Вскоре после женитьбы отец Кристофера столкнулся с финансовыми трудностями. Слишком поздно его дедушка и бабушка поняли, что муж их дочери – не образец семьянина. Отец Кристофера, четвертый граф Ланзбури, преследовал собственные интересы – скачки, азартные игры в различных лондонских клубах, казино, когда он бывал за границей, мюзик-холлы и внебрачные связи. Пока жена сидела в деревне, он прожигал жизнь и менял любовниц, как перчатки, не заботясь о том, как позорят ее слухи о его многочисленных интрижках.

Хотя леди Ланзбури знала, что муж ей изменяет, она не разводилась с ним. Зато она отказала ему в своей постели. Но однажды ночью, много выпив и проиграв крупную сумму в карты, он проник к ней силой. В результате она забеременела Октавией. Она была на позднем сроке беременности, когда он снова взял ее силой, злобно и безжалостно. После той ужасной ночи ею овладело дурное предчувствие. Она не сомневалась, что с ребенком что-то не так. После рождения Октавии ее страхи подтвердились. Девочка была слабенькой и развивалась с опозданием.

И потом появилась Лили – красивая, добродушная, жизнерадостная Лили с фиалковыми глазами, волнистыми каштановыми волосами и бесподобной фигурой. Отец находился в Париже, когда в Кристофере впервые проснулась страсть. Лили, одной из горничных в Чалфонте, было двадцать лет, а ему восемнадцать. Кристоферу нетрудно было влюбиться в красивую горничную, и Лили познакомила его с радостями секса. Их роман длился год, до тех пор, пока в Чалфонт после поездки в Европу не вернулся его отец. Обнаружив сына в постели с одной из горничных, отец пришел в игривое расположение духа. Позже, получше разглядев Лили, граф решил, что обладает над ней полной властью.

Именно тогда, снедаемый гневом и горечью, Кристофер возненавидел отца. Ну а красавица Лили с фиалковыми глазами не задумываясь бросила сына ради отца. Кристофер потерял ее. Как мог он простить ее, если она по своей воле предала его и ушла к тому самому человеку, который погубил его – и его мать? Они оба были потрясены хладнокровной жестокостью.


На следующее утро Мэйзи, молодая расторопная горничная, которая добровольно помогала всем и часто заботилась об Октавии, принесла ей завтрак на подносе. Она поставила его на столик и начала со звоном расставлять чашки и тарелки. Комната наполнилась ароматами окорока, свежеиспеченного хлеба и сладких булочек.

Джейн стояла у окна и причесывала Октавию, глядя куда-то вдаль. Она вспоминала вчерашний разговор с графом Ланзбури.

– Вот ваш завтрак, – весело сказала Мэйзи. – Леди Октавия, еда дает силы, как вам прекрасно известно, и я буду вам очень благодарна, если вы сядете за стол.

Джейн пришла на помощь.

– Мэйзи, я уговорю ее поесть. – Сев за стол, она налила себе чаю, пока горничная прибиралась в комнате. – Давно ли вы служите в Чалфонте? – спросила она, отрезая себе ломтик окорока.

– Как только подросла и смогла поступить на службу. А моя мать работала здесь всю жизнь. Почему вы спрашиваете?

– Просто так. Каким был отец графа Ланзбури? – Не дожидаясь, пока Мэйзи ответит, Джейн пояснила: – Странно, что никто и никогда не говорит о нем. У меня сложилось впечатление, что он был… нелегким человеком.

Мэйзи присела на подлокотник кресла и кивнула, покосившись в сторону дивана, где возилась с собачкой Октавия.

– Я его не помню… то есть почти не помню, – едва ли не шепотом произнесла она. – Всякий раз, как я приходила сюда, его не было дома; он находился или за границей, или в Лондоне. Нехорошим он был человеком, прежний граф, и при нем жизнь леди Ланзбури превращалась в сущее мучение – и его светлости тоже, ведь из-за поведения отца ему пришлось испытать большое унижение.

– Прискорбно это слышать, – сказала Джейн.

– Поймите меня правильно, я не говорю ничего такого, чего не знали бы все. Старый граф крепко пил и был неисправимым игроком… конечно, у него имелись и другие грехи, но дурная слава тянулась за ним из-за пристрастия к азартным играм. Мать говорила, что он состоял в каких-то скверных лондонских клубах, и леди Ланзбури приходилось мириться с его многочисленными интрижками, которыми он бесстыдно похвалялся. Умер он в Лондоне. Сын был с ним. Ходят слухи, что смерть наступила при подозрительных обстоятельствах, но наверняка никто ничего не знает.

Покачав головой, Мэйзи встала. Октавия села за стол, а собачку положила себе на колени.

* * *

Услышав, как часы на конюшне пробили десять, Джейн спустилась в холл, чтобы взять почту. Она ожидала писем и от издателя отца, и от его поверенного.

Увидев, что в холле стоят гости, которые собираются уезжать, она отошла в сторону. Взяв почту, Джейн вскрыла письмо, которое, как она и ожидала, было от мистера Шедуэлла, поверенного. Он сообщал, что наконец покончил со всеми формальностями в связи с завещанием ее отца и будет очень признателен, если она посетит его при первой возможности. Придется ехать в Лондон. Она уже собиралась подняться к себе, когда ее заметила леди Ланзбури.

– Как вы себя чувствуете, Джейн? Надеюсь, после вчерашнего вы не очень устали?

– Нет-нет, что вы. Прием был чудесный. Наверное, теперь, после отъезда гостей, вы будете рады тишине.

– Всегда приятно видеть знакомых, но не скрою, я рада тишине и покою. Кристофер завтра под вечер уедет в Лондон. – На лбу графини проступила морщина. – Он должен договориться о продаже нашего лондонского особняка. К сожалению, с ним придется расстаться. Мы не так много времени проводим в столице, поэтому потеря будет невелика, хотя дом очень красив. Октавия боится шума на улицах и толп на тротуарах. Она больше привыкла к сельскому уединению.

– Когда я приехала в Лондон, большой город показался мне таким же шумным и многолюдным. Прекрасно ее понимаю!

– Сейчас конец июля, в Лондоне будет тихо. Аристократия в это время года разъезжается из столицы. – Леди Ланзбури посмотрела на письма, которые держала Джейн. – Вижу, у вас есть корреспонденция.

– Да. Одно из писем – от поверенного моего отца. К сожалению, мне необходимо отправиться в Лондон.

– Раз надо – значит, надо. Кстати, почему бы вам не поехать туда завтра, вместе с Кристофером?

– Ах… то есть… я не хочу навязываться.

– Чушь! Мне неприятно будет представлять, как вы путешествуете одна. С ним едут его камердинер и одна из горничных, так что все приличия соблюдены. За Октавию не волнуйтесь. Мы с Мэйзи позаботимся о ней до вашего возвращения. Только не задерживайтесь в столице. Без вас дом не будет прежним. – Повернувшись к сыну, который проводил последний экипаж и поднимался в дом, она вздохнула. – Должна признаться, временами Кристофер меня тревожит. Он так усердно трудится, чтобы в Чалфонте все стало так же, как было при его деде! Сейчас дела обстоят уже не так плохо, как раньше, и он не сомневается, что с финансовыми затруднениями скоро будет покончено.

– Может быть, после его свадьбы с мисс Спеллинг все наладится?

– Никакой свадьбы не будет. Он на ней не женится.

Сердце Джейн екнуло от радости.

– Но… мне казалось, что…

– Что? – Леди Ланзбури вопросительно посмотрела на нее. – Что он сделает ей предложение? Я тоже так считала, и он сам думал об этом – то есть мучился из-за этого. Но мой сын, Джейн, очень горд, и он начал сознавать, что не может допустить, чтобы женщина взяла его долги на себя. Насколько я понимаю, мистер Спеллинг расстроился из-за того, что Кристофер не сделал предложения, но… что поделать!

Джейн посмотрела на графа Ланзбури, который подходил к ним. Значит, она не ошиблась в нем. Он – человек чести! Она восхищалась им.

– Кристофер, Джейн получила письмо от поверенного ее отца и должна поехать в Лондон.

Глядя на нее ястребиным взглядом, он с радостью думал о том, что с Лидией Спеллинг покончено. Беседа с мисс Мортимер накануне сыграла немаловажную роль в его решении.

Джейн чувствовала на себе его пытливый взгляд, ее сердце учащенно билось. Произошло настоящее чудо, за которое она молилась, хотя для нее ничего не менялось.

– Конечно, вы можете поехать со мной, – сказал Кристофер. – Что скажете, мисс Мортимер?

Пронзенная его взглядом, Джейн только вздохнула. Она опасно близко подошла к тому, чтобы потерять самообладание, он же оставался невозмутимым. Она давно поняла, что в Кристофере скрыто больше, чем может показаться на первый взгляд. Рядом с ним не только Джейн, но и, возможно, все женщины испытывали желание пробить его жесткую оболочку и найти за ней человека.

– Я… не думала ехать так скоро, – солгала она, ведь у него не было никаких причин брать ее с собой, а она не хотела казаться назойливой, навязываясь ему.

Его губы расплылись в медленной, дразнящей улыбке; он насмешливо поднял красивые брови. В глазах заплясали озорные огоньки.

– Что же вас задерживает?

Пылая от смущения, Джейн смотрела на него большими лучистыми глазами. В его взгляде сегодня читалось нечто новое, из-за чего ей трудно было смотреть на него. И в голосе появились новые нотки, которые находили отклик в ее сердце и душе.

– Не хочу навязываться, – призналась она.

– Вы и не навязываетесь. Буду рад вашему обществу. Значит, все решено. Мы уезжаем завтра после обеда, чтобы успеть на двухчасовой поезд.

Внезапная дрожь пробежала по телу Джейн, когда она отошла от Кристофера; в ней вдруг как будто что-то ожило. Она поднималась к себе в полном ошеломлении. Он провожал ее взглядом, и ей казалось, будто его глаза прожигают ее насквозь. Не сразу ей удалось отдышаться.


Кристофер задумчиво смотрел ей вслед. Он ругал себя за сентиментальные мысли. Мысли улетучились, но он никак не мог успокоиться. Влечение к Джейн Мортимер волновало его куда больше, чем решение не жениться на Лидии. Более того, собственные чувства его раздражали. Если он пожелает просто развлечься или завести интрижку, к его услугам самые красивые женщины в стране. Почему же его влечет именно к этой девице, проникшей в его мысли и в его дом? Она ему нравится. Ему хорошо в ее обществе. Ему приятно с ней разговаривать. Почему?

Он старался выкинуть ее из головы, но ничего не получалось. Если он не будет осторожен, то наделает глупостей. Он пытался разобраться в себе. В чем дело? Почему он все время ждет ее, где бы ни находился – в доме, в парке, в саду? Ему постоянно мерещится сладкий аромат ее нежных духов. Он выругался от досады, охваченный сильным желанием побежать за ней и прижечь свои желания, заключив ее в объятия и насладившись ее полными, мягкими губами.

Вместо этого он пошел к себе в кабинет и попытался с головой погрузиться в работу. Сидя за столом, он проверял счета. Он умножал, вычитал и складывал длинные колонки цифр. При его остром математическом уме при обычных обстоятельствах такие операции были для него простыми, но сейчас ему мешало лицо с фиалковыми глазами, обрамленными густыми черными ресницами, чудились широкий выразительный рот, полные губы и щеки, напоминающие спелые персики. Видения снова и снова прокрадывались в его мысли – они дразнили и мучили его.

Кристофер откинулся в кресле и отложил перо. Когда в голову снова пришли выбивавшие его из колеи мысли о молодой женщине, он вскочил и отправился на конюшню. Через несколько минут он галопом унесся прочь от дома, надеясь, что его неуместные размышления развеются.


Пока Октавия находилась с леди Ланзбури, Джейн открыла пухлый конверт с письмом от тети Кэролайн. Она вложила туда письмо от Финеаса Уэйверли – или Финна, как его любовно называли Джейн и все остальные. Послание тетки было длинным; она подробно описывала свои повседневные дела. Финн сообщал, что вскоре он приступит к подготовке лондонской выставки по заказу Общества любителей старины – о выставке он ей уже рассказывал. Не хочет ли она помочь ему?

Джейн очень порадовала мысль снова поучаствовать в работе; она написала, что серьезно подумает над его предложением. В конце концов, в самом начале она предупредила леди Ланзбури, что сможет присматривать за Октавией лишь временно. Но сумеет ли она покинуть Чалфонт?


Теплый вечер заставил леди Ланзбури выйти из дому. Было тихо и спокойно, только пчелы жужжали над лугом. Сидя на террасе в тени, она несколько минут почитала, но потом положила книгу на колени и словно забыла о ней. Она не сводила взгляда с Джейн. Та сидела на лавке на лужайке и наблюдала, как Октавия и Кристофер возвращаются с озера.

Леди Ланзбури сразу поняла, что Джейн смотрит на мужчину, а не на девочку. Иногда, если Джейн думала, что на нее не смотрят, она бросала на Кристофера взгляды влюбленной, которая лишена всякой надежды получить объект своих желаний.

«Кристофер уже очаровал ее», – со вздохом подумала леди Ланзбури, ощутив на миг беспомощное сочувствие к неприкрытому горю и тоске, которые она разглядела на лице Джейн. Эта девушка достойна восхищения. Все в ней служило ярким контрастом Лидии Спеллинг, которая решила заманить Кристофера в свои сети, как только он попался ей на глаза. С особой цепкостью, свойственной ее породе, она решила добиться своего, не гнушаясь никакими средствами. Зато Джейн отважно противостояла всем трудностям, какие подбрасывала ей жизнь. Она не пришла в отчаяние после смерти отца. Леди Ланзбури заметила, что Джейн начала следить за своей внешностью. Сегодня она нарядилась в очаровательное платье из нежно-голубого муслина. Шляпка была повязана под подбородком широкой лентой; концы ленты развевались на ветру.