Ирина Щеглова - Женщина – птица парная

Она поехала в гости, теперь действительно в гости. И ее приняли, ей обрадовались. Расспрашивали, как она устроилась, Лена отвечала, не зная, что Сергей все знает из рассказов Жанны.

Она поделилась своими сомнениями: как быть с выставками, где брать деньги на все.

Аня и Сергей в один голос убедили, что сайт заводить не следует, во всяком случае пока. Рассказали, что все нормальные люди торгуют через ЖЖ или заводят странички на других социальных сайтах.

Сергей и зарегистрировал ее, показав, как это делается и управляется.

Воодушевленная Лена на следующий же день накупила книжек «для чайников», приступила к самостоятельному изучению компьютера.

Первым делом попросила у Жанны фотоаппарат и, отсняв несколько своих работ, разместила их в ЖЖ.

В течение месяца появились первые друзья и первые заказы. Она начала зарабатывать от полутора до шести тысяч в день, причем количество заказов увеличивалось. Появились свободные деньги. Лена смогла поучаствовать в нескольких выставках, причем приглашения теперь поступали ей лично, и она приглашала к себе на стенд Жанну.

В новой квартире тоже что-то происходило. К соседям постоянно кто-то приезжал. Так что по вечерам за кухонным столом собиралось не менее десяти человек. Лена познакомилась и с женой Кости (или Жени, Костя же один) — художницей Дашей, и с женихом Жанны, и с безработными и востребованными актерами, драматургами, режиссерами… Все они приезжали в Москву, кто по делам, кто просто так, в надежде на неизвестно что. Иногда гости жили по нескольку дней, но чаще просто забегали «на огонек», попить чаю или вина, поговорить о жизни.

Жанна, казалось, знала всю московскую и питерскую богему. Многочисленные знакомства давали ей возможность посещать лучшие премьерные спектакли столицы. Как-то она предложила Лене составить ей компанию, та согласилась.

Она никогда не была заядлой театралкой, в родном городе посетила театр два с половиной раза, и ей не понравилось.

С Жанной она пошла, потому что чувствовала себя рядом с новыми знакомыми не в своей тарелке. Ей не хватало знаний, точнее, не знаний, а тех особых новостей, которыми может похвалиться человек, так сказать, приближенный к искусству.

Просидев в темном маленьком зале несколько часов, Лена с ужасом поняла, что ничего не поняла. В антракте она тревожно вглядывалась в лица других зрителей, чтоб составить себе хоть какое-то мнение о спектакле. Спросить у Жанны стеснялась. Ведь она продвинутая, еще подумает, что Лена совсем уж темная.

А потом услышала, как Жанна рассказывала на кухне свои впечатлениях о спектакле: «Чушь полная, ничего не поняла». Вот так, спокойно, не стесняясь. Значит, Жанна не боялась выглядеть глупой или смешной.

У Лены тоже спросили, и она осторожно призналась:

— Не знаю, может, я не доросла до этого спектакля…

Новогодние праздники Лена собралась провести с Сашей. В декабре они почти не виделись. Он приезжал пару раз, но ночевать не оставался, ссылаясь на занятость. Было обидно. Лена думала, что теперь, когда у нее появился свой угол, Саша, если не переедет, то будет часто ночевать, ведь ему так гораздо удобнее. Жил же он с ней, когда Сергей и Аня ездили в Крым. И вроде бы все хорошо складывалось, они не ссорились и, самое главное, каждый день занимались сексом. В постели Саша был великолепен, он затмил собой всех прежних любовников. Правда, они по-прежнему с трудом находили темы для разговоров, но Лена надеялась со временем привыкнуть к нему, понять, что за человек, найти точки соприкосновения. А пока все было слишком неопределенно…

Как выяснилось, на новогодние праздники все соседи куда-то разъезжались. Поэтому было решено собраться и хотя бы проводить вместе старый год.

Лена так привыкла к ним, что воспринимала даже не как друзей, а как родственников. И ей было немного грустно расставаться.

За неделю до конца старого года она помогала Жене готовить его фирменный плов для праздничного стола. Они болтали о том о сем, и тот неожиданно признался, что есть сценарий, который никто не берет, хотя он очень хороший, его хвалил Женькин преподаватель и все друзья. И вот теперь ему было бы интересно, что по этому поводу скажет Лена.

Ей польстило, что Женька предложил прочесть свой сценарий. Когда он принес папку из своей комнаты и передал Лене, та прижала ее к груди и с воодушевлением заверила:

— Спасибо! Я обязательно прочту! Мне очень интересно!

— Это не срочно, — Женька покраснел от удовольствия. — Вот вернусь после новогодних каникул, тогда и обсудим.

В этот момент вошел Костя, устроился в углу и, раскрыв какую-то книгу, уткнулся в нее.

— А, тунеядец! — обрадовался Женя. — Чего уселся-то? Нам помощь нужна, так ведь? — спросил он у Лены.

— Да, в общем, и сами справимся. — Лена не терпела лишних людей на кухне, когда готовила.

— Справитесь, — Костя поднял голову, посмотрел чуть насмешливо. — Женька, лучше чайник включи, а то с вашей готовкой я с утра голодный хожу.

Женька расхохотался:

— Вот видишь! Видишь! — Он ткнул Лену в бок и кивнул на Костю. — Я так и знал! Он все время жрать хочет!

— А ты не хочешь, — буркнул Костя.

Они начали препираться, Лене почему-то стало жаль его, и она предложила:

— Кость, хочешь, я тебе бутерброд сделаю?

— Пожалуй, — согласился он.

— Нет, ты подумай! — шутливо возмутился Женька. — Опять добился своего! Лен, ты его не балуй, я тебя прошу!

Костя невозмутимо уткнулся в книгу.

Лена быстренько соорудила бутерброд: колбаса, сыр, помидор, зелень. Заварила свежий чай. Поставила перед Костей тарелку и чашку.

— Спасибо. — Он поднял голову, и лицо показалось немного удивленным.

— На здоровье…

Лена никогда не обращала на него особенного внимания. Веселый компанейский Женька как бы затмевал своего приятеля. И только сейчас она взглянула на Костю, пристально изучая. Он не показался ей симпатичным или интересным. Его темные волосы уже начали редеть и на лбу появилась глубокая залысина. Лицо круглое, безвольный подбородок, вообще черты смазанные, как будто не до конца прописанные. С такой внешностью надо прилагать максимум усилий, чтоб на тебя обратили внимание. А Косте, казалось, было глубоко наплевать на это.

Она смутилась своего слишком пристального взгляда и торопливо отошла в сторону, заговорила с Женькой. Но пока они готовили и потом, когда все собрались за столом, Лена не могла себя заставить не думать о Косте. Тем более что он все время находился рядом.

Выяснилось, что в отличие от остальных Костя на праздники остается один. Женька сразу же предложил:

— Надоест одиночество, приезжай ко мне!

— Подумаю. — Костя всегда отличался крайней неопределенностью.

— Да что ты тут будешь один делать-то? — настаивал Женька.

А Лена думала: «Как один? Почему один? У него нет родственников? Родители, тети-дяди, друзья? А женщины, наконец!»

Между тем соседи ели приготовленный Женей плов, запивали вином, вспоминали уходящий год, делились планами на будущее. И у всех они были. Жанна, например, собиралась окончательно съехаться со своим женихом, у него была своя квартира:

— Скоро мы расстанемся, — сообщила Жанна. — Но вы не волнуйтесь, у меня уже есть много претендентов на мою комнату.

Лена, привыкшая к постоянству, не любила перемен, а потому загрустила. Она представила себе опустевшую квартиру, такую гулкую и заброшенную. Почему-то представила себя — одиноко сидящую у окна, а за спиной глухая немота покинутого жилья.

— Не хотела бы я остаться одна в Новый год, — проговорила, ни к кому особенно не обращаясь.

— А какая разница? — подал голос до сих пор молчавший Костя.

Лена взглянула на него непонимающе.

— Какая разница между Новым годом и обычным днем? — уточнил он.

— Ну как, праздник все-таки, — не совсем уверенно ответила Лена.

— Праздник — понятие относительное. Что такое праздник? Собрались люди и договорились — вот в этот день мы поймали большого крокодила, будем праздновать.

Все засмеялись, стали вспоминать праздники разных народов…

— Ну, не знаю, — не выдержала Лена. — Если бы я была японкой, то мне было бы грустно остаться одной, когда все вокруг празднуют, например, праздник цветения саккуры. Это от человека зависит, от его отношения…

— Да, пожалуй, — легко согласился Костя. — Хотя лично я далек от всех этих условностей и социальных установок.

«Циник», — с сожалением подумала Лена. Когда она росла, в семье было принято поздравлять друг друга со всеми праздниками, мама непременно готовила вкусности, накрывала большой стол. Подарки заворачивали в красивую бумагу и прятали в неожиданных местах. В общем, было весело и дружно.

Лена любила домашние праздники, пыталась приучить к ним бывшего мужа, но для него были важны долгие посиделки с друзьями и выпивка. Сергей к праздникам относился иронично, хотя неизменно поздравлял жену с днем рождения и любил дарить подарки и сувениры, которые часто привозил из командировок. Костя же проявил полное равнодушие к Новому году.

— Что же плохого в праздниках? — спросила его Лена.

— Не люблю веселиться только потому, что так принято. А что, если именно в этот день станет грустно и я захочу побыть один?

— Это все твоя дрянная философия, — перебил Женька. — Есть время для труда и время для отдыха. Вот и все. Надо уметь радоваться жизни, работать, растить детей, любить, короче, жить!

Лена вздохнула, она была согласна с Женей и немного завидовала его жене Дашке. Ей тоже хотелось просто жить, просто любить, рожать, растить, заниматься интересным делом… А вместо этого… а что вместо? Разве ей сейчас плохо? Разве она была счастлива с Денисом? А может, это и к лучшему, что Лариса увела его. Сейчас уж, наверное, у них появился ребенок, или нет? Надо спросить у Юльки, наверняка она знает.

А у самой Лены нет даже постоянного мужчины, ну, если не считать Сашу. Что ждет ее в будущем? Во всяком случае, Новый год она будет встречать с ним в его компании.

За столом снова спорили. Некурящий Костя доказывал курящим Женьке и Жанне, что они ни за что курить не бросят. Женька смеялся, Жанна кипятилась:

— Да я несколько раз бросала! — почти кричала она. — По году не курила!

— А потом зачем начинала? — усмехнулся Костя.

— Хотела и начинала!

— То-то и оно. — Костя был невозмутим. — Курильщики — те же наркоманы или алкоголики. Бросил до первой рюмки, затяжки, а потом снова в запой. Вообще, терпеть не могу курящих баб! — поморщился он.

— Я запросто брошу, — неожиданно для самой себя пообещала Лена. Костя повернулся к ней, прищурился оценивающе:

— Спорим? — предложил.

— Спорим, — храбро согласилась Лена. — На что?

— На что хочешь.

— На праздник! Если я брошу курить, ты отпразднуешь какой-нибудь общенародный праздник.

— Ну, если только с тобой, — снова усмехнулся он и протянул ей руку.

Лена сжала его кисть, Женька, смеясь, разбил:

— Мы все свидетели! — провозгласил он.

Лена легко продержалась до конца дня, а на следующий пришлось туго. С утра она отправилась за покупками, чтоб хоть как-то развлечься, потом заставила себя работать, но к вечеру так разозлилась, что уже не могла сдерживаться. Спала плохо. Утром весь окружающий мир начал казаться враждебным, серым и злым. Она встретилась с заказчиками и поняла, что в таком состоянии готова разорвать всякого, кто посмотрит на нее косо. С другой стороны, работа отвлекала от желания закурить, мимо табачных киосков пробегала зажмурившись, запах чужого табачного дыма чутко втягивала ноздрями и раздражалась еще сильнее.

Костя по вечерам справлялся: «Ну как?» Хотелось послать его к черту, но Лене не давал покоя спор.

Перед самым Новым годом Костя проникся, видимо, заметил, как она страдает, назвал героической женщиной и пригласил в театр. Лена возликовала. В то же время она вспомнила, как Аня предупреждала о том, что знаки внимания со стороны мужчин еще ничего не значат. «Я не влюблена! Не влюблена, — отчаянно убеждала себя Лена. — Мы просто друзья, он пригласил меня, потому что хотел помочь. Я бросаю курить не ради него, а потому что не хочу проспорить, да, не хочу! И вообще, курить ужасно вредно!»

Костя повел ее на «Чайку» во МХАТ. Классическая постановка показалась Лене ужасно скучной.

Вспомнив о независимых суждениях Жанны, она сказала Косте:

— Я помню, сам Антон Павлович считал свою пьесу комедией. Почему же, глядя на этот спектакль, мне совсем не хочется веселиться? Жуткая нудятина.

Костя взглянул на нее, чуть скривил губы в улыбке и начал распространяться о том, что Чехов, в общем-то, был никаким драматургом, его пьесы не сценичны, премьера «Чайки» вообще провалилась. Он сыпал словами и датами, называл неизвестные Лене имена, рассуждал о сущности искусства и, наконец, забрался в такие глухие дебри, что и сам не знал, как выбраться.