Дуглас кивнул.

– Понял. Машиной займусь сам, в магазин отправлю Алису. А вы уверены, что этой провизии вам хватит? Может, купить побольше?

– Нет-нет, цыпленка и салата мне вполне хватит на вечер. Что-нибудь еще я смогу купить в Ист-Хемптоне в воскресенье утром.

– Вы смелый человек, если выезжаете в четыре часа, – рискнул прокомментировать намерение шефа Дуглас. – Попадете в самый пик на лонгайлендском скоростном шоссе. Возможно, целесообразней было бы поехать в Хемптон попозже, часиков в шесть.

– Зимой не так страшно.

– Ну да… – Дуглас осекся, так как заметил, что Максим уже думает о чем-то другом. Он встал, чтобы уйти.

Максим протянул было руку к подносу за документами и сказал, вспомнив:

– Вот еще что. Спросите у Питера, согласен ли он на небольшой ленч со мной. И если он сможет, то дайте знать им в «Четыре времени года», что мне нужен сегодня мой постоянный столик. По возможности – в час или около.

– Да, сэр Максим, – пробормотал Дуглас, тихонько прикрывая за собой дверь.

К намерению Максима провести уик-энд в одиночестве Дуглас отнесся с некоторым недоверием: вряд ли он будет там один, скорее с новой дамой. Счастливчик, думал Дуглас. Он успевает все и еще чуть-чуть. Чего бы я ни дал, чтобы побыть на его месте. Хотя, как сказать, подумал минутой позже Дуглас, садясь за свой стол. Разве я хотел бы, чтобы моей женой была Адриана? Или иметь ту подружку из Саттон-Плейс, которая ничем не лучше. Грэм Лонгдон прозвала ее мисс Жадные Потроха, и она права.

И как только мог такой король угодить в подобную ситуацию? Дуглас пришел к выводу, что блестящие бизнесмены вовсе не обязательно проявляют столько же ума в отношениях с женщинами.

Он набрал номер Питера Хейлброна, главы отделения недвижимости «Уэст Интернэшнл».

– Питер, это Дуглас. Босс интересуется, сможешь ли ты найти время и пообедать с ним сегодня накоротке? Внизу. В час. Надеюсь, ты сможешь, потому что он, похоже, приуныл.

– О чем речь, время найду, – мгновенно согласился Питер. – Что ты имеешь в виду, говоря «приуныл»?

– Когда босс пришел утром, он вроде был слишком задумчив. Или, точнее, встревожен. И немного грустный. Или мне это показалось?.. В общем, все это на него похоже. Ты же знаешь, он мастер скрывать свои чувства.

– Знаю. Как по-твоему, в чем причина – бизнес или личное?

– Не могу с уверенностью сказать, может, и личное.

– Должно быть. Потому что, насколько мне известно, по части работы нет никаких проблем ни здесь, ни в лондонском офисе… Хотелось бы знать… – он откашлялся, – что с ним такое. Не должно быть, чтоб слишком серьезное, не то он сказал бы. Возможно, просто переутомился.

– Наверняка, – произнес Дуглас, решив, что незаинтересованность – мудрейшая тактика, когда дело касается босса. Он не имел намерения болтать на эту тему или сплетничать с Питером. – Боссу пришлось много помотаться в последнее время. Кстати, о том, что он в городе, не знает никто, кроме нас с тобой и твоего секретаря. Он хочет, чтобы это так и осталось в тайне.

5

До Ист-Хемптона Максим добрался за два с половиной часа, и к тому времени, когда он въезжал в прелестную старую деревушку на Лонг-Айленде, пасмурное январское небо, холодное и бесцветное в начале пути, стало серым, а затем почти черным, словно смола. Лишь вдали у горизонта над бескрайним океаном виднелось несколько звездочек, и луна, яркая, заброшенная в черную высь, серебрилась, проглядывая в клочьях темных туч.

Свернув с Оушн-авеню в Лайли-Понд-Лейн, Максим посмотрел на часы приборной панели: стрелки показывали шесть сорок пять. Не плохо, подумал он, катя дальше в направлении Джорджика-Бич, к тому концу пляжа, где находился его коттедж.

Несколько минут спустя он уже тормозил возле дома.

Коттедж был покрыт серым шифером, ставни выкрашены в белый, дверь черная и на крыше аккуратные кубики черных труб. Выстроенный поодаль от дороги, дом возвышался над покатой лужайкой, покрытой сейчас искристым инеем. Гигантские дубы делали это место укромным, а в летнюю жару их пышная листва давала много прохладной тени.

Коттедж был невелик, но вполне устраивал Максима, хотя считался скромным для своего хозяина. Он был довольно просторный и хорошо спланирован: холл, большая семейная кухня, столовая и кабинет располагались в передней части; гостиная, переходившая в библиотеку, находилась в глубине. Эти две смежные комнаты выходили окнами на плавательный бассейн, маленький домик при бассейне и сад; за садом тоже был лужок с цветочными клумбами, а за ними – рощица, делавшая усадьбу еще более отъединенной от остального мира.

На втором этаже размещались спальни хозяина, ванная и туалетная комнаты, на третьем – две комнаты для гостей с отдельной ванной и еще одна спальня побольше, которая была превращена в офис с двумя письменными столами, пишущей машинкой, а также факсом, телексом, ксероксом и бумагоизмельчителем и, разумеется, батареей телефонов. Все было прекрасно оборудовано и удобно, офис нравился Максиму, он считал его своим командным пунктом и мог приезжать в Ист-Хемптон когда угодно, не теряя связи со своей бизнес-империей. Нередко он брал с собой Дугласа Эндрюса и Грэм Лонгдон, иногда прихватывал и Питера Хейлброна, чтобы поработать над делами, не требовавшими большой спешки. В летние месяцы, когда все бывали рады сбежать из города на несколько дней от удушливого зноя, это случалось особенно часто.

Припарковавшись, Максим взял с заднего сиденья «ягуара» пакет с покупками от Блумингдейла и вылез из машины.

Была ненастная зимняя ночь, с Атлантики дул ледяной ветер. Максим огляделся. Дорога терялась в кромешной тьме, в ближних домах не было ни малейшего проблеска света. Но когда он заторопился вверх по тропинке меж двух газонов к дому, луна проглянула из-за туч и облила коттедж и дорожку серебристым сиянием. Несколько секунд было почти светло как днем.

Краем глаза Максим заметил припаркованный чуть поодаль универсал и, поднимаясь к боковому входу в коттедж, рассеянно подумал, чья бы это могла быть машина.

Он вошел через кухню и включил свет, закрыл за собой дверь, толкнув ее ногой, и поставил пакет с продуктами на круглый стол посреди комнаты.

Отделанная сине-белой плиткой кухня была безупречно чиста. До блеска начищенное, все выглядело так, будто миссис Малвени закончила уборку минуту назад. Возможно, она занималась этим сегодня, подумал Максим. Он так и не смог дозвониться из офиса ни до кого из четы Малвени и, зная их добропорядочность и усердие, решил, что они вполне могли находиться здесь в то время, как он названивал им домой.

Максим вздрогнул, ощутив, что в помещении холодновато. Отопление было на обычной отметке, но в такую холодную ночь следовало прибавить тепла. Зябко поежившись, он направился к холлу – там, в закутке под лестницей, находились трубы отопительной системы.

Открывая дверь в холл, Максим застыл на ходу. Он услышал слабый шум и какое-то металлическое побрякивание. Звук озадачивал. Максим шагнул в холл.

Свет из кухни шел ему вслед, и он без труда заметил поставленный на пол телевизор вместе с аппаратурой из верхнего офиса.

Опять послышалось бряканье, затем что-то треснуло, кто-то глухо выругался. Звуки доносились из гостиной.

Все чувства Максима мгновенно забили тревогу – ощущалась опасность. Очевидно, кроме него в доме был кто-то чужой, вне всякого сомнения, грабитель, судя по сваленным в холле вещам.

Бесшумно крадучись, Максим миновал холл и чуточку приоткрыл дверь. В гостиной было темно, в примыкавшей к ней библиотеке тоже, если не считать шарившего по обстановке светового кружочка от карманного фонарика.

Решив, что наилучшая тактика – внезапность, Максим хлопнул рукой по выключателю на стене – сразу засияли шесть настольных ламп в обеих комнатах, залив светом оба помещения.

Увидев Максима, вор испуганно шарахнулся. Он был среднего роста и жидковатой комплекции, одет во все черное. В руке он держал нейлоновый бельевой мешок, раздувшийся, по-видимому, от награбленного.

Он стоял и пялился на Максима.

– Брось мешок! – рявкнул Максим не своим голосом. Человек продолжал оторопело пялиться, будто пребывая в оцепенении.

Максим ринулся к нему, убежденный, что сам справится и скрутит злоумышленника до того, как вызовет полицию. Но, на миг опередив Максима, ворюга успел выхватить револьвер и пальнуть.

Максим ощутил удар пули в грудь и тут же свалился с глухим стуком на пол на пороге между гостиной и библиотекой. Удивление его сменилось растерянностью. Он успел подумать: нет, со мной такого быть не может… конец не может быть таким… после всего, через что я прошел… Я не могу умереть от руки воришки…

Грабитель стоял замерев, пытаясь понять, не слышал ли кто-то еще его выстрел. Но, похоже, в округе никого не было. Эти коттеджи были летними, потому он и подался сюда, где успешно грабанул два дома. Плевое дело. Там обошлось без замочки. Никто не появился, не помешал ему. Зря, конечно, этот малый на него нарвался. Но что поделать, пришлось защищаться. Мужик был здоровый, крепкий, скрутил бы его в два счета.

Он перешагнул через тело, бесстрастно взглянув на лежавшего: человек упал на бок и не шевелился. Кровь пропитала грудь голубой рубашки, сочилась на серый ковер, и пятно было какого-то дурацкого ржавого цвета.

Засунув револьвер за пояс, вор поспешил в библиотеку, прихватил кое-какие серебряные вещицы и кинул их в мешок. Огляделся с довольным видом – еще бы! – барахло отличное, самое лучшее из мелочи, которую можно было унести. Он вышел из комнаты, выключив свет. Затем отправился на кухню, выключил и там свет и вернулся в холл.

Опять постоял немного, вслушиваясь.

В темном доме ни звука. Такое же безмолвие царило и на улице. Не прошло ни одной машины. Он принялся вытаскивать награбленное, вынес телевизор на крыльцо. Когда все оказалось снаружи, отпустил «собачку» замка и плотно прикрыл за собой дверь. Затем так же быстро и сноровисто перетаскал вещи с крыльца в свой универсал, юркнул в машину и был таков.

Он летел вниз по Лайли-Понд-Лейн уверенно и не оглядываясь. Знал, что ему ничто не грозит. Сюда никто в середине зимы, да еще в такие холода, не заглядывал. Тело пролежит не обнаруженным несколько недель. На него уж никак не повесят убийство этого мужика. Он не дурак, сработал дело чисто. Ни одного отпечатка пальцев не оставил – он всегда ходил на дело в перчатках.


Элиас Малвени сидел на кухне за столом в своем небольшом комфортабельном доме за железнодорожным вокзалом в Ист-Хемптоне. Наслаждаясь второй чашкой кофе с пончиками, он глядел в горевший камин и вспоминал в эту зимнюю ночь, как они с Кларой провели день у их дочери в Квогу.

Для них эта поездка была настоящим праздником. Удалось навестить свою первую внучку, умильно засвидетельствовать ее доброе здравие и очарование, порадоваться семейному счастью Лолы. Их дочь и Микки женаты уже десять лет и давно ожидали младенца. Да, денек был превосходный, считал Элиас, да и Клара по-настоящему взбодрилась, он заставил ее забыть про ревматизм. Клара осталась в Квогу на уик-энд. Элиас был уверен, что она там станет хлопотать и квохтать вокруг младенца и Лолы, как наседка, но он не видел в этом ничего дурного. Ей только на пользу пойдет, решил он, допивая кофе.

Телефонный звонок пронзил тишину. Элиас резко выпрямился на стуле, встал и подошел к аппарату.

– Малвени слушает.

– Добрый вечер, Элиас, говорит Дуглас Эндрюс.

– Привет, мистер Эндрюс! – тепло воскликнул Элиас, его темное от ветров и непогоды лицо просветлело. Дугласа Эндрюса он любил. – Как поживаешь? – спросил он.

– Спасибо, очень хорошо, Элиас. А как вы?

– Не могу пожаловаться, – ответил Элиас.

– Звоню вам, потому что не смог связаться с сэром Максимилианом. Он должен быть в коттедже, но там никто не отвечает. Вот и решил узнать, звонил ли он вам сегодня вечером.

– Да нет, пока звонка не было. – Элиас был удивлен. – Я весь день провел в Квогу, вернулся не раньше семи. Я и понятия не имел, что сэр Максим приехал сюда.

– Он сегодня несколько раз пытался вас застать. Но, понятно, никто не отвечал, раз вы были в Квогу. Он выехал из города приблизительно в четыре пятнадцать. Я взял для него напрокат «ягуар». Он повел его сам. Я полагал, часа за три он доберется, и начал ему названивать около половины восьмого. У меня есть несколько сообщений для него. Ума не приложу, почему его там нет, если сейчас уже восемь.

– Да, сэр Максим по всему должен бы к этому времени уже доехать до Ист-Хемптона, – согласился Элиас. Поскольку чувствовалось по голосу, что Дуглас Эндрюс сильно встревожен, Элиас решил его успокоить: – А может, линия барахлит или еще чего, на дворе холодно и здорово задувает последние дни, дожди лили без передыху.

– Н-да, – произнес Дуглас и замолчал. Глубоко вздохнул, затем добавил: – Должен сказать, меня это начинает беспокоить. Надеюсь, он не попал в аварию по дороге.