– Лучше реальные поглаживания, чем в кавычках?

Яна вздрогнула и убрала свои руки за спину, лицо ее подернулось грустью.

Из ресторана четверка отправилась на открытую палубу, вдохнуть морской свежести. Снова пришлось пройти под сводами пассажа, миновать насыщенное белым светом ламп пространство бутиков, барных стоек и игровых автоматов. Наконец друзья оказались на узкой полосе открытой палубы, тянущейся вдоль борта судна. Сюда, на палубу, выходили и окна дорогих кают – лишь некоторые из них были освещены. Этого освещения хватало, чтобы видеть легкие ограждения, но дальше тонул в ночи невидимый океан: совсем рядом, совсем живой. Угрозу, исходящую от него, усиливали висящие на кран-балках спасательные шлюпки, они исподволь напоминали о морских катастрофах. Марте сделалось жутко, а Яна радостно подставляла лицо ветру, насыщенному брызгами моря.

Марта заявила, что хочет спать и возвращается в каюту, Борис поддержал ее намерение. А Яна, зябко обхватив себя руками, сказала, что хочет побыть здесь еще. Павел накинул ей на плечи свою куртку, и, пообещав вернуться, решил сбегать в каюту за свитером. Попутно он помог Борису добраться до койки.

Оставшись на палубе без друзей, Яна стала искать безветренный уголок. Вдоль узкого прохода, в полутьме, белели пластмассовые кресла – но все они были заняты пассажирами, укутанными в пледы или теплые куртки. Яна остановилась у ограждения, оперлась локтями на перила и устремила взгляд в темноту бездны – гудящий океан завораживал.

Марта с Борисом устроились в каюте на ночевку, а Павел, натянув свитер, снова побежал на палубу. Через четверть часа он вернулся. Борис уже заснул, но Марта еще ворочалась, приноравливаясь к узкой койке. Тусклая лампочка аварийного освещения отбрасывала синеватый цвет. Паша, поняв, что Марта еще не спит, склонился к ее изголовью и тревожным шепотом спросил:

– Марта, Яна сюда не забегала?

– Нет. Она осталась на палубе.

– Я всю палубу обежал, ее там нет.

– Может, она вернулась к игровым автоматам?

Паша хлопнул себя по лбу:

– Верно, как я об этом не подумал. У меня, вдобавок, в той куртке бумажник остался.

– Неужели ты думаешь, что она осмелилась бы…

– Побегу, посмотрю у автоматов. Спокойной ночи, Марта.

Паша выбежал из каюты, но теперь Марта не могла заснуть: ей представлялись жуткие картины бушующего моря и непредсказуемость Яны. Вспомнилось ее безумное раскачивание на качелях, странное оживление на палубе, потом внезапная смена настроения, нахлынувшая печаль.

Не в силах избавиться от беспокойных мыслей, Марта слезла с койки, оделась и решила отправиться на поиски Яны. Борис безмятежно похрапывал. Поправив ему одеяло и положив рядом надувное судно, Марта вышла из каюты, тихонько прикрыв дверь.

Она осмотрела все открытые палубы. Теперь здесь было еще темнее и безлюднее. Усилился гул моря. Белые пластмассовые стулья опустели и сейчас казались серыми. Вдруг Марта заметила под нависшей над палубой шлюпкой силуэт целующейся пары. Приглядевшись, поняла, что это чужие люди – ни Яны, ни Павла на палубе не было. Марта повернулась и снова направилась в светлое царство салонов, бутиков. Еще раз прошла мимо игровых автоматов и кафе, раскиданных там и тут. Вокруг нее, несмотря на ночное время, царило веселое, шумное оживление – все было похоже на ожившие кадры кинофильма «Титаник». Разноязычная толпа туристов равнодушно обтекала обеспокоенную Марту. И тут она увидела Павла! Он примостился за одиноко стоящим столиком недалеко от барной стойки, перед ним возвышалась огромная, с кувшин, кружка янтарно-светлого пива. Она была наполовину опустошена.

– Марта? Привет! Уже выспалась? Заказать тебе пива?

– Спасибо. Я и так толстая. Ты Яну нашел?

– Что? Яну? Ах, да, – на миг расслабившись от пива лицо Паши напряглось, затем вновь стало безмятежным. – Весь корабль обежал трижды. Ее нигде нет. Я думаю… нет, неважно, что я думаю, – Паша вздохнул с какой-то глубинной горестью и сделал еще несколько глотков пива.

– Ты думаешь, что она… что она выпала за борт? – задыхаясь от ужаса, спросила Марта.

Паша взглянул на нее так, будто только что увидел. Глаза его расширились от удивления:

– За борт? Нет, такая глупость не могла прийти мне в голову. Это вы, женщины, привыкли накручивать. Как она могла выпасть, если ограждение на палубе будет ей до груди?

– У схода с корабля низенькая дверца.

– Прекрати, Марта. Хорошо, скажу тебе, что я на этот счет думаю: она ушла с каким-нибудь мужчиной в его каюту.

– Это невозможно! Она не такая!

– О! Она такая отчаянная! Ты же видела, с какой силой она качели раскачивала. Она так возбудила меня в тот раз, что если бы нас не разделяла метровая доска, я всадил бы в нее, пардон…

– Тебе нравится Яна?

– Т-с-с, – Павел приложил палец к губам. – Наташке не настучишь?

Марта вытащила сигарету, Паша поспешно поднес ей зажигалку. Сам он не курил, но имел при себе огонек для таких случаев.

– Нет, конечно, Яна не может мне нравиться, – противореча себе же, возразил Павел. – Но она меня зажигает, если на то пошло.

– А как же Наталья Степановна?

– Наташа – совсем другое. В ней жизнь кипит во всей полноте. Причем не в отдельные моменты, не на качелях, а всегда. Она и в бизнесе, и в личных отношениях – борец. С ней я постоянно чувствую себя, как на ринге. Это позволяет держать форму: у меня появляются цели, устремления. А Яна – спящий вулкан. Раз в тысячу лет случится извержение, и снова все тихо.

– Ты преувеличиваешь. Яна – просто замкнутая девушка. Она таким образом защищается от мира…

– Вот, вот. И у меня появляется желание вскрыть эту защиту, разрушить, взломать, как хакер взламывает чужие программы, – Павел допил огромный бокал, отставил его в сторону. – Извини, Марта. Я тебя покину. Мне надо хоть немного поспать. Завтра опять рулить целый день.

Павел встал из-за столика и направился к лифтам. Там стояла небольшая очередь. Время шло к рассвету, и другие пассажиры, как и Павел, торопились вниз, в свои каютки без окон.

Марта, игнорируя лифт, спустилась на один пролет по нарядной, устланной красной дорожкой лестнице и снова свернула к выходу на открытую палубу. Так, на всякий случай. Теперь палуба была абсолютно пустынна. Исчезла даже целующаяся пара. Марта, дрожа от страха, прошла по длинному проходу вдоль темных окон кают, и остановилась. Дальнейший путь преграждала замкнутая на ключ железная решетка и табличка на английском языке, указывающая, что пассажирам дальше проход воспрещен. Небо уже светлело, размывало фиолетовой краской, слабо вырисовывалась полоска горизонта. Ветер затих, море почти замолчало. Марта показалась себе единственной песчинкой в бескрайнем мире. И тут она услышала сдавленные всхлипывания. Они доносились с другой стороны служебной решетки, с запретной для пассажиров части палубы. Марта несмело заглянула сквозь ячейки железной клетки. Тусклый свет аварийной лампочки не достигал укромного уголка за огромной бобиной с корабельным тросом, откуда доносились звуки.

– Тут кто-то есть? – неуверенно спросила Марта и тут же повторила на английском, – Who is it?

Всхлипывания прекратились. После короткого молчания раздался возглас:

– Марта! Это ты?

– Яна?! – Марта принялась трясти решетку, но она не поддавалась. – Ты как туда попала?

Яна, стуча зубами от холода, рассказала, что с ней случилось.

После того, как ее друзья ушли в каюту, она, походив туда и обратно, стала искать тихий уголок и дошла до решетки. В тот момент матросы перетаскивали какие-то канаты, и дверца была открыта. Яна прислонилась спиной к бобине, укрываясь от ветра. Сразу стало теплее. В результате она оказалась в ловушке – матросы, закончив дело, захлопнули решетку.

– И ты не могла покричать им? Позвать других пассажиров?

– Я не сразу поняла, что забралась туда, куда ходить не положено, а кричать мне было неловко. Я надеялась, что кто-то из служащих появится здесь. Потом я даже немного задремала, но проснулась от холода, хотя на мне две куртки – спасибо Паше.

– Он тебя тоже всюду искал. Ладно, пойду позову кого-нибудь из персонала.

– Давай подождем еще чуть-чуть. Ты ведь тепло одета? Я где-то слышала, что на корабле вахта меняется каждые четыре часа.

– Нормально. На, держи еще и шаль, она тебя согреет.

Марта сняла массивную шерстяную шаль, в очередной раз хваля себя за предусмотрительность. Смеются над ней, что барахла много набрала, а все пригодилось.

– Спасибо. А ты сама не замерзнешь?

– На мне, сама видишь, шапочка и теплая куртка.

Ждать предстояло, возможно, не мало, и женщины опустились на пол, на черный резиновый настил палубы. Они сели спинами к разделяющей их решетке, вполоборота друг к другу, такие разные, но странным образом дополняющие друг друга.

– Вот не думала, что ты умеешь плакать, – заметила Марта. – Ты казалась мне такой… такой железной.

Яна вспомнила, как рыдала в подушку, опасаясь, что Марта за стеной услышит ее. Да, она скрывала слезы от людей, хотя, как любая женщина, иногда плакала. Но сейчас, в предрассветной ночи, вблизи от морской стихии, она чувствовала себя раскрепощенной. Притворяться железной леди ей не хотелось.

– Я знаю, что он любит другую женщину. Я для него – простая случайность. Но я… но мне…

Марта мгновенно догадалась, что речь идет о Павле.

– А Валерий твоим чувствам – не помеха?

– Что о нем говорить! Я, конечно, благодарна ему за поддержку. Ты помнишь, в каком состоянии я была, когда познакомилась с ним. Так вот. Поверишь ли: мы с ним ни разу не были близки.

– Ты не подпускаешь?

– У нас у обоих проблемы… Я боюсь близости, а он не способен воодушевиться.

– А Паше ты нравишься, он мне сам говорил.

– Неправда! Этого не может быть!

Яна резко вскочила на ноги, подставила лицо ветру и морским брызгам – только закрытая решетка помешала ей в порыве радости обнять Марту. Марта, уловив счастливый экстаз подруги, вдруг погрустнела: ей самой были неведомы такие пылкие чувства. Обычно она находилась в ровном, хорошем настроении, но и только. Она поднялась на ноги, сказала Яне, что пойдет искать дежурного матроса, чтобы вызволить ее из плена. Через полчаса Яна была свободна. Покидая палубу, она еще раз посмотрела на море и заметила:

– Смотри, Марта. Небо какое волшебное: сколько разных оттенков розового! Уже утро. Кажется, мы подплываем к Стокгольму. Видишь там: зеленые островки, проливы, фиорды – просто сказка!

– Кажется, в тебе проснулся поэт?

– Поэт и математик – это две стороны одной медали, сказал кто-то из великих, – отозвалась Яна.

Прежде Яна находила красоту лишь в гармонии формул, в лаконичности аксиом, не замечая окружающего мира. Сейчас она впервые была очарована картиной реальности – волшебным морским пейзажем.

Через два часа паром пришвартовался в Стокгольме.

* * *

В Стокгольме друзья вновь пересели в свой «Фольксваген» и за полдня осмотрели город. Они решили сократить пребывание в Швеции, чтобы воспользоваться на обратном пути забронированными еще в Петербурге каютами. Павел за пять часов сна на корабле восстановился, чувствовал себя свежим и бодрым. Он ловко маневрировал среди потока машин. Сверяясь с картой дорог, перемахнул через несколько мостов – столица, расположенная на множестве островов, напоминала Петербург. Лишь переплетения вознесенных нал улицами эстакад вызвали у него затруднения, зато сверху город смотрелся особенно красиво. Пообедали в ресторане, побродили по узким переулкам старого города. К вечеру добрались до университетского городка Упсалы, наверстав окончательно отставание от графика.

В здешнем отеле их ожидали два номера – оба двуместные. Марта не сомневалась, что Яна и Павел уже готовы остаться наедине. Перед ней и Борисом даже вопрос не вставал – только вместе. Но Яна спутала карты. Она сказалась больной и упросила Марту переночевать с ней, пришлось объединиться и мужчинам. Объясняться с Мартой Яна не стала и в этот вечер рано легла спать.


Обратный путь до причала в Стокгольме проделали без происшествий, а при посадке на паром четверка встретилась с супругами Котовыми. Глава семейства так возликовал, будто воссоединился с любимыми родственниками. Жаловался, как скучно им с супругой было путешествовать без компании. Борис объяснил Котовым, из-за чего произошла задержка, смешавшая их планы. Яна тоже радовалась встрече с любимой подругой: можно будет обсудить с Катей щекотливый вопрос – делиться с Мартой, зная ее длинный язык, не хотелось. Все шестеро договорились встретиться в корабельном ресторане и разошлись по каютам, чтобы привести себя в порядок после долгой дороги.