– Я считаю, ты просто невыносим! – констатировала герцогиня. – Мое бедное дитя, да ты, кажется, ревнуешь. Признайся же, тебя просто охватила ревность к Вайделу?

– Ревность? – с изумлением спросил Джон.

–Ну конечно, – невозмутимо подтвердила герцогиня, – застрелить человека на дуэли – поступок ужасный, я согласна. Но у тебя, скажем, просто духу не хватило бы на такое! Господи, ты и в слона не попадешь!.. Или похитить женщину! Да, это скандально! Bien entendu[41], но ты… ты ведь не уговоришь сбежать с тобой даже слепую, и это я нахожу весьма трагичным.

Мистер Марлинг молчал, не в силах подыскать достойный ответ, чтобы парировать выпад тетки. Но Леони, уничтожив его своей отповедью, ласково улыбнувшись, потрепала племянника по колену:

– Лучше поговорим, как мне вытащить Доминика из этого impasse[42].

Мистер Марлинг опять не смог удержаться от возмущения:

– Мне казалось, в этой ситуации спасать надо молодую девушку. Она больше нуждается в помощи.

– Ба! – пренебрежительно отозвалась герцогиня. – Да с тобой невозможно разговаривать, ты просто бесчувственный!

– Простите, мадам, если я вас расстроил, но мне кажется, вы слишком легкомысленно относитесь к его поступку.

– Ты не понял. Я, конечно, расстроена, но считаю, что дело обстоит вовсе не так, как его представила эта миссис Чалонер. Если Вайдел увез ее дочь во Францию, то девушка, должно быть, поехала по собственной воле. Миссис Чалонер говорит, что она отправилась вместо сестры, чтобы спасти ее честь. Voila une histoi-ге peu croyable[43]. Я спрашиваю себя, если это правда, то почему сын увез во Францию именно ее, а не ту, которую собирался? Он ведь мог отправить обманщицу домой.

– Я тоже думал об этом, тетя Леони, и у меня есть ответ, который, боюсь, вам не понравится: он сделал это из мести.

Наступило длительное молчание. Герцогиня нервно сжимала и разжимала пальцы.

– Ты так считаешь, Джон?

– Это вполне вероятно, согласитесь.

– Возможно, ты прав… В гневе Доминик, пожалуй, мог… Надо немедленно ехать к Руперту! Почему мы плетемся так медленно? Скажи, чтобы поторопились!

– Ехать к дяде? – отозвался Джон. – Не понимаю, чем он может помочь.

– Не понимаешь? Я тебе объясню. Он поедет со мной во Францию, и мы найдем Доминика и эту девушку.

– Господи, мадам, вы поедете с ним во Францию?!

– А почему бы и нет?

– Но тетя, это повлечет за собой еще один скандал! Всем покажется чудовищно странной такая поездка, в свете решат, что вы сбежали во Францию с дядей! К тому же невозможно и придумать более компрометирующего сопровождения для леди! Тем более что вы, милая тетя, привыкли к полному комфорту, даже в мелочах.

– Благодарю за заботу, Джон, но я поеду во Францию с Рупертом, и он прекрасно присмотрит за мной, – сказала герцогиня, – а теперь, если не хочешь, чтобы я тебя убила, не будем больше говорить ни о Вайделе, ни о Руперте.

Несколько часов спустя племянник и тетка, подчеркнуто любезные друг с другом, прибыли в дом леди Фанни. Был час обеда, и леди Фанни как раз усаживалась за стол, чтобы плотно поесть, когда Леони вошла в столовую.

– О, моя дорогая и любимая! – воскликнула леди Фанни, обнимая невестку. – Слава Богу, ты приехала!.. Все это слишком похоже на правду!

Леони сбросила плащ.

– Скажи, Фанни, он действительно ее похитил? Ты так считаешь?

– Да, считаю, – категорически заявила леди Фанни, – и боюсь, что я права. Эта ужасная особа снова приходила сюда сегодня, не сомневаюсь, что она выполнит угрозу и устроит чудовищный скандал, если только ей не заткнуть рот. Я об этом сразу подумала, но, дорогая, даже у тебя вряд ли найдется такая громадная сумма, не говоря уже обо мне. Как тебе известно, в моем доме нет ни гроша! Клянусь, я бы убила Вайдела! Разве можно похищать невинных девушек? Хотя я ни на минуту не сомневаюсь, что она вовсе не невинна, как заявляет ее ужасная мамаша. Эта гарпия притащила сегодня с собой свою младшую дочь, увидев которую я почти доверила в эту неправдоподобную историю, хотя и уверена, что многое в ней не соответствует действительности. Послушай, вторая дочь очень юная и соблазнительная до невозможности! При виде ее я вспомнила свою юность. Не сомневаюсь ни секунды, что Вайдел влюбился именно в эту красавицу.

Она замолчала, потому что слуги внесли еще два прибора, потом пригласила герцогиню к столу. Дальнейшее обсуждение при них было невозможно, и обе леди заговорили на отвлеченные темы, в основном о последних городских сплетнях. Леди Фанни любезно спросила сына, не хочет ли тот сегодня вечером посетить Королевское научное общество? Прекрасно понимая, что на сей раз его выпроваживают, Джон сразу после обеда сообщил дамам, что хотя он не может пойти в общество, поскольку собрание было вчера, но у него есть занятие: он почитает в библиотеке.

Наверху, в своей, спальне, леди Фанни подробно рассказала все невестке. Сообщила, что София хотя и молчала, надув губки, но она может поклясться, что девица просто в ярости, что Вайдел увез не ее!

– Эта красотка – та еще плутовка, моя дорогая! О, я-то безошибочно сразу ее раскусила. Если сестра похожа на нее – а как может быть иначе – то твой бедный сын попал в ловушку. Без сомнения, она по своей воле поехала с ним во Францию, но если нет, то где она может быть? И что нам теперь предпринять?

– Я еду в Париж, —решительно сказала Леони, – но сначала я встречусь с этой миссис Чалонер. Потом поговорю с Рупертом, попрошу, чтобы он сопровождал меня во Францию. Если все правда и девушка не… как это называется, я забыла…

– Я знаю, что ты имеешь в виду, не волнуйся, – поспешно успокоила ее леди Фанни.

– Ну, если она не то, что мы думаем, я попытаюсь уговорить Доминика жениться на ней. Поскольку это будет совсем уж неприлично, если он обесчестил ее. Кроме того, знаешь, я испытываю к ней жалость, – добавила Леони искренне, – очутиться совершенно одной в такой неприятной ситуации, да еще во власти мужчины – очень неуютно, могу тебя заверить. Уж я-то знаю.

– Ее мать не успокоится до тех пор, пока они не заполучат Вайдела. Но что делать с Джастином, Леони? Здесь я умываю руки, он может быть крайне неприятным, ты же знаешь.

– Я уже думала о Джастине; и, хотя мне не хочется его обманывать, на этот раз придется. Если Доминик вынужден будет все-таки жениться, я придумаю такую версию, чтобы герцог ни в коем случае не заподозрил, что все произошло по легкомыслию Доминика. Иначе Эйвон будет в ярости, tu sals[44].

– Он тебе не поверит, – усомнилась, леди Фанни.

– Поверит, потому что я никогда не лгала ему, – произнесла Леони трагическим голосом. – Я очень несчастна оттого, что приходится так поступать. Пожалуй, я лучше напишу ему письмо. Конечно, придется чудовищно лгать, что кузина Гарриет заболела, и мне надо срочно ехать в Париж, чтобы побыть с ней. Вряд ли это вызовет у него сомнения, потому что кузина Гарриет очень стара. И если все-таки Доминик обязан теперь жениться на этой девушке, которую я заранее ненавижу, то я постараюсь, чтобы он это сделал. Но для остальных все должно выглядеть так, будто в Париже я никогда не была и ничего о Доминике не знала. Доминик напишет герцогу о том, что женился, и, если девушка действительно внучка сэра Джиля Чалонера, все не так уж и ужасно. И я сделаю вид, что счастлива, и Джастин, возможно, не будет сильно гневаться. Фанни схватила невестку за руки:

– Моя дорогая, не обманывай себя! Джастин, конечно, будет в бешенстве, а в этом состоянии он гораздо опаснее, чем Доминик.

У Леони задрожали губы.

– Я знаю, – сказала она печально, – но все равно это будет лучше, чем выложить ему сейчас всю правду.

Глава 11

На следующее утро, случайно взглянув в окно, миссис Чалонер увидела, как к дому подкатил элегантный экипаж. Взволнованно воскликнув: «Герцогиня!» – она поспешила к зеркалу, на ходу поправляя прическу и чепец. Приказав Софии не раскрывать рта, пока ее об этом не попросят, пригрозила, что если дочь осмелится все-таки ослушаться, то будет заперта в спальне на целую неделю. София не успела возразить, потому что в это время Бетти приоткрыла дверь и с испуганным видом доложила:

– Герцогиня Эйвон, мадам!

Когда герцогиня вошла, миссис Чалонер даже забыла присесть в реверансе, так ее поразил вид высокопоставленной дамы. Она ожидала увидеть важную матрону, по крайней мере лет на двадцать старше того прелестного создания, что стояло сейчас перед нею. Огромные фиалковые глаза, ямочки на щеках, бронзового цвета локоны под элегантной шляпой – все это так ошеломило миссис Чалонер и так не соответствовало тому облику герцогини, который она мысленно не раз рисовала себе, что хозяйка дома застыла изваянием посредине комнаты и лишь молча таращила глаза на гостью, вместо того чтобы приветствовать ее со сдержанным достоинством, как ранее намеревалась.

– Вы – миссис Чалонер? – резко спросила герцогиня.

Ее светлость говорила с заметным французским акцентом, и это тоже удивило миссис Чалонер. София, пораженная не меньше матери, бесцеремонно воскликнула:

– Господи, так вы – мама Вайдела?! Леони повернулась и медленно окинула ее с головы до ног таким взглядом, что бойкая София покраснела и смущенно потупила взор. Герцогиня отвернулась от девушки и опять вопросительно взглянула на миссис Чалонер.

Та, наконец вспомнив о хороших манерах, велела дочери придержать язык и подвинула герцогине стул.

– Садитесь, ваша светлость, прощу вас.

– Благодарю. – Леони села. – Мадам, мне сказали, что ваша дочь сбежала с моим сыном. Мне трудно понять эту историю, поэтому я приехала к вам, чтобы вы объяснили подробнее, как все случилось.

Миссис Чалонер, промокнув глаза платком, запротестовала:

– Я вне себя от горя и стыда, ваша светлость. Мэри – порядочная девушка, уверяю вас, она бы никогда не сбежала с маркизом. Мадам, ваш сын силой похитил, увез мою дочь, мое бедное невинное дитя…

– Tiens![45] – сказала герцогиня с вежливым безразличием. – Получается, мадам, что мой сын – взломщик! Он украл вашу дочь прямо из-под крыши родительского дома, я правильно поняла вас, мадам?

Миссис Чалонер выронила платок.

– Из-под родительской крыши? Как это возможно? Разумеется, нет!

– Но так получается, если исходить из того, что вы наговорили моей невестке, – продолжала герцогиня. – Наверное, он устроил ей западню, подкараулил на улице, схватил, связал, засунул кляп ей в рот и увез?..

Миссис Чалонер подозрительно уставилась на герцогиню, соображая, куда та клонит. Герцогиня, холодно и невозмутимо встретив ее взгляд, ждала ответа.

– Вы не поняли, мадам, —пробормотала миссис Чалонер.

– Как же я могу понять? Вы сказали, что мой сын похитил вашу дочь, увез силой. Eh bien[46]… Я вас спрашиваю, мадам, как это можно было сделать прямо в центре Лондона? Маркиз, надо признаться, весьма умен, если сумел совершить насилие над вашей дочерью именно таким способом.

Миссис Чалонер вспыхнула:

– Я попросила бы вас, мадам…

–Так насилия не было?

– О, да! Конечно было, и теперь я хочу справедливости, как я уже говорила!

– Я тоже хочу справедливости, – тихо сказала герцогиня, – но я не дурочка, мадам, и, когда вы заговорили о насилии над вашей дочерью, я не поверила. Если ваша дочь не хотела быть похищенной, она могла закричать, ее обязательно бы кто-нибудь услышал и пришел на помощь, ведь все происходило, как мы с вами теперь знаем, прямо посреди улицы и не где-нибудь, а в центре Лондона!

– Вам просто неизвестны подробности, мадам. Разрешите мне все объяснить по порядку:

дело в том, что ваш сын хотел похитить не Мэри, а мою маленькую Софию, которую вы видите здесь. Маркиз давно обивал пороги нашего дома и, боюсь, сумел вскружить девочке голову. Мне стыдно признаться, но, когда он попытался соблазнить Софию, она поддалась на его уговоры. Разумеется, мне об этом ничего не было известно. Не знаю, чем он ее прельстил, но они договорились бежать. Я воспитывала свою дочь в строгости, мадам, поэтому ей и в голову не приходило, что маркиз может потом обмануть ее, она считала, что он на ней непременно женится! София подумала, что маркиз повезет ее в Гретна-Грин. О! Я не отрицаю, это было очень глупо и легкомысленно с ее стороны, но девушки обожают романтические планы, к тому же одному Богу известно, герцогиня, какими доводами он пользовался, чтобы ее уговорить… Замолчи же, София! – прикрикнула миссис Чалонер, увидев, что дочь пытается что-то возразить.

Леони посмотрела на негодующее личико девушки и улыбнулась:

– Я просто не узнаю своего сына! Теперь он предстает передо мной в совершенно новом свете! Я знаю, что он не из тех, кто любит хлопотать о чем-либо. Похоже, он действительно влюбился в вас, и весьма desespere[47].

– Он любил меня! – всхлипнула София. – Он никогда не смотрел на Мэри! Ни разу не взглянул в ее сторону!