Линда Миллер - Женщины Флетчера

Высвободив руку, Джонас с отвращением отряхнул рукав.

– Я скорее согласился бы съесть слизняка, – бросил он сквозь зубы и вышел на улицу, в туман и морось.

Шлюха отпустила ему вслед неприличное словцо и сопроводила его визгливой бранью в адрес всяких разнаряженных господ, которым не понять, что такое настоящая женщина, даже когда она стоит перед ними.

Джонас выслушал эту тираду с удивительным для него спокойствием. Ему была нужна только одна женщина; и уж она-то была «настоящей» – такой же настоящий, как дождь, который лил сейчас ему на голову и затекал за шиворот.

Маккей и его приспешник вернулись с наемной коляской и лошадью в рекордно короткий срок и не могли скрыть своего восторга, когда Джонас разрешил им провести вечер так, как им вздумается. Они едва не убили друг друга в своем стремлении одновременно протиснуться в дверь этого вонючего салуна.

Взбираясь на сиденье коляски и беря в руки поводья. Джонас усмехнулся. Возможно, сегодня вечером этой проститутке удастся-таки заняться своим ремеслом.

Найти Сидер-стрит оказалось легко, как и дом Каннингем. Перед ним, на ветке одной из цветущих вишен, висело внушительных размеров объявление о сдаче внаем комнат.

Джонас остановил коляску позади экипажа, имеющего почти столь же респектабельный вид, как и тот, который он оставил в Провиденсе. Его присутствие обеспокоило Джонаса, хотя он не мог понять почему; но это ощущение было мимолетным, и он тут же забыл о нем. Спрыгнув на землю, Джонас быстро направился по выстланной сосновыми досками дорожке к дому.

Он решительно повернул ручку звонка и замер, сцепив руки за спиной и считая мгновенья в нетерпеливом ожидании. Но в этот день ему явно везло. Когда дверь отворилась, на пороге стояла сама Рэйчел, вытаращив на Джонаса опухшие, красные от слез глаза. Джонаса охватило страстное желание прикоснуться к девушке, но он был слишком осторожен, чтобы вот так, сразу, открыть ей всю глубину своей страсти. Его голос прозвучал обманчиво беззаботно и шутливо:

– Привет, ежик. Пикник был замечательный, жаль, что ты не осталась до конца.

Рэйчел попыталась что-то сказать, но очаровательно смутилась, отчего ее фиалковые глаза потемнели, а тени под ними углубились. И тут случилось невероятное: она слабо вскрикнула и обвила руками шею Джонаса.

Если до этого он еще сколько-нибудь сомневался, что находится у нее в плену, то в этот миг все его сомнения рассеялись. В огне охвативших его эмоций Джонас притянул Рэйчел к себе и крепко сжал в объятиях. Она тут же опомнилась, отстранилась и повела его в дом. Ее прелестный подбородок, смутно вырисовывающийся в полумраке прихожей, чуть подрагивал.

– О Джонас,– прошептала она.– Вы ведь простите меня за то, что я так бросила вас тогда? Я не подумала...

Джонас дотронулся до ее щеки, надеясь, что рука его дрожит меньше, чем голос.

– Вы прощены. Почему вы плакали?

Ее ответ потонул в потоке едва различимых слов и всхлипываний. Она нашла работу и тут же, в этот же день, потеряла ее. Она отчаялась когда-нибудь отыскать отца и уже сомневалась, следовало ли ей вообще приезжать в Сиэтл.

Джонас слушал, нежно глядя в ее исхудавшее лицо, но где-то внутри него шевелилось смутное беспокойство. Основой ее несчастья был Гриффин Флетчер: казалось, его клеймо лежало как на ее лице, так и на каждом обворожительном изгибе ее тела. Если Гриффин еще не успел овладеть ею, причина этого была вовсе не в том, что она этого не захотела.

Джонас нарочно решил придерживаться взятого с самого начала легкомысленного, небрежного тона, который, как он считал, был наиболее уместен в данной ситуации.

– Умойся, ежик, и переоденься. Мы поужинаем в отеле «Сиэтл» и обдумаем планы на завтра.

Нерешительность, возникшая на лице Рэйчел, привела его в исступление.

– В отеле?

Джонас заставил себя улыбнуться:

– В ресторане, ежик, – не в номере для двоих. Улыбка сверкнула в ее глазах и чуть разрумянила чересчур бледные щеки.

– Я буду готова через несколько минут. А пока познакомьтесь с мисс Каннингем и капитаном Фразьером.

Капитан Фразьер? Это имя пронзило Джонаса как молния, отбросив на задний план все мысли о Гриффине Флетчере. «Боже милостивый, – подумал он, чувствуя, как улыбка медленно сползает с его лица.– Это невозможно!»

Но это было так. В скромной, опрятной гостиной мисс Каннингем, развалившись в кресле перед потрескивающим в камине огнем, сидел Дуглас Фразьер собственной персоной. Джонас едва удержался от того, чтобы не толкнуть Рэйчел назад, к двери и не приказать ей бежать.

– Дуглас,– вместо этого произнес он, склонив голову в приветствии.

Синие глаза капитана сверкнули в знак того, что он узнал Джонаса, и под золотисто-рыжими усами появилось некое подобие улыбки.

– Джонас,– изумленно произнес капитан, поднимаясь с кресла.

Рэйчел, собиравшаяся представить их друг другу, выглядела растерянной.

– Так вы знакомы?

– О, разумеется,– улыбнулся капитан. Джонас слегка подтолкнул ее, шепнув:

– Переодевайтесь – мы опоздаем.

Рэйчел тут же повиновалась, оставив Джонаса Уилкса и Дугласа Фразьера в гостиной в состоянии молчаливой конфронтации. Джонас сглотнул подступивший в горлу ком и молча слушал ритмичное тиканье часов. Наконец Фразьер заговорил.

– Итак, ты тот самый бесчувственный негодяй, который разбил сердце этой девушки,– довольно дружелюбно заметил он.

Эти слова подтвердили опасения Джонаса касательно Рэйчел и Гриффина, но он постарался не видать своей реакции на реплику капитана.

– Она моя, Фразьер. Я собираюсь жениться на ней. Фразьер поднял брови.

– Неужели? – скептически спросил он. – Зная бурную историю твоей жизни, должен сказать, что я удивлен.

Джонас закрыл глаза. Почему он не заметил «Чайна Дрифтер» в порту, среди других кораблей? Он снова нервно сглотнул и встретился с неподвижными глазами Фразьера.

– А я, зная тебя, Дуглас, предупреждаю – убери от нее руки.

Фразьер засмеялся, но в его позе ощущалась определенная настороженность.

– Она стоит вдвое больше обычного, – сказал он.

– Сколько? – отрывисто спросил Джонас. Капитан притворился, что колеблется:

– Ну, раз уж я имею дело с тобой, это зависит от некоторых деталей.

– От чего?

– От того, девственница она или нет. Если она невинна, мне заплатят любые деньги.

Про себя Джонас содрогнулся, но был уверен, что выглядит таким же спокойным и беспечным, как Фразьер. Во всяком случае, он надеялся, что это так. Ложь – а он в душе молился, чтобы это действительно было ложью, – прозвучала абсолютно естественно:

– На этот раз тебе не повезло, Фразьер. Она не так невинна, как кажется.

Фразьер наблюдал за ним очень внимательно:

– Я не верю тебе, Уилкс. В любом случае уж это мои клиенты могут очень легко подтвердить или опровергнуть.

Джонас почувствовал, как на него накатила волна тошноты.

– Сколько? – повторил он. Капитан назвал ошеломляющую сумму.

– Утром ты получишь чек,– ответил Джонас, и в комнату, свежая, как морской бриз, впорхнула Рэйчел.– По рукам?

Капитан добродушно улыбнулся:

– По рукам.

Джонас схватил Рэйчел под руку и потащил ее прочь из этого дома с такой скоростью, что девушке с трудом удавалось идти с ним рядом.

– Что же такое вы купили у капитана Фразьера? – спросила Рэйчел, удивленно расширив глаза, когда Джонас помог ей забраться в коляску и сел рядом, взяв в руки вожжи.

Его улыбка казалась приклеенной к лицу.

– Нечто совершенно мне необходимое. Ну, так что тебе заказать на ужин?

Несмотря на все грустные события прошедшего дня и на ощущение какого-то странного недомогания во всем теле, в этот вечер Рэйчел очень приятно провела время. Она едва притронулась к великолепному ужину – свежей треске с рисом и зеленым горошком,– заказанному для нее Джонасом, но зато с удовольствием посмотрела в помещении Оперного театра постановку «Гамлета» в исполнении какой-то заезжей труппы актеров.

Несколько раз во время представления Рэйчел чувствовала на себе взгляд Джонаса и поворачивалась, чтобы посмотреть на него. В зале было очень темно, и девушка не могла разобрать выражения его лица, но поворот головы Джонаса подтверждал, что он действительно наблюдает за ней.

Когда представление закончилось и на стенах театра зажглись газовые светильники, взгляд золотистых глаз Джонаса был направлен в другую сторону. Он торопливо провел Рэйчел по центральному проходу зала и через роскошное фойе, где другие зрители обменивались мнениями о качестве только что просмотренного спектакля.

Гроза снаружи стихала, и западный ветер уносил ее прочь. Подойдя к коляске, Джонас схватил Рэйчел за талию и довольно бесцеремонно посадил на сиденье. Он стоял неподвижно, глядя на нее в упор, в его рыжеватых волосах блестели дождевые капли.

– Эту ночь ты проведешь у меня в отеле. Сердце чуть не выскочило у Рэйчел из груди.

– Что?

– Джонас обошел коляску с другой стороны, взобрался на место рядом с девушкой и решительно хлестнул лошадь вожжами по спине.

– Ты меня слышала, – сказал он.

Рэйчел окаменела, стиснув руки под синим плащом. Ее охватило ощущение нереальности происходящего, к тому же у нее все сильнее кололо в груди.

– Джонас Уилкс, не смейте везти меня в этот отель! В тусклом свете керосиновых фонарей, освещавших улицу, его лицо выглядело угрюмым и неподвижным. Вскоре они остановились перед простым двухэтажным деревянным зданием.

– Я закричу, – пригрозила Рэйчел.

Стиснув зубы, Джонас нажал на тормозной рычаг.

– Попробуйте закричать, Рэйчел Маккиннон, и я немедленно отшлепаю вас прямо здесь, на улице!

Рэйчел знала, что Джонас слов на ветер не бросает, но не собиралась послушно идти за ним в этот отель, словно какая-нибудь уличная девка. Она занесла руку, собираясь дать ему пощечину, но он сжал ее запястье до боли знакомым движением. «Гриффин»,– тоскливо заныло что-то внутри нее, в той части ее естества, которая сгорала от наслаждения в нежном, требовательном плену его рук, при его прикосновении к ее обнаженной беззащитной груди...

Зачем опять думать об этом? Рэйчел покраснела, опасаясь, как бы Джонас не прочел ее воспоминания по глазам.

На мгновенье ей показалось, что все-таки прочел.

– Ты больше не вернешься в этот дом, – в ярости заявил он.– Ни сейчас, ни когда-либо потом. Завтра я привезу твои вещи.

Ошеломленная, Рэйчел вытаращила на него глаза. Всего несколько минут назад она считала его своим другом!

– Вы сошли с ума! – наконец прошипела она. Резким движением он отпустил ее руку, и его желтые глаза сверкнули.

– Пока «Чайна Дрифтер» не покинет порт, Рэйчел, я ни на минуту не выпущу тебя из вида. Лучше смирись с этим, поскольку у тебя все равно нет выбора.

– Я еще могу закричать! – хриплым шепотом напомнила ему Рэйчел. Боль в легких усиливалась, голова казалась ватной, и ей все труднее становилось сосредоточиваться на чем-либо, кроме своего желания поскорее добраться до постели.

Джонас раздраженно вздохнул:

– Здесь, рядом со Скид Роуд, женский крик никого не удивит, Рэйчел. Так ты идешь со мной или нет?

– Не думаю.

Он равнодушно пожал плечами:

– Прекрасно. Возможно, мне следует все же позволить Фразьеру продать тебя одному из его богатых друзей-иностранцев.

Рот Рэйчел открылся сам собой; холодок ужаса возник где-то в низу живота, поднялся к больному горлу. Она не в силах была выжать из себя ни слова.

А Джонас продолжал все с тем же мрачным безразличием:

– Ты вполне подошла бы на роль наложницы при дворе китайского императора. А если тебя не устраивает такая перспектива, то есть немало уединенных ранчо в таких местах, как Мексика, Бразилия, Аргентина...

У Рэйчел закружилась голова. Комплименты капитана Фразьера, которые ей было так приятно выслушивать, теперь приобрели зловещий смысл. Многие богатые мужчины были бы счастливы жениться на такой девушке, как вы, Рэйчел, и я могу представить вас некоторым из них.

«Нет, это все глупости,– подумала она.– Конечно, Дуглас не способен на подобные вещи!» Рэйчел сунула руки под мягкие складки плаща на коленях, но пальцы все равно мерзли.

– Я не уверена, что вы руководствуетесь более возвышенными побуждениями, Джонас Уилкс, – сказала она.

Вдруг, совершенно неожиданно, Джонас расхохотался. Жесткое, упрямое лицо его немного смягчилось.

– Ежик, если быть абсолютно честным, то больше всего на свете мне хочется отнести тебя в мою комнату и наброситься на тебя самым бесстыдным образом. – Он на мгновенье отвел глаза, потом снова взглянул на девушку. За усмешкой в его глазах мелькнуло другое, мучительное чувство.– Когда ты станешь моей, Рэйчел,– а это непременно случится,– ты будешь готова к этому.