Несколько минут Ирина молчала, настолько непросто было вновь вернуться в реальный мир и абстрагироваться от только что увиденного.

Повернув голову к Карлосу, Ира поняла, что все это время он не сводил с нее глаз. В его взгляде она увидела вопрос, на который для себя уже ответила.

Карлос нагнулся и нежно дотронулся до ее губ. Ирина была не против. Она подалась вперед и страстно ответила на поцелуй.

Вновь заиграла музыка, и теперь уже неумелые кавалеры и дамы вышли на танцпол. Карлос подал Ирине руку, и она безропотно последовала за ним. Крепко прижав к себе партнершу, Карлос умело повел ее в танце. Казалось, что они бесконечно кружат по паркету, то сближаясь, то отдаляясь друг от друга. Их губы встречались и вновь разъединялись. Испарина выступила на их лицах и телах, но они не замечали этого, а продолжали свой танец любви.

Музыка стихла. Не говоря ни слова, Ирина и Карлос вышли из клуба и сели в такси.

Карлос назвал адрес и поцеловал Иру в пульсирующую на шее вену.

— Ты была прекрасна! — прошептал он ей на ухо.

— Просто ты замечательный танцор. Даже не имеющая слуха и чувства ритма женщина с тобой будет королевой.

— Ты сама по себе королева, — продолжал шептать Карлос. — Ты словно безупречный бриллиант, которому не нужна оправа.

— Какие слова! — улыбнулась Ирина и снова подставила губы для поцелуя.

Ночь была жаркой, подобно танцу фламенко. Ирина давно не испытывала таких ярких страстей. Она была готова на все и откликалась на любые намеки Карлоса. Желание, охватившее их еще при первой встрече, медленно росло, закипало и, наконец, вырвалось наружу, подчинив себе разум и рассудок. Сегодня их ничего не остановило бы.

После долгих объятий Ирина откинулась на подушку и поняла, что ни о чем не жалеет. Она должна была пройти через этот вихрь страстей, чтобы ощутить себя желанной. Уже засыпая, она вновь вспомнила о муже, но угрызений совести не почувствовала, а потому довольно улыбнулась и провалилась в глубокий спокойный сон.

«Какое блаженство просыпаться от поцелуев!» — сквозь сон подумала Ирина. Она лениво потянулась и приоткрыла глаза.

— Доброе утро! — улыбнулся Карлос. — Пока ты спала, я успел сходить за свежими булочками и сварить кофе. Так что вставай!

Ира села на кровати и довольно хихикнула. Уже многие годы приготовление завтрака было ее обязанностью, поэтому сегодня пробуждение было особенно приятным: ведь ее не ждали бесконечные хлопоты.

— Как это мило с твоей стороны! — прощебетала она.

— Это только начало, — притянув Иру к себе, прошептал Карлос. — Я могу быть еще более милым. Ты просто удивишься, каким внимательным я могу быть!

— Жду с нетерпением, — хмыкнула Ира.

— Вставай быстрее! — отодвинувшись от нее, пробормотал Карлос. — А то я за себя не ручаюсь… И кофе остынет.

— Встаю, встаю!

Квартира Карлоса была очень светлой и просторной. Минимум мебели, максимум воздуха. Никаких лишних деталей. Ирина даже не увидела фотографий в рамках, которые обычно присутствуют во всех домах.

Дом стоял в зеленом квартале Мадрида, недалеко от центра. Во дворе был сооружен бассейн, в котором уже с раннего утра плавали жильцы дома.

Ира выглянула в окошко:

— Жаль, у меня нет с собой купальника. Я бы с удовольствием искупалась.

— Плавай в белье. Тебе же никто под платье заглядывать не будет, когда поедешь домой.

— Идея! — воскликнула Ира. — Ты со мной?

— Извини, не могу. Я должен ехать на работу. Оставляю квартиру в твоем распоряжении. Ключ можешь оставить у консьержа.

— Договорились! — кивнула Ира.

Она спустилась в центральный холл и, не обращая внимания на любопытные взгляды привратника, направилась к дышащему прохладой бассейну. Она разделась и готова была нырнуть, как у нее зазвонил телефон. На экране высветился номер Марины. Ира не могла не ответить.

— Привет, Марина!

— Доброе утро, — ответила та.

— Я вчера была на рынке Сан-Мигель, о котором ты рассказывала, — быстро заговорила Ирина, желая поделиться своей радостью. — Ты была совершенно права: это нечто потрясающее, ни на что не похожее!

— Я за тебя рада, — спокойно ответила Марина, и Ира почувствовала в ее голосе обиду.

Она поняла, что поспешила делиться впечатлениями с подругой, смутилась и замолчала. Было ясно как день, что чужое веселье не прибавляло оптимизма подруге.

— Почему ты замолчала? — раздраженно осведомилась Марина. — Я не вовремя звоню?

— Ты чем-то расстроена? Плохо себя чувствуешь? — попыталась загладить свою вину Ира.

— Я себя плохо чувствую постоянно, — резко оборвала Марина. — Вчера целый день ждала твоего звонка, — сменив тон, через несколько секунд призналась она.

Чувство стыда моментально пробудилось в Ире. Она отчетливо поняла, что обидела подругу, ведь после совместного ужина даже не вспомнила о ней, о ее беде.

— Прости, — искренне попросила она. — Я виновата. Не понимаю, как такое могло произойти. Я искренне сожалею.

— Я бы не стала драматизировать ситуацию, — немного успокоившись, объяснила Марина, — но мне осталось совсем немного, а ты обещала быть крестной моей дочери. Я хочу успеть увидеть этот обряд своими глазами.

— Неужели с тобой что-то может случиться за пару дней? — не поверила своим ушам Ирина.

— Я точно не знаю, — уклончиво ответила подруга. — Просто объясняю свое излишнее беспокойство и нервозность. Прости, я вспылила…

— Все в порядке. Я понимаю.

— Вот и помирились!

— Я готова стать крестной в любой день. Назови дату и время, — предложила Ира.

— Завтра в двенадцать. Согласна?

— Так быстро?

— Поверь, в моем положении это уже долго.

— Значит, нам нужно сегодня обязательно встретиться, чтобы обсудить мои покупки…

— Ничего не надо, — прервала ее Марина. — Я все приготовила еще несколько недель назад. От тебя требуется лишь присутствие.

— Ты была настолько уверена, что я прилечу? — спросила Ира.

— Даже не сомневалась, — призналась подруга. — Ты не могла бы поступить иначе.

— Может, мне надо заранее увидеться с ее отцом? Он, наверное, хочет поговорить с крестной матерью своей дочери? — поинтересовалась Ирина.

— У вас будет много времени для того, чтобы получше узнать друг друга. Сейчас у меня лишь одна просьба ко всем: прийти в назначенное время и место. Этого больше чем достаточно.

— Я буду, — безапелляционно заявила Ира.

— Замечательно, — облегченно вздохнув, сказала Марина. — Я тебе сегодня вечером позвоню и все расскажу.

Марина положила трубку, а Ирина еще несколько минут стояла не шевелясь, с телефоном в руках.

Она чувствовала себя предательницей и обманщицей. В то время, когда ее подруга умирала и нуждалась в ее внимании и заботе, она наслаждалась жизнью и упивалась любовью малознакомого мужчины. Это было настолько странно, неправильно и даже гадко, что настроение Ирины моментально испортилось. Она накинула платье и вернулась в квартиру, так и не искупавшись.

Ирина тяжело опустилась в кресло и уставилась в противоположную совершенно белую стену.

Казалось бы, нет ничего предосудительного в том, что она закрутила роман и радовалась жизни. За исключением того, конечно, что она была замужем и обманывала своего мужа, забыв о данных много лет назад клятвах и обещаниях. Но это были их личные отношения, и данную проблему должны были решать только они сами.

Жизнь Ирины отравляла мысль, что она способна испытывать радость в тот момент, когда по идее должна сопереживать близкому человеку и даже не помышлять о прелестях жизни.

Угрызения совести прочно вцепились в сердце, полосуя его острыми когтями. Ирина не понимала, как такое могло с ней произойти. Как она могла вообще что-то чувствовать, когда рядом притаилась и ждала своего часа смерть? Неужели она настолько черства к чужим страданиям? Неужели настолько эгоистична, что ее волнуют лишь собственные проблемы? Неужели она недочеловек? В какой момент своей жизни она превратилась в эгоцентричное существо?

Ирина казнила и бичевала себя несколько часов подряд. Она пыталась вырвать из сердца мысли о Карлосе, о наслаждениях, но, как ни стыдно было в этом признаться, втайне уговаривала себя, что болезнь Марины совсем не повод избегать или прятаться от радостей жизни.

Ирина поняла, что в одном человеке вполне могут одновременно существовать два противоречивых чувства: сопереживание и безразличие. Сопереживание являло лицо миру в моменты тесного контакта с несчастьем и болью. Безразличие расправляло крылья, лишь стоило душе затрепетать от предвкушения чего-то прекрасного.

Вечером Ира отправилась к Марине.


Ирина сидела в маленьком кафе недалеко от дома подруги и ждала. Почувствовав дикие угрызения совести после телефонного разговора, она перезвонила Марине через несколько часов и попросила встретиться, чтобы обсудить завтрашние крестины. Несмотря на то что подруга всячески пыталась избежать встречи, Ира проявила терпение, граничащее с назойливой настойчивостью, и в итоге добилась своего.

Упрямство Ирины объяснялось не просто искренним рвением оказать помощь, скорее, это было желание искупить вину, очистить свою совесть, почувствовать облегчение. Ирина не понимала истинной сущности своего поступка. Она верила в свое благородство и бескорыстность, однако в действительности эгоизм окутывал ее все сильнее и сильнее.

Марина появилась в кафе с опозданием. Выглядела она в этот вечер намного хуже, чем во время их прошлого совместного ужина. Каждый шаг давался с большим трудом, лицо осунулось и напоминало блин, черные круги под глазами не могло спрятать ни одно тональное средство. При первом взгляде на Марину сердце сжималось: то, что она тяжело больна, ни у кого не оставляло сомнений.

Только сейчас Ирина поняла, чего стоил подруге выход в люди, и в ней шевельнулось нечто похожее на сожаление и сочувствие. Она не должна была настаивать, зная о плохом самочувствии Марины.

— Привет! — встала Ира навстречу подруге.

— Здравствуй, Ирина, — кивнула в ответ Марина и с тяжелым вздохом села на стул.

— Тебе плохо? — заботливо спросила Ира.

— Ты все сама видишь, — раздраженно ответила она. — Зачем спрашивать?

— Прости, ляпнула, не подумав, — смутилась Ирина и нервно отпила глоток сангрии.

— Что ты хотела обсудить?

— Честно говоря, просто увидеть тебя.

Марина бросила на подругу одновременно укоряющий и жалостливый взгляд. За свою жизнь перенеся немало страданий, она понимала чувства Ирины лучше, чем кто бы то ни было. Однако выливать на нее злобу и обиду не стала. Она просто больше не испытывала низменных, порочных чувств и эмоций.

Парадокс человека, осознанно ждущего смерти, заключается в том, что он вовсе не зол на весь окружающий его мир. Скорее, наоборот, он перестает видеть мелочи, на которые раньше обращал внимание, не нервничает и не переживает из-за них. Соответственно он более спокоен и уравновешен. Он живет другими материями и категориями, где нет места суете.

— Ну, вот я здесь! — развела руками Марина.

— Спасибо, что согласилась встретиться.

— Ты мне не оставила выбора, — слабо улыбнувшись, произнесла Марина. — Твоя настойчивость достойна подражания!

— Я переживала, что расстроила тебя, — с нотками сожаления добавила Ира.

— Пустое, — махнула рукой Марина. — Не стоит даже вспоминать! Ты лучше скажи, куда пропала?

От неожиданности Ирина растерялась и чуть занервничала. Она не была готова обсуждать свои романтические отношения с кем бы то ни было. Кроме того, она не знала, стоит ли вообще об этом говорить.

— Почему ты выглядишь такой потерянной? У тебя что-то случилось? — насторожилась Марина.

— Не совсем, — замялась Ира. — Долго объяснять…

— У тебя здесь мужчина? — без обиняков спросила Марина. — Роман закрутила?

У Ирины кровь прилила к щекам, и она покраснела словно школьница.

— Значит, мужчина, — еще раз внимательно взглянув на подругу, подытожила Марина. — И серьезно это у тебя?

— Не знаю, — смущенно буркнула та.

Марина задумалась и на несколько минут замолчала, уставившись в одну точку.

— Не делай глупостей, — неожиданно изрекла она. — Не стоит совершать поступков, о которых будешь жалеть до конца жизни.

— Я не сделала ничего скверного…

— Поверь мне, — продолжала Марина, — это того не стоит.

— Понимаешь… — начала Ирина, но Марина безапелляционным жестом ее прервала.

— Я совершила много ошибок и заплатила за это немалую цену. Не повторяй моих глупых поступков!

— Ты так категорична, но ведь даже не знаешь его! — возмутилась Ирина.