— Только не пытайся меня разжалобить.

— И не думаю. Просто уверен: ты такая замечательная, ты сможешь понять и простить.

— С чего это ты так уверен?

— С того, что ты меня любишь, я знаю! А я тебя. И никакие ошибки и глупости не смогут убить нашу любовь. Ну, согласна?

— С чем согласна? Или на что?

— Конечно же, выйти за меня замуж. Отвечай быстро.

— Быстро не могу. Придется тебе подождать до Москвы. Я обещала…

— Кому? — На лице его воцарился такой испуг, что жалкие крохи обиды, которые у меня еще оставались, моментально исчезли. — Ты тут с кем-нибудь познакомилась?

— Глупый, я Сашке обещала, что если кто-то попросит моей руки, прежде чем дать согласие, я познакомлю с ней этого человека.

Он с шумом выдохнул. И правда боялся, что придется выдержать сражение с соперником. Вот смешной!

— Тогда без проблем. С Сашкой мы уже знакомы. И с Маврой тоже. Чувствую, я им понравился. Сашке уж точно, иначе бы твой адрес не дала. В общем, решай.

— Ладно.

Он крепко обнял меня.

— Скажи как следует.

— Согласна.

— Аминь! — громко прошептал он и впился мне в губы.

За спиной у меня демонстративно закашляли. Видимо, англичане не привыкли к столь демонстративным выражениям чувств, особенно в школе.

— Сорри, — хором извинились мы и отправились сообщить Мавре о радостном известии.

По пути я спохватилась:

— Ой, поздравляю тебя с пятидесятилетием! Как юбилей-то прошел?

— Никак. Я его отменил. Полагаю, мы с тобой лучше свадьбу устроим.

— А что в «Фиесте» сказали?

— Я заплатил им штрафные санкции и привел вместо себя двух новых клиентов. Твой шеф очень доволен.

Мавра восприняла ошеломляющую новость абсолютно как должное.

— Мама, я за тебя рада. А то боялась, что ты за Лебедева выйдешь. Он, конечно, тоже хороший, но какой-то замшелый.

— Кто такой Лебедев? — напрягся Никита.

— Да художник один, — я поспешила его успокоить. — От Алки посылку ему передавала.

— У них ничего не было. Они только познакомились. Я свидетель, — серьезно подтвердила Мавра.

— Поверю на слово, — сказал Никита и, погрозив мне пальцем, добавил. — Только учти: больше никаких художников!

Наши билеты он поменял. В Москву мы летели вместе. Одной семьей.