– Придержи язык, Софи! Это правда, ваша светлость. Маркиз был без ума от этого ребенка. А Мэри вбила себе в голову, что он хочет опозорить Софи и не собирается на ней жениться, как бедная девочка надеялась. Ну и попыталась спасти сестру от бесчестья!

– Какое неслыханное благородство! И что же эта Мэри сделала?

Миссис Чалонер драматически всплеснула руками:

– Она поехала вместо Софии, мадам. Дело было вечером, она надела маску. София обнаружила позже, что ее старая карнавальная маска исчезла из ящика комода. Не могу точно сказать, чтб Мэри собиралась сделать, но уверена, что потом она хотела вернуться домой, мадам! Это произошло пять дней назад, и все еще никаких следов моей девочки! Его светлость отбыл вместе с ней во Францию!

– Вот как? – промолвила герцогиня. – Однако вы весьма хорошо осведомлены, мадам. И кто же вам сказал, что маркиз уехал во Францию? Ведь почти никто не знал об этом.

Миссис Чалонер бросила испуганный взгляд на Софию.

– Это я сказала маме, – произнесла та мрачно.

– Вы заинтересовали меня, даже очень заинтересовали, мадемуазель. Вы думали, en effet[48], что он отвезет вас в Шотландию, но он вам сказал, что едет во Францию, и вы не возражали…

– Я так и знала, что ваша светлость догадается! – в отчаянии произнесла миссис Чалонер. – София, выйди из комнаты! Мне нужно поговорить кое о чем с ее светлостью наедине. – Я никуда не пойду! – взбунтовалась София. – Вы хотите теперь женить Вайдела на Мэри! Это несправедливо! Он любит меня, меня! Мэри, злая, хитрая кошка, украла у меня Вайдела, но она его никогда не получит!

– А, наконец-то я слышу правду! – вкрадчиво сказала Леони. – Так это мисс Мэри Чалонер украла моего сына? Мои поздравления.

– Да ничего подобного! – перебила миссис Чалонер. – Увы, правда, что София собралась сбежать с маркизом во Францию, и это горькая правда для меня, ее матери. Но ведь девушки так романтичны, они ждут необыкновенной любви и идут ради нее на все, думаю, вам это хорошо известно, мадам. Да, София поддалась на уговоры маркиза, но тут вмешалась Мэри, у которой возник собственный план – помешать маркизу осуществить задуманный обман. Она спасла честь сестры ценой собственной чести!

– Странно, – задумчиво произнесла Леони, – мне кажется, что столь благородная девушка, да еще, как вы утверждаете, воспитанная в строгости, должна была прежде всего посоветоваться с матерью, а вы наверняка помогли бы более тонко организовать столь щекотливое дело, не так ли, мадам?

– Разумеется, я и сама не понимаю, почему Мэри мне ничего не сказала. Впрочем, она всегда была скрытной девушкой и считала, что сама все знает лучше, чем ее мамочка.

Леони встала. Она улыбалась, но потемневшие глаза горели гневом.

– Ах, вы не знали! Так я вам скажу, как все было. Для меня теперь абсолютно ясно, что мадемуазель Мэри решила сама стать Madame la Marquise[49] вместо сестры. Вы пригрозили моей невестке, что поднимете грандиозный скандал, vous pouvez vous eviter de la peine, madame[50]; но это вам не удастся. Скандал устрою я. Я не желаю, чтобы мой сын имел liaison[51] с вашей дочерью, которая, как я вижу, вовсе не является comme il faut[52]. Я еду в Париж немедленно и привезу домой вашу умницу Мэри в самое короткое время. А если вы окажетесь столь глупы, что станете в мое отсутствие кричать о том, что мой сын, маркиз, похитил вашу дочь, вы будете выглядеть еще глупее. Я представлю дело так, что сама была с маркизом, моим сыном, с самого начала его путешествия, и все поверят мне, мадам, а не вам, будьте в этом уверены. Что значит слово какой-то миссис Чалонер против моего слова? Que pensez vous, madame?[53]

Миссис Чалонер вскочила. Наконец она окончательно пришла в себя и поняла, что ее провели.

– Ха, и вы считаете, что будет по-вашему, мадам?! – крикнула она. – И думаете, что моей бедной обманутой девочке нечего будет сказать в ответ на ваши басни? Она объявит всему свету, что вы лжете, уж я позабочусь об этом, как и о том, чтобы ее услышали!

Леони презрительно рассмеялась:

– Vraiment?[54] Это будет выглядеть так глупо, мадам, что люди скажут: «Quel tas de betises!»[55], так что не надейтесь никого обмануть. Мне стоит только сказать, что ваша Мэри бросилась на шею моему сыну, и все поверят, будьте уверены. – Она сделала короткий реверанс и, даже не взглянув на Софию, таращившуюся на герцогиню во все глаза, вышла из комнаты, прежде чем миссис Чалонер нашлась с ответом.

Как только герцогиня вышла, София вскочила со стула.

– Вот, мама, к чему привели ваши козни! – крикнула она. – Клянусь, я просто умирала от смеха, глядя на вас!

Миссис Чалонер молча закатила дочери крепкую оплеуху. София зарыдала, но миссис Чалонер, не обращая на нее внимания, подошла к окну. Глядя, как лакей в ливрее подсаживает ее светлость в экипаж, она процедила сквозь зубы:

– Я не сдалась, София, не смей так думать! Посмотрим, кто будет смеяться последним, ваша светлость! – И повернулась к дочери. – Я уезжаю, – сказала она, – ты побудешь в доме дяди Генри, пока я не вернусь. И предупреждаю, веди себя сообразно обстоятельствам, то есть прилично, никому и ничего не рассказывай о сестре.

А в это время в белом особняке на Гурзон-стрит леди Фанни нетерпеливо ждала возвращения Леони. Когда наконец та вошла в будуар, леди Фанни бросилась ей навстречу, чуть не сбив невестку с ног. На языке у нее вертелась дюжина нетерпеливых вопросов. Леони, развязав ленты под подбородком, сняла шляпку и бросила ее на столик.

– Ба! Quelle vieille guenon![56] – сказала она. – Я немного напугала ее, и знаешь, что я скажу тебе, Фанни? Я никогда не разрешу своему сыну связаться с дочерью такой мегеры. Сейчас же отправляюсь во Францию, чтобы уладить дело.

Леди Фанни практично заметила:

– Знаешь, моя милая, ты сейчас в таком бешенстве, что мой совет: остынь немного, прежде чем начнешь действовать.

– Я отнюдь не в гневе. – Леони старательно выговаривала английские слова. – Напротив я в сильном хладнокровии, но мне сейчас хочется убить эту женщину!

– Да ты в ярости, дорогая, разве, я не вижу? Когда ты начинаешь забывать английский язык, это самый верный признак, что ты вне себя. Послушай, я до сих пор никак не могу понять: почему ты становишься в большей степени француженкой, когда выходишь из себя?

Леони подбежала к каминной полке и, схватив с нее вазу, швырнула об пол.

Леди Фанни, вздрогнув от неожиданности, простонала:

– Мой драгоценный севрский фарфор! Герцогиня задумчиво посмотрела на лежащие у ног осколки.

– Я опять веду себя не как леди. Фанни, я не знала, что это был севр, ваза была такая уродливая!

Леди Фанни хихикнула:

– Просто ужасная была ваза, любовь моя! Я ее всегда ненавидела. Послушай, я думала, что с возрастом ты научилась обуздывать свой дикий темперамент. Но клянусь, ты такая же сорвиголова, какой была двадцать лет назад! Чем эта допотопная особа так досадила тебе?

Леони яростно заявила:

– Это ловкий трюк от начала до конца! Они его придумали, чтобы женить Доминика на этой девице. Старая мегера думала меня напугать скандалом, но напугала ее я! Доминик никогда не женится на этой… на этой… salope[57].

– Леони! – Леди Фанни даже закрыла уши ладонями. – Как ты можешь?..

– Но она такая и есть, – свирепствовала герцогиня, – а ее мать просто entremetteuse[58]. Уж я-то хорошо знаю этот тип. И она будет belle-mere[59] моего Доминика? Нет, нет и еще раз нет!

Леди Фанни приоткрыла уши.

– Боже мой, дорогая, перестань так переживать! Разумеется, Вайдел и не подумает жениться на этой девке. Но ведь разразится скандал!

– Le m'en fiche![60] – грубо заявила Леони.

– И думаешь, Джастин согласится с тобой? Моя дорогая Леони, с Вайделом уже было достаточно громких скандалов, ты прекрасно это знаешь. Ставлю мое бриллиантовое колье, что эта женщина выполнит все свои вульгарные угрозы. Уверена, она поднимет шум, и это будет ужасно для всей нашей семьи. А все твой сынок! Ведь если есть хоть частица правды в том, что рассказала эта мегера, хотя, конечно, я в этом сомневаюсь, потому что ничего нелепее в жизни не слышала… Но все-таки… выходит, что он даже не хотел эту девушку! Зачем, скажи на милость, он потащил ее с собой?

– Джон предположил, что Доминик сделал это из мести, – неуверенно объяснила Леони, которая явно опять встревожилась после слов леди Фанни. – И, знаешь, мне кажется, он прав.

Леди Фанни широко раскрыла голубые, как китайский фарфор, глаза:

– Но, дорогая, даже Вайдел не может быть таким извергом! Надо быть дьяволом во плоти, чтобы совершить такое!

Леони направилась было к окну, но слова невестки заставили ее обернуться.

– Что ты имеешь в виду? Что значит твое «даже Вайдел»? – резко спросила она.

– Ничего особенного, моя дорогая, – поспешно заговорила леди Фанни, – ничего. Но так поступить может только последний негодяй, и я рада, что мой Джон ни в каком смысле не похож на Доминика. Мое сердце разрывается на части, так мне жаль тебя, моя дорогая.

– А мне – тебя, – с убийственной вежливостью отозвалась герцогиня.

– Это почему же? – Леди Фанни выпустила коготки и приготовилась к сражению. Леони пожала плечами:

– Сегодня я целый день провела в карете вдвоем с твоим невыносимо нудным Джоном, с меня довольно.

Леди Фанни постепенно все более распалялась.

– Клянусь, в жизни не встречала подобной неблагодарности! Лучше бы я послала Джона к Эйвону, как и собиралась!

Леони вдруг смягчилась:

– Ну, прости меня, Фанни, но ведь ты первая сказала плохо о моем сыне, и гораздо хуже, чем я о твоем.

На мгновение могло показаться, что леди Фанни сию минуту уйдет из комнаты и хлопнет дверью, но благоразумие возобладало. Она примирительно сказала, что не хочет, чтобы их ссора явилась последней каплей в чаше тех несчастий, что уже постигли семью. Потом потребовала у Леони объяснений по поводу того, как та собирается предотвратить скандал.

– Ну, точно я пока не знаю. Если понадобится, я раздобуду мужа этой девушке.

– Раздобудешь мужа? – Такого леди Фанни не ожидала. – И кто же он, по-твоему, будет?

– Да какая разница, – нетерпеливо ответила герцогиня, – пока я просто перебираю возможные варианты, должна же я о чем-то думать! Может быть, Руперт поможет.

– Руперт! – чуть не фыркнула от возмущения леди Фанни. – Просить о помощи Руперта – все равно что просить об этом моего попугая! Ничего из этого не получится, дорогая, придется все рассказать Эйвону.

Леони покачала головой:

– Нет, он ничего не должен знать. Я просто не вынесу, если его отношения с Домиником станут еще хуже.

– Опомнись же, Леони! В конце недели Эйвон приедет в Лондон и сразу явится ко мне. И что я ему скажу о твоем отъезде в Париж с Рупертом?

– Ну, разумеется, что я уехала к тете Гарриет.

– А Руперт зачем поехал? Ну же, я жду ответа.

– Не думаю, что Эйвон узнает об отъезде Руперта. Его совершенно не интересует, где тот находится.

– Поверь мне, бедное дитя, Эйвон всегда все знает. И не вмешивай меня в это дело, умоляю, я не смогу обмануть Джастина, у меня просто духу не хватит. Даже ради тебя!

– Фанни, ты сделаешь… ну я прошу… дорогая Фанни!

– Хорошо, если хочешь, я скажу Эйвону, что мне ничего не известно ни о тебе, ни о Руперте. Я уже слишком стара для таких трюков. А Вайделу передай, что в следующий раз, когда он похитит молодую девушку, он может не рассчитывать на мою помощь. – Леди Фанни с расстроенным видом стала искать флакончик с нюхательной солью. – И не вздумай привести сюда Руперта. – Взяв флакончик, она вышла из комнаты, но тут же просунула голову в дверь: – Послушай, а что, если я поеду с тобой? Что ты думаешь по этому поводу, любовь моя?

– Ни в коем случае, – решительно отвергла эту идею Леони, – если мой супруг приедет и не застанет ни одной из нас в Лондоне, он найдет это весьма странным.

– Жаль! По крайней мере, мне не пришлось бы встречать его целым ворохом лжи, которую, разумеется, он тут же распознает. Впрочем, если ты решила ехать с Рупертом, я лучше останусь дома. – Она исчезла за дверью, а Леони опять надела шляпку и стала завязывать ленты под подбородком.

Взяв наемный экипаж, она поехала на Хаф-Мун-стрит, и, к ее счастью, старый волокита оказался дома. Лорд Руперт весело приветствовал Леони:

– А я думал, ты в Бедфорде, дорогая. Не вынесла, а? Я тебе говорил, они чертовски занудные, эти Вэйнсы.

– Руперт, произошла ужасная вещь, и мне нужна твоя помощь, – прервала его Леони, – это касается Доминика.

– О, чтоб ему пусто было! Одно беспокойство от этого парня, – сварливо сказал лорд Руперт, – но я считал, что мы его выпроводили из страны!

– Так и есть, – подтвердила Леони, – но он увез с собой девушку!

– Какую девушку? – с любопытством спросил лорд Руперт.

– Ну… потаскуху! Я просто не могу подобрать для нее более подходящего слова!