Нэнси Прайс - Женщина ночи

– Я надеюсь поработать вместе с Мэри Элиот… – сказал Пол.

– Вот оно что. За бумагами Элиота охотятся из Гарварда, Йеля, Принстона… Вы заручились ее согласием? Она не против, чтобы вы стали его официальным биографом? Согласна она допустить вас к его документам?

– Я очень хочу на это надеяться. Но она все еще скорбит о нем, и мне кажется, сейчас не совсем подходящее время, чтобы быть слишком навязчивым.

Доктор Баттерфилд пристально смотрел на Пола.

– Но вы все-таки кое-чего достигли в результате бесед с Мэри Элиот?

– Я думаю, что не смогу до тех пор опубликовать свою работу, пока детально не ознакомлюсь с документами, черновиками, корреспонденцией Рэндела Элиота.

Доктор Баттерфилд поднялся со своего кресла.

– Ну, ладно, – сказал он, выходя из-за стола. – Я надеюсь, что вы правильно истолкуете нашу беседу и сделаете соответствующие выводы. Он проводил Пола до дверей кабинета. – Биография Элиота – вот что вам необходимо сделать. Напишите ее. Это мой настоятельный совет.

Пол согласно кивнул головой. Он все прекрасно понял. Баттерфилд четко предупредил его – или он пишет книгу, или «прощай, работа».

Дома, на кухне, он увидел свежие номера студенческих газет. Некоторые из статей начинались словами: «Сюжет этой пьесы…» Пол вздохнул. Из всей этой макулатуры чтения заслуживала одна или две статьи.

Он подошел к пишущей машинке и взглянул на напечатанные листы бумаги. Это были его собственные заметки. После каждого обеда с Мэри по пятницам он возвращался домой и записывал все, что она говорила. Это было чудесно. С гениальной простотой она четко раскрывала структуру и внутренний мир каждой книги Элиота. То, что он записывал с ее слов, не шло ни в какое сравнение с тем, что он пытался делать раньше. Каждое ее слово точно попадало в цель, каждая фраза являлась литературным произведением. Теперь он сможет писать очерк за очерком, статью за статьей… Он представил себе глянцевые страницы лучших журналов с заголовками: «Страна Чудес Элиота», «Что общего между Элиотом и Фолкнером». Да, все это может там появиться, если он сможет написать…

Пол вздохнул и выглянул в окно кухни. Он увидел своих соседей, сгребающих граблями прошлогодние листья под теплым весенним солнцем.

Пол надел джинсы и свитер, на котором была надпись «Рэндел Элиот» над стопкой его книг. Он сел в машину и поехал к дому Мэри.

– Мэм! Я хожу по дворам и собираю листву в садах, – сказал он Мэри, когда она открыла ему дверь.

Она тоже была в джинсах. Ее длинные волосы были стянуты сзади шнурком.

– Входите. Где вы взяли свитер с такой надписью?

– Мне напечатали это в одном магазинчике. Вам нравится? Может, вы слышали о Рэнделе Элиоте? Это местная знаменитость.

– Дайте-ка посмотреть… это тот, кто написал все эти книги?

– По-моему, так, – улыбнулся Пол.

– Но ведь вы можете заняться более интересными делами, чем убирать сад?

– Никаких других дел.

– Тогда я помогу вам. Как насчет пива?

– После того, как закончу работу. С чего начнем?

– С самого начала, – сказала Мэри, и они отправились в сарай за граблями. – Я не знаю, что творится в моем саду. Мой отец, который тоже увлекался садоводством, учил меня, что листья надо складывать слоями. – Она туже затянула волосы и провела граблями в сторону дерева. – Он говорил, что первый слой следует собрать граблями, а второй насыпать руками.

Пол стал сгребать листья от изгороди, где их собралось больше всего.

– Я часто думаю о метафоре, которую Рэндел использовал в конце «Незнакомки». Ему великолепно удалось сравнить три дерева с женщинами. Такое может сделать только настоящий мастер пера.

– Да, – согласилась Мэри.

– А Торн? Ведь это Диоген, который среди бела дня несет зажженный фонарь, и никто не замечает его света. Он всю жизнь провел в поисках настоящей женщины. Как не похожи наши американские женщины на его идеал! Поначалу ему казалось, что его женщина – это Катерина, но в конце концов он отверг и ее, и она скрылась в ночи.

Мэри кивнула в знак согласия. Глаза ее сияли.

– Большинство людей очень поверхностно понимают книги Рэндела. Они просто не хотят или не могут вникнуть в глубину явлений, познать суть вещей. Рэндел получал много писем с вопросом: «Почему вы так закончили «Незнакомку»? Ведь это так несправедливо. Вы разбили мое сердце!» Но скажите, пожалуйста, – как еще могло это закончиться? Катерина стала обыкновенной американской женщиной, поэтому в глазах Торна она стала ущербной.

Мэри нагнулась и снова принялась работать граблями.

До них донесся пронзительный крик птицы. Где-то вдали ей откликнулась другая. Спустя некоторое время Пол сказал:

– Гари Купер – вот на кого похож Торн.

– Как вы могли догадаться об этом? – воскликнула Мэри, резко выпрямляясь. Ей показалось, что Пол может читать ее мысли.

– Я всегда представлял себе именно Гари Купера, когда читал описание Торна.

– Никто до сих пор не замечал этого сходства. А вы знаете, что именно Гари Купер играл Белого рыцаря в «Алисе в Стране Чудес»?

Они еще долго обсуждали достоинства книг Элиота, позабыв о листьях, на которых стояли, и не замечая, как постепенно закатилось солнце и на сад опустились сумерки.

Наконец стало настолько темно, что исчезли из виду деревья вдали, а листья под ногами и грабли стали с трудом различимы, но они все еще продолжали анализировать «Незнакомку», пока не пришли к заключению, что это произведение необычайно красиво. Они так обрадовались своему выводу, что непроизвольно кинулись в объятия друг к другу, а над ними разливала свой серебристый свет волшебная луна. Электрические искорки, которые Мэри ощущала постоянно, находясь рядом с Полом, стали ярче и ощутимее.

Потом они отпрянули друг от друга, словно очнувшись от наваждения.

– Мы сошли с ума, – сказала Мэри. – Что скажут люди про двух идиотов, которые стоят в темноте и часами разговаривают о книгах? Пошли в дом!

Они сняли куртки и обувь и в одних носках прошли через кухню в теплую гостиную.

– Все, больше о романах ни слова, а то все начнется сначала, – сказала Мэри и повернула ручку в камине, включая газ. Там моментально заплясали языки пламени. – Мы вроде собирались пообедать в городе. Но ничего, у меня есть кое-какие продукты для салата, мы закажем пиццу, а еще у меня есть немного вина. Так что мы лучше поужинаем дома. Вы, наверное, очень замерзли, пока я докучала вам своими разговорами. Вы можете остаться на ужин?

Пол ответил утвердительно, при условии, что он купит пиццу и поможет в приготовлении салата.

– Вы представляли на рассмотрение ваши статьи в какие-нибудь журналы? – спросила Мэри, доставая из холодильника огурцы и помидоры.

– Пока еще нет. Для хорошего анализа надо еще поработать. В «Незнакомке» Рэндел Элиот использует фразы, которые проходят через все произведение. И каждый раз он придает им особый смысл, в зависимости от контекста… – Продолжая увлеченно говорить, Пол взял нож и доску, но вдруг внезапно осекся и виновато посмотрел на Мэри. – Простите меня. Я не могу остановиться. Все это так интересно…

Тем временем Мэри заказала по телефону пиццу и стала нарезать помидоры и салат-латук. А Пол снова вернулся к прежней теме. Они, словно два исследователя, попавших в джунгли, где росло невиданное количество неизвестных растений, погрузились в причудливый мир произведений Элиота и, забыв обо всем на свете, бродили в нем, отыскивая новые значения фраз и образов, словно это были диковинные представители флоры и фауны.

Привезли пиццу, и они съели свой ужин, даже не заметив этого. Потом они сидели на диване и продолжали беседовать, перебивая друг друга и азартно жестикулируя.

В полночь они прекратили споры. Мэри и Пол сидели молча, наблюдая, как языки газового пламени играют в камине.

– У меня есть к вам большая просьба, – сказал Пол. Мэри повернула голову и с любопытством посмотрела на него. – Ваш старый дом сейчас пустует. Вы не были бы против, если бы я снял его?

Мэри отвернулась и снова стала смотреть на пламя. Она ничего не ответила ему.

– Я буду исправно платить вам за аренду и следить за порядком в доме, – продолжал Пол. – Вы знаете, что для меня значат произведения Рэндела. Вы можете себе представить, как я буду счастлив, если смогу жить в доме, где он творил. Я должен признаться вам – мне было неприятно и странно узнать, что вы переехали оттуда.

– Но у меня есть мой собственный дом, и я люблю свой дом! – воскликнула Мэри. – Впервые в жизни у меня появились новые плита, холодильник, посудомоечная машина, сушилка. Нам с Рэнделом всегда приходилось покупать старые, подержанные вещи! Здесь чисто и уютно, и здесь не растут в подвалах грибы от сырости и ветхости!

Пол обратил внимание на то, какая радость сверкнула в глазах Мэри, когда она говорила о своем новом доме.

– Здесь нет белок, которые скребутся на чердаке, делая себе запасы орехов на зиму в твоих ящиках с книгами. Нет ржавых гвоздей и досок, которые рассохлись от старости и из-за которых каждую весну чердак начинает протекать. – Мэри поджала под себя ноги и уютнее устроилась на своем новом диване. – А теперь у меня есть мой дом. Мой сад. Когда приезжают дети, они спят в моих новых комнатах. Я могу бывать везде, где только захочу, и хоть всю ночь не приходить домой. Я могу ездить на своей собственной машине. Никогда в жизни у меня не было всего этого! – Мэри откинула прядь волос, упавшую на ее сияющие от счастья глаза.

– Значит, вы не будете возражать, если я поселюсь в старом доме?

– Как вам будет угодно. Я не запрошу с вас слишком высокую плату. – Вдруг Мэри нахмурилась. – Я тоже хочу вам признаться: мне нужны деньги. Мы получили кое-что за последнюю книгу Рэндела, но часть Рэндел потратил перед смертью на наше путешествие в Европу, да и налоги съели достаточно много… И если я хочу, чтобы Бет и Джей получили образование…

– Я буду платить вам столько, сколько вы сочтете нужным запросить, – перебил ее Пол. – Значит, решено? Я думаю, в таком случае это поможет нам обоим.

– Ну что ж… Если вы не испугаетесь этой старой развалины…

– Меня не волнуют грибы в подвале и белки на чердаке. Главное – жить в доме, где жил и работал Рэндел Элиот! – Пол посмотрел на Мэри. – Вы, наверное, думаете, что я фанатик.

– Вы просто страстно любите книги. И еще я думаю, что вы мой очень хороший друг.

Они посмотрели друг на друга, потом отвели глаза в сторону.

Спустя некоторое время Пол сказал:

– Поскольку мы сегодня так откровенны друг с другом, я вам хочу еще кое в чем признаться.

Мэри снова пристально посмотрела на него.

– Я хочу, чтобы вы знали мои намерения. Я думаю, вы и так знаете, чего я хочу. Я хочу стать официальным биографом Рэндела Элиота. Сюда приезжают люди из разных университетов, чтобы повидаться с вами. Они хотят, чтобы вы работали с ними, предоставили бы им доступ к черновикам и другим материалам Рэндела, рассказывали бы им, как он жил…

– Да. Но все они уезжают ни с чем.

– И все они удивлены, как много вы знаете об этих книгах. Они себе и представить не могли такого. Я говорил кое с кем из них. С доктором из Гарварда и с доктором из Чикаго. Вы их просто потрясли. Фэйерчилд из Гарварда сказал: «Она знает наизусть каждую строчку, которую когда-либо написал Элиот».

– Иначе не могло и быть, – задумчиво произнесла Мэри.

– Но вы должны знать, что желание стать официальным биографом Элиота – это не основная причина моего присутствия здесь. Вы даете мне громадную энергию! Идеи! С тех пор как я общаюсь с вами, я написал с полдюжины статей о работах Рэндела. После бесед с вами я спешу домой, и слова сами выливаются на бумагу. Это невероятно! Я пишу, как будто нахожусь в том «трансе», в котором пребывал Рэндел, когда работал.

Мэри задумчиво смотрела в огонь:

– Я хочу, чтобы его книги были осмысленно и критически исследованы, а не поверхностно, как это делалось до сих пор, а из глубины их сути.

– Я могу попытаться, если вы мне позволите. Если вы расскажете мне о нем все, что знаете…

В комнате воцарилась тишина. Мэри молчала и неотрывно смотрела на пляшущие язычки пламени.

Спустя некоторое время Пол стал собираться домой. Он сказал, что позвонит ей и они договорятся насчет переезда в старый дом.

В машине он оглянулся и увидел стройный силуэт Мэри в освещенном дверном проеме.

Пол долго просидел у пишущей машинки, не напечатав ни единой строчки.

Наконец он лег в кровать, повторяя про себя: «Я переезжаю в дом Рэндела Элиота! Я буду жить в этом доме!» Он попробовал представить себе этот дом, но увидел лишь силуэт женщины в освещенном дверном проеме.

– У Мэри должны быть документы и черновики Рэндела – она ведь прожила с ним столько лет! – сказал Билл Риверс, сидя на краю стола в приемной кафедры английского языка. – Как говорят все вокруг, ты чуть ли не каждый вечер обедаешь вместе с ней…