пассажирском сиденьи. – И сделайте музыку погромче. Я не хочу слышать того, что говорит эта женщина.

Людей на похоронах было до неприятного много – и я с первых минут почувствовал себя очень неуютно. Разумеется, я знал почти всех, что меня расстраивало ещё больше. Пришедшие тут же начали с любопытством разглядывать сына покойного, который не показывался в родном городе десять лет, а теперь вдруг решил снизойти до визита.

– Такие люди, как он, рано или поздно заканчивают свои дни именно так – в автокатастрофах, – сказал кто-то совсем рядом, и я даже поморщился от ощущения, что давно уже перестал испытывать к этому городу подобие нежных чувств, а люди, которые когда-то были хорошими друзьями или даже, можно сказать, семьёй, превратились в совершенно чужих людей. – Подумать только – до чего может довести человека алкоголь!

– И женщины, которые напоминают ведьм, – ответил другой голос, услышав который, Лиза насмешливо фыркнула.

Отца похоронили рядом с мамой. Место рядом с её могилой осталось свободным, и в этом было что-то по-трагически смешное – именно такое, какими обычно бывают шутки судьбы. Я подумал о том, что мне очень хочется увидеть его лицо – но это, разумеется, было невозможно. Наш сосед, старый дядя Том, с которым я успел перекинуться парой слов, сказал мне со вздохом, что за последние два года отец очень постарел, и его волосы стали совсем седыми. А он гордился тем, что в его годы седина добралась только лишь до висков.

– Он стал похож на привидение, – поделился со мной дядя Том (который, к слову сказать, тоже изменился до неузнаваемости, и из полного сил мужчины стал слабым и немощным). – Я вообще перестал его узнавать. А глаза! Я помню, что даже если он грустил, то в его глазах постоянно светились огоньки… А потом они стали похожи на глаза мёртвого человека. Ну, знаешь. Когда человек живёт, а у него внутри всё давно уже умерло… Думаю, он так и не смог смириться с тем, что твоя мать умерла, малыш. Он слишком сильно её любил. Если человек любит кого-то очень сильно, то ему очень сложно смириться и отпустить… даже после смерти.

– Ну вот, теперь они, наверное, вместе, – ответил я.

– Да, – кивнул дядя Том, и на его лице появилось подобие улыбки – правда, немного натянутой и чересчур печальной. – Теперь они действительно вместе. И счастливы. Оба.

На кладбище было много новых могил – и имена на памятниках были мне знакомы. Мой учитель истории. Отец Бена. И ещё несколько людей, при мысли о смерти которых у меня невольно сжималось сердце. Человеческий век короток, и все мы когда-нибудь умрём – но нет ничего страшнее, чем видеть эти памятники.

Я открыл зонт, спасаясь от накрапывающего дождя, и Лиза взяла меня под руку, тоже пытаясь спрятаться от противной мороси.

Священник наконец-то закончил со всеми речами, и присутствующие начали понемногу расходиться. Я сделал шаг к могиле и замер, глядя в неопределённом направлении.

– Все мы смертны, сын мой, – сказал мне священник. – Господь забирает…

– О да, знаю, знаю, – перебил я – это прозвучало немного невежливо, но мой тон меня ничуть не заботил. – Господь забирает хороших людей к себе. Вы уже говорили это, святой отец. На похоронах мамы. Так?

Священник вгляделся в моё лицо и нахмурился. Вероятно, ему-таки удалось вспомнить, кто я такой, а, может быть, и нет – во всяком случае, он понимающе кивнул.

– Я говорю это лишь только потому, что это правда, сын мой. Иногда нам надо слышать слова утешения.

– А почему вы, собственно, решили, что меня следует утешить, святой отец? – поинтересовался я. – В утешителях я нуждаюсь меньше всего. И я ненавижу, когда меня кто-то утешает.

– Господь утешит всех нас, сын мой. Ведь всё в Его руках.

– А кто вам сказал, что я верю в Бога?

На этот раз священник замолчал, смущённо кашлянув, и не нашёлся, что ответить.

– Если бы Бог существовал, святой отец, – продолжил я, – Он бы подумал не только о хороших людях, но и об их близких. Попробовал бы прикинуть, каково это – в шестнадцать потерять мать, а в двадцать шесть остаться без отца. Вы понимаете, о чём я?

– Мне кажется, тебе следует исповедоваться, сын мой, – сказал мне священник невероятно доброжелательным тоном – от этой доброжелательности у меня даже заныли зубы. – Вероятно, ты ушёл от Господа слишком далеко – но всегда, всегда есть путь для возвращения.

– Вероятно, святой отец, – в тон ему ответил я, – у вас найдётся неделька-другая для того, чтобы составить список – да нет, наверное, даже книгу – моих грехов.

Только у меня, увы, времени нет. И я не имею ни малейшего желания тут оставаться.

– Я повернулся к Лизе. – Ну? Что ты стоишь? Пойдём. Я замёрз. И мне надоело тут торчать.

Такси нам удалось поймать минут через пятнадцать – и, удобно устроившись на сиденьи тёплой машины, я подумал о том, что некоторое подобие Бога всё же существует – по крайней мере, для продрогших пассажиров.

Лиза села рядом со мной. Она куталась в плащ и, видимо, тоже порядком замёрзла.

– Ну, – заговорил я, – полагаю, меня дома ждёт горячий ужин и тёплая постель?

Она насмешливо фыркнула, не удостоив меня взглядом.

– Нет, Брийян, другого мужчины пока я не нашла – так что постель никто не согрел, а ужин никто не приготовил.

– Правда? Как досадно… держу пари, ты сейчас будешь убеждать меня в том, что ты всё это время была ему верна.

– Убеждать? Зачем же? Я знаю, тебе было бы приятно это услышать… но я не доставлю тебе такого удовольствия.

Я повернулся к ней. Лиза взглянула на меня, после чего опустила глаза и улыбнулась.

– Да, внешне ты изменился очень сильно. Но глаза у тебя остались прежними. Вот почему я попросила тебя тогда снять очки. Хотела посмотреть тебе в глаза.

Впрочем, ничего нового я там не ожидала увидеть… с тех пор, как тётя Лиза соблазнила невинного мальчика, в них написано только одно: "Хочу, хочу, хочу".

Только вот хочешь ты слишком многого, чтобы действительно решить, что именно.

Хотя… с твоими деньгами можно купить всё, что угодно. Любовь, секс. Да всё, что только пожелаешь. Только вот счастья на деньги не купить. Да, малыш? Как обидно. Зелёные бумажки не такие всесильные, как нам кажется.