– Париж, – прошептал Пол, когда они взяли такси и отправились в отель. Он хотел, чтобы Мэри подробно рассказывала ему обо всем, что Рэндел делал в Париже: о том, как он жил здесь и страдал, как он работал и что говорил… Как рождался «Хозяин» и как Рэндел диктовал ей…

За окном такси проносились улицы Парижа. «Мы купили дорогие билеты до Парижа, когда добирались сюда на поезде, – вспоминала она. – Рэндел очень злился, что ему пришлось переплатить лишних тридцать долларов. Он начал волноваться с самого начала нашего путешествия. Он считал, что мы тратим очень много и что из-за этого нам придется вернуться домой раньше намеченного срока».

Когда они подъехали к отелю, Мэри помогла ему расплатиться с таксистом. Пол держал в руках франки первый раз в жизни.

«Когда мы приезжали в Париж в наше свадебное путешествие, мы жили в дешевой гостинице. Когда шел дождь, у нас протекал потолок, капли падали прямо на кровать, и это было очень неудобно, когда мы занимались там любовью. А однажды под утро к нам без стука вошел официант и спросил, не желаем ли мы кофе…»

В этот раз им не пришлось самим нести свой багаж. Когда они распаковали чемоданы, Мэри подумала о том, что ее гардероб сильно отличается от того, с которым она приезжала сюда в последний раз: сейчас в ее распоряжении были жакеты и костюмы из чистой шерсти, шелковые блузки и первоклассное нижнее белье. Приняв после дороги душ, она оделась во все свежее. Подойдя к окну, она увидела оживленную суету парижских улиц, и ей показалось, что она слышит голос Рэндела: «Дети могут заблудиться. Сколько можно им говорить, чтобы они не отходили от нас».

Сзади подошел Пол и обнял ее.

– Что Рэндел думал о Париже? – спросил он.

– Он растерялся, как только мы ступили на землю чужой страны.

– Растерялся?

– Он испугался. Как маленький ребенок. Он волновался о том, что мы будем есть, не потеряются ли дети, хватит ли у нас денег…

– Рэндел испугался?

Мэри повернулась и улыбнулась Полу:

– Ты много пишешь о психических проблемах Рэндела. А часто ли ты спрашиваешь, каково приходилось мне?

– Я, конечно, и об этом собираюсь написать, – в замешательстве сказал Пол.

– Книги – вот что самое важное.

Пол открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Они спустились вниз в столовую. Мягкий свет освещал прекрасно сервированный стол.

Еда разморила их, и они вышли погулять по парижским улицам. Стало смеркаться, зажглись уличные фонари. Мэри стояла в объятиях Пола, а вокруг сверкал огнями Париж: Лувр, Елисейские поля, вдали в сумеречной дымке виднелась Триумфальная арка. Они поцеловались и не спеша направились в сторону открытой осеннему ветру Триумфальной арки.

– Два года назад мы шли здесь вместе с Рэнделом, – сказала Мэри и вспомнила пыхтение грузного лысого мужчины, который плелся сзади, не обращая внимания на окружающую их красоту.


Лувр, Нотр-Дам, Центр Помпиду, Шартр – они побывали везде. У них было достаточно денег, для того чтобы ездить на такси, посещать бесчисленные ресторанчики и кафе Парижа.

– По-моему, я начала толстеть, – сказала однажды Мэри.

Но это не мешало им каждый день вдоволь есть и пить вкусные напитки. Мэри с нетерпением ждала наступления ночи, когда они оставались с Полом наедине, в их уютном номере.

Они жили в Париже до Рождества, пока не выпал первый снег. Они продолжали ходить по укромным заведениям Парижа, где Пол шептал ей на ухо невероятные вещи, от которых она чувствовала смущение. Его поцелуи в течение целого дня ожогами горели на ее теле. Мэри была по-настоящему счастлива в Париже.


Они выехали из аэропорта Лондона на такси, направляясь к центру города. Вокруг них простирался великолепный ландшафт.

– Лондон! Лондон! – беспрестанно повторял Пол. Пол настоял, чтобы они сняли квартиру непременно на Кенсингтон-Черч-стрит:

– Я хочу быть там, где Рэндел провел свою последнюю осень, – сказал он, – именно там.

Когда такси завернуло на Кенсингтон-Черч-стрит, Мэри увидела знакомый дом со старыми выцветшими игрушками в окне.

– Учти, я тебя предупредила. Эта квартира без особого комфорта, – сказала Мэри. – А вот и винная лавка, где обычно Рэндел покупал вино… и цветочный магазин, где он покупал розы…

– Постой, подожди, – сказал Пол, расплачиваясь за такси. – Не торопись, расскажи мне поподробней, как все было, когда ты впервые приехала сюда с Рэнделом? – настаивал Пол, обняв Мэри за плечи. Она постаралась ему все в точности пересказать, не пропуская никаких подробностей.

Когда они входили в дом, Мэри услышала знакомый скрип двери. Маленькая кровать Бет все так же стояла в гостиной. Те же занавески, та же мебель, тот же запах. Ей показалось на минуту, что она отсюда никуда не уезжала.

Мэри заглянула в ванную комнату. Окно, через которое Рэндел выбросил бритву, все еще было разбито.

Пустую комнату вдруг заполнили ее дети и Рэндел. Она отчетливо услышала: «Ты должен перестать курить в спальне… Во время еды не кладите локти на стол…» Кстати, стол был тот же и стоял он возле того же торшера.

Мэри вошла в спальню, подошла к окну и прислушалась к знакомому гулу на улице.

Она рассказывала Полу, как все было тогда, ощущая себя как бы в двух мирах одновременно. Все смешалось. Здесь был и Рэндел, куривший, по обыкновению, свою трубку, сидя в кресле, и дети, изучавшие карту, и Пол, стоявший на пороге двери в патио.

– Нам не придется готовить еду дома. В этом нет необходимости, вокруг столько маленьких ресторанчиков. Выбирай любой, – сказала Мэри.

Они вышли на улицу и направились к Ноттинг-Хилл-Гейту.

– По этой дороге я провожала Бет и Джея в Грецию. Мне так хотелось поехать с ними, но я была вынуждена остаться с Рэнделом.

Пол задавал вопрос за вопросом. Он был одержим и никогда не уставал, разговаривая о Рэнделе. А Мэри казалось, что она рассказала о нем все, но вопросы следовали один за другим, и им не было конца.

Снова и снова он жадно впитывал каждое слово Мэри.

– Я хочу посетить с тобой все свои любимые места в Лондоне: музеи, площади, театры, лондонский Колизей. У нас ушли месяцы, чтобы осмотреть все это. Но хочу, чтобы ты знал, – ее глаза встретились с глазами Пола, – Рэндел ничего из этого не видел.

– Он ничего не видел из достопримечательностей Лондона? – спросил Пол, удивленно уставившись на нее.

– Нет…

– А что же он все-таки посетил за все это время?

– Некоторые библиотеки, Гринвич, – Мэри нахмурила брови, стараясь вспомнить еще что-нибудь.

– И это все?

– Ну, еще он посещал винную лавку напротив дома, клинику доктора Буна.

– Чем же он был занят в течение такого долгого времени – почти трех месяцев?

– Почти все время он находился в этой комнате, – сказала Мэри, обведя комнату взглядом. А затем лег в клинику.

– Он писал здесь?

– Да. Он оставил огромную кучу бумаг.

– Но я не нашел здесь никаких его записей.

– Дело в том, что их увезли домой, – ответила Мэри, не глядя ему в глаза.


День за днем Пол слушал рассказы Мэри и скрупулезно собирал факты из жизни Рэндела Элиота. Он гулял с Мэри рука об руку по ее любимым местам, а она смеялась, как девчонка, наслаждаясь тем, что он рядом.

Затаив дыхание, она еле сдерживала волнение, когда Пол купил ей итальянское серебряное ожерелье с филигранью и сам надел ей его на шею. Мэри тоже захотелось сделать ему подарок. Она купила Полу зимнее твидовое пальто.

Когда они посетили театр в Стратфорде, Мэри рассказала о том, что в этом театре они были всей семьей. Она предложила Полу посмотреть Гринвич.

– Интересно, о чем думал Рэндел, глядя на эти корабли? – спросил Пол.

– Видишь ли, к этому времени Рэндел уже находился в состоянии полной погруженности в себя и вряд ли отдавал себе отчет в происходящем.

– И поэтому ты вынуждена была послать Бет и Джея одних в Грецию и Италию, – сказал Пол, поднимаясь с Мэри на палубу «Катти Сарк».

– Да. И представь себе, он этого даже не заметил. Я старалась все время быть рядом с ним и одновременно уделять внимание детям, – в голосе Мэри звучала боль. Она не могла Полу рассказать все. Мэри ни словом не обмолвилась о том, как Рэндел мог всю ночь напролет стоять у окна, наблюдая за оживленным движением машин на улице, и о том, что этот шум он принимал за шум падающих бомб, и еще очень многие вещи не могла рассказать она Полу.

«Я не могу ему сказать всей правды, – как бы призналась Мэри сама себе, – и в память о Рэнделе должна сознаться, что не всегда поступала благородно. Нет», – продолжала молчаливый разговор сама с собой Мэри.

– Ни один биограф на свете никогда не узнает столько подробностей из жизни Рэндела Элиота, сколько знаешь ты, – сказала Мэри вслух.

– Расскажи мне о пребывании Рэндела в Фэйерлоне, – попросил Пол. – Я хочу знать все, что он там делал, что говорил.

Они вышли на улицу. Дул холодный ветер. Пол остановил такси, и они отправились в клинику. Дверь им открыла женщина средних лет.

– О, нет, – сказала она. – Дело в том, что здесь действительно раньше была клиника, но они переехали. Можете зайти посмотреть, – пригласила она их.

Пол и Мэри вошли в холл. «Мы здесь помогаем людям приобрести вновь свободу», – гласила одна из надписей на стене. На полу валялись разорванные книги. Кругом царил хаос.

Они поблагодарили женщину и собрались уходить. По дороге Мэри постаралась воссоздать картину пребывания Рэндела в больнице. Пол слушал внимательно, не перебивая ее.

Находясь уже дома, Пол налил два бокала вина. Мэри протянула руку, чтобы взять свой. Кожа на ее руке давно перестала быть упругой, все говорило о ее медленном увядании. Пол отметил про себя, что при ярком свете лицо ее оставляло желать лучшего. Мэри научилась искусно накладывать макияж; когда она разговаривала, глаза ее светились задорным огнем. Она выглядела еще достаточно молодо. Но когда Мэри читала книгу или слушала концерт, погружаясь в свои мысли, расслабляясь… ее возраст сразу начинал выдавать ее.

Пол крепко обнял ее, поцеловал, сказал, что она прекрасна и что он догадывается о ее маленьких хитростях. Пол давно понял, что Мэри не рассказывала ему всей правды о Рэнделе. Он чувствовал, что она скрывала от него подробности поведения Рэндела во время болезни, его самоубийства, безумных поступков.

В последний вечер их пребывания в Лондоне им позвонил Джордж Бламберг из Нью-Йорка.

– Вы же знаете, я никогда не звоню, пока у меня нет хороших новостей, – сказал он. – Компания «Парамаунт» решила снимать фильм по книге «Хозяин». Что вы скажете на это?

Мэри оглянулась на Пола и сообщила ему новость: «Парамаунт» будет снимать фильм по «Хозяину».

Джордж продолжал говорить о деньгах… о больших деньгах, которые они получат, об известности в масштабах всей страны, о планах на будущее…

Когда Мэри повесила трубку, она на мгновение представила себе, что она могла бы сказать: «Это моя книга. Он говорил об успехе моей книги».

Пол заметил, как сверкают ее глаза.

– Ты гордишься им, – сказал он. – Ты гордишься этой книгой.

– Да.

Пол продолжал говорить что-то еще насчет Рэндела, но Мэри почти не слушала его. Она вспомнила, как несколько лет назад в этой же комнате Рэндел говорил ей: «Хозяин»? Но я не помню ничего. Я не помню, когда я успел написать эту книгу». Она вспомнила причитания Рэндела: «Я никогда больше не смогу ничего написать. Но если я не писатель, то кто же тогда я?» Мэри включила лампу и сказала Полу:

– У меня для тебя сюрприз. Я специально хранила его для нашей последней ночи в Лондоне. У меня есть еще одна книга Рэндела. Она называется «Молящая судьба». Я дам тебе прочесть ее, когда мы вернемся домой.

– Новая книга?! – воскликнул Пол. От волнения он пролил вино из своего бокала. – Боже мой! Новая книга Рэндела? И ты до сих пор молчала?

– Ты можешь использовать ее во второй части биографии.

– Как ты могла молчать об этом! Наверное, ты все последнее время работала над ней. Значит, вот ты чем занималась у себя в кабинете до поздней ночи.

– Рэндел был очень болен, когда диктовал мне ее. Мне было трудно записывать за ним. И потом я очень долго разбиралась в этих записях.

– Я не могу в это поверить, – сказал Пол, в волнении расхаживая по комнате. – Все это время ты работала над его новой книгой, а я даже не догадывался об этом.

– Пойдем лучше спать, – предложила Мэри, направляясь в спальню.

Уже лежа в постели и гладя ее волосы, Пол сказал:

– Завтра мы уже будем дома. Наверное, ты рада уехать отсюда. Ведь столько времени ты провела здесь в одиночестве.

– Нет, – рассмеялась Мэри. – Мне нравилось мое одиночество, потому что никогда в жизни до этого я не испытывала такого чувства свободы – я приходила, когда хотела, ложилась и вставала, когда мне заблагорассудится. Я тратила свои собственные деньги, и никто не знал, где я была и что делала. Это было очень приятно.