– Ах, граф Ланзбури, как же вы меня напугали! – со вздохом произнесла Джейн, едва уняв биение сердца. – Вы так тихо подошли, что я даже не поняла, что вы здесь.

Он улыбнулся и положил руки на плечи сестры. Октавия прижалась к его ноге и с обожанием смотрела на него снизу вверх.

– Мисс Мортимер, ходить тихо очень полезно. Если подкрадываться незаметно, можно узнать весьма поучительные вещи. Иногда это очень приятно – вот как сейчас. Я поражен: Октавия подружилась с лошадью! Всю жизнь она очень боялась лошадей, и вот пожалуйста – гладит лошадь по носу и не боится.

– Вы разве недовольны?

– Очень доволен. Это замечательно. Не знаю, как у вас получилось, мисс Мортимер, но благодарю вас от всей души. Моей сестре повезло, что у нее есть вы.

Джейн улыбнулась.

– По-моему, повезло нам обеим, граф Ланзбури.

Октавия вприпрыжку вернулась к ограде – кобыла никуда не уходила, ожидая, что ее еще приласкают. Девочка просто стояла и смотрела на кобылу. Она не пыталась снова погладить ее, но и не уходила.

– Вам нравится прием? – спросил Кристофер.

– Да, очень нравится.

– Однако я заметил, что вы предпочитаете держаться в стороне.

– По правде говоря, – со вздохом ответила Джейн, – по натуре я скромна, и мне делается не по себе в присутствии стольких важных персон.

– В самом деле? – Он посерьезнел; ему и в голову не приходило, что ей может быть неловко. – Наши гости вас не обидят, ну а меня бояться совсем не стоит.

От его слов и тона у нее задрожали ноги, а сердце забилось быстрее. Его темные волосы были взъерошены, и ей вдруг захотелось зарыться в них пальцами. Забывшись, она смотрела на него в упор. У него красивые глаза; интересно, известно ли ему об этом. Опомнившись, она лукаво улыбнулась. Изумленный, Кристофер отступил на шаг.

– Граф Ланзбури, я самая настоящая тихоня, чему очень рада. Не скрою, шум и суета меня утомляют. Я не привыкла к таким многолюдным собраниям. Когда я вышла из дома, мне показалось, что передо мной театральная декорация. И мне было довольно приятно, интересно и любопытно стоять на краю такого собрания и просто наблюдать за всеми – как они общаются друг с другом.

– Я в самом деле еще не встречал такой необычной девушки, как вы, – сказал он, и его губы дрогнули в улыбке.

– Наверное, граф Ланзбури, для таких, как вы, я действительно необычна. Воспитанная девушка не стала бы вступать в спор с совершенно незнакомым человеком в присутствии стольких свидетелей.

– Да, вы очень пылко защищали своего отца. Вполне вас понимаю, ведь вы бросились на защиту самого дорогого.

– Правила этикета и поведения в обществе часто кажутся мне утомительными до крайности… Тем не менее они есть, и им необходимо подчиняться.

– Вы правда путешествовали на верблюде? – спросил Кристофер, склонив голову набок.

– Да… по Шелковому пути… это южный путь из Китая на север Индии.

– Я поражен, мисс Мортимер, – заметил он, расплываясь в обезоруживающей улыбке. – Вы полны сюрпризов. Какое поистине замечательное достижение для молодой женщины!

– Тогда мне было всего двенадцать.

– И вы уже ездили на верблюдах.

– Да, действительно.

– А на слонах? – спросил он, рассеянно наблюдая за прядью ее волос, выбившейся из прически, и с трудом преодолевая искушение заправить ее за ухо.

– Тоже, – кивнула она, не ведая о том, какое направление приняли его мысли, – хотя слоны не такие норовистые, как верблюды. Управляться с верблюдами совсем непросто. Кроме того, они плюются.

Он изобразил удивление.

– Мисс Мортимер, поверить не могу, чтобы вы с кем-нибудь не справились – с человеком или животным… Неужели вам не было страшно?

– Нисколько, хотя путь из Китая в Индию во многом пролегает через горы и пустыню… Это не самая гостеприимная местность на свете. Да, я ездила верхом на верблюде, в пустыне ночевала в шатре и принимала участие в раскопках древних развалин. Все, что со мной происходило, казалось одним большим приключением.

– Мне кажется, что вся ваша жизнь была большим занимательным приключением. Я вам завидую!

Джейн смерила его непонимающим взглядом.

– Вы мне завидуете?! Но… почему? Вы – граф Ланзбури. У вас такой красивый дом! У вас есть все, чего только можно пожелать.

Он невесело улыбнулся.

– Да, наверное, так может показаться со стороны. И в чем-то вы правы. Но хотя я действительно обладаю некоторой властью, я не волен поступать так, как мне хочется.

– Не понимаю.

Он посмотрел ей в глаза. Отец Кристофера Генри умер, оставив сыну лишь огромные долги. Его дед, третий граф Ланзбури, в свое время немало преуспел в делах. Под его руководством поместье процветало. Однако впоследствии и поместье, и титул достались Генри. Отец Кристофера совершил тяжкий грех, решив, что богатство, доставшееся ему по наследству, вечно, и ему не нужно ничего улучшать или даже поддерживать имение в хорошем состоянии. Он обладал лишь одним талантом – транжирить деньги. За короткий срок он промотал огромные суммы.

– Отец умер до рождения Октавии. Мне пришлось взять на себя заботу о Чалфонте в девятнадцать лет. В ту пору я считал себя вполне взрослым и понимал, что меня ждет. Поместье балансировало на грани банкротства, с чем мне, до некоторой степени, удалось справиться. К счастью, дела немного поправились, но могли быть значительно лучше. Располагай я необходимыми средствами, я как граф Ланзбури мог бы сделать многое – совершить кругосветное путешествие, например, и пережить такие же волнующие приключения, как вы. Но мне всегда необходимо было в первую очередь думать о Чалфонте.

Джейн растрогали и его слова, и голос – мягкий, задушевный.

– Должно быть, вы очень любите свое родовое гнездо.

Он кивнул, с удовольствием озирая свои владения.

– Чалфонт никогда не меняется, – негромко ответил он. – Он улыбается, манит, приглашает и зовет. Я полюбил его с детства. С ним ничто не сравнится.

– Понимаю, о чем вы, – кивнула Джейн. – Я здесь человек посторонний, однако мне здесь тоже очень нравится. Такому чувству нелегко противостоять!

– Да, действительно, – ответил Кристофер и продолжал: – Хозяйством необходимо управлять. Время от времени мне приходится ездить в Лондон; на такие случаи у меня есть управляющие, которые руководят различными сторонами жизни Чалфонта. И все же мое место здесь. Я считаю управление поместьем делом своей жизни, а заботы моих фермеров-арендаторов – своими заботами.

– Неужели такие же заботы свойственны всем графам? – простодушно спросила Джейн, выдавая свое невежество.

Он покачал головой.

– Большинство аристократов-землевладельцев считают мои привычки странными и в высшей степени эксцентричными – говорят, графу не пристало так себя вести. Более того, многие осуждают меня, говоря, что я подаю очень дурной пример.

– А вы что отвечаете?

– Мне наплевать, что думают остальные представители знати! Благополучие моих арендаторов для меня важнее всего. Кроме того, у меня есть мать и Октавия. Поскольку Октавия такая, как есть… мои близкие зависят от моего пребывания здесь.

– Вы похожи на вашего отца?

– Нет. – Он помрачнел. – Часто ли вы в детстве испытывали одиночество? – продолжал он, круто меняя тему.

– Нет. Мы всегда путешествовали с группой археологов или ученых… Иногда я была единственной англичанкой во всей округе, а общество мне составляли лишь обезьянки и каменные статуи. Но я никогда не была одинокой.

– Почему ваш отец брал вас с собой? Почему не оставлял с миссис Стэндиш?

– Хотите сказать – почему меня не воспитывали, как подобает молодой леди?

– Что-то в этом роде.

Джейн старалась говорить как можно беззаботнее, не желая омрачать разговор обстоятельствами своей жизни.

– Моя мать была очень молода, когда вышла замуж за отца. До того как на свет появилась я, они прожили в браке десять лет. Где бы они ни оказывались, они откровенно восхищались друг другом. Их пылкость нередко смущала тех, кто находился в их обществе. Многие друзья считали их поведение необычным. Мои родители очень любили друг друга и не считали нужным скрывать свои чувства даже после того, как родилась я. Все привыкли к их взаимной преданности. Моя мать была красива, грациозна, добросердечна и любила посмеяться. Отец был вне себя от горя, когда она умерла… как и я.

– Сколько вам было лет?

– Восемь. Тогда мы жили в Индии. Отец не мог вынести и мысли о том, чтобы расстаться со мной. Да и я наотрез отказалась покидать его. Друзья предлагали отправить меня в Англию, к тете Кэролайн – она моя единственная родственница. Но ему невыносимо было разом потерять и маму, и меня. Он очень горевал по маме, но ни работу, ни меня не оставил. Работа имела для него большое значение, но он старался по мере сил воспитывать и образовывать меня.

– Должно быть, за годы странствий вы часто меняли культурную среду.

– Я много узнала о странах и людях, изучала их взгляды и манеру поведения там, где мы жили. В большой степени я научилась независимости.

– Разве не принято считать, что женщине не пристало чувствовать себя независимой?

– Что? И руководствоваться страхами и запретами, которые омрачают жизнь многих наших современниц? Я такого мнения не разделяю. У меня есть своя голова на плечах и своя воля, и я сама принимаю решения. Я многому научилась в тех странах, где мы жили, просто наблюдая за повседневной жизнью. Там у меня было гораздо больше свободы, чем если бы я воспитывалась в Англии.

– Разве через какое-то время постоянные переезды не надоедают?

– Нисколько. Мне нравилась такая жизнь.

– А как же семья, мисс Мортимер? Ведь когда-нибудь вам захочется выйти замуж, осесть.

– По правде говоря, до последнего времени я была так занята, что мысли о браке не приходили мне в голову. Пока я довольна тем, что есть, я продолжаю дело отца и поддерживаю себя. Но когда… если… я выйду замуж, я хочу, чтобы у меня была такая же семья, как у моих родителей, – любящая и правдивая.

– Любовь – не единственная составляющая семейной жизни.

– Да, не единственная. Зато самая важная. Насколько я понимаю, вы сейчас имеете в виду деньги и какие-то выгоды, но в браке есть нечто большее. Два человека женятся, потому что они любят друг друга, потому что важны друг для друга, потому что они хотят быть вместе.

– Вы романтик, мисс Мортимер!

– Да, наверное. И в своей семейной жизни на меньшее я не согласна! – Поймав его скептический взгляд, она вопросительно подняла брови. – По-вашему, я не права?

Он медленно покачал головой и едва заметно улыбнулся.

– По-моему, любовь – обычная страсть, при которой случайные ощущения замещают доводы рассудка, а разум находится в спящем состоянии.

– Что ж… вы сами признались, что таково ваше мнение! Ну а я ни при каких обстоятельствах не соглашусь на брак без любви.

Кристофер долго смотрел на Джейн, осознавая ее слова. Они растрогали его больше, чем она рассчитывала.

– Как необычно, – не сразу ответил он. – А я-то пребывал в заблуждении, что все девушки только и мечтают заполучить богатых мужей!

– Я не такая, как все девушки.

– Начинаю это понимать, – тихо ответил он, глубоко тронутый ее взглядами на брак; отчего-то ему показалось, что подобные разговоры с Джейн Мортимер угрожают расстроить его планы на брак с Лидией. – Понравился ли вам Лондон за то короткое время, которое вы там провели? Не захотелось ли вам вращаться в тамошнем обществе? Там трудно заскучать, если с утра до ночи ездить с визитами и принимать гостей… и для вас, дам, там много дел, которыми можно заполнить время.

– Терпеть не могу заниматься пустяками, – поморщилась Джейн. – Лично я предпочитаю заполнять время более достойными занятиями. Мне нравится заниматься настоящей работой.

– Как вы можете быть в том уверены? – не сдавался он. – Вы ведь всю жизнь только и делали, что помогали отцу где-нибудь на краю света. Лондон весьма притягателен для незамужних девиц.

– Для некоторых – да. Но не для меня. Вкусы у меня очень простые. Благодарю вас за заботу обо мне и надеюсь, вы не сочтете меня неблагодарной, но я похожа на полевой цветок. Принесите его домой или пересадите – и он умрет.

Глаза у нее сверкали. Она замолчала и, глубоко вздохнув, посмотрела на озеро. Она упивалась здешними красотами. Внезапно ей показалось, что она птица, которая ненадолго освободилась из золотой клетки. Однако она ни на миг не забывала о стоящем рядом мужчине. Она чувствовала ненавязчивый аромат его одеколона, не забивающий, как многие сильные духи, запах немытого тела, а лишь подчеркивающий его природный, чистый мужской запах. Остро осознав, насколько он близок, она резко отвернулась, чтобы он не понял, какое сильное воздействие на нее оказывает.

Тут к ней подошла Октавия и взяла ее за руку.

– Вы обещали пойти на озеро смотреть на лебедей. Ты пойдешь с нами, Кристофер?