– Вы чем-то расстроены, сэр? Уж не я ли причина вашего плохого настроения?

– Не уделите ли вы мне несколько минут, мадам? – Тон его был предельно вежлив.

Джулиана пожала плечами, но все-таки отослала виконта, который на этот раз молча отошел. Она со всей холодностью, на какую только была способна, взглянула на жениха:

– Ну, я слушаю вас, сэр.

– Послушайте, Джулиана, так не может далее продолжаться. Вы не захотели пожертвовать ради меня даже одним балом…

– Не будьте глупцом, Фредерик. Зачем мне было отказываться от присутствия на нем, не донимаю?

– Но ведь я просил вас, разве это не причина? Если бы вы любили меня… Она мяла в пальцах платочек.

– Вы слишком многого от меня хотите.

– Но я всего лишь просил, чтобы на сей раз вы предпочли провести вечер в моем обществе, вместо того чтобы танцевать здесь с другим!

– Да почему я должна предпочесть виконту ваше вечное ворчание? Ведь вы только тем и занимаетесь с тех пор, как появились здесь, согласитесь, Фредерик.

– Если мои просьбы и уговоры вы, воспринимаете как ворчание…

– Но зачем вам понадобилось все время меня наставлять? Клянусь, если вы собираетесь так же себя вести, когда мы поженимся, то лучше я останусь одна.

Мистер Комин смертельно побледнел:

– Повторите это еще раз. Вы действительно так решили?

Джулиана молча отвернулась, потом выпалила:

– Ну хорошо! Послушайте, я не хочу с вами ссориться, но скажите, почему каждый раз при виде меня вы начинаете вести себя так, будто я не имею права танцевать на балах и разговаривать с другими? По-вашему, я должна все время сидеть дома и думать только о вас! Может быть, оттого, что вы воспитывались в сельской глуши и теперь считаете, что я должна стать такой же скучной, как вы? Но я получила совершенно иное воспитание, знайте это.

– Об этом вы можете не рассказывать. Я прекрасно знаю, что вы воспитаны так, чтобы думать лишь о собственных удовольствиях.

– Ax вот как! – Мисс Марлинг порозовела от гнева. – Не надо ничего скрывать – назовите меня эгоисткой, ведь вы именно такой меня считаете?

– Может быть, но в этом вы не можете винить никого, кроме себя самой, мадам, – медленно произнес мистер Комин.

У Джулианы задрожала нижняя губка:

– Так знайте же, что есть и другие, и они так не думают!

– Я знаю, – поклонился мистер Комин.

– Мне кажется, вы ревнуете, и в этом все дело! – в сердцах крикнула, забыв о приличиях, Джулиана.

– Но если и так, разве у меня нет причин ревновать?

– Если вы считаете, что я увлеклась кем-то другим, почему вы не пытаетесь вернуть меня? – И мисс Марлинг кокетливо взглянула на него из-под ресниц, все еще пытаясь спасти положение.

– Боюсь, вы плохо меня знаете. Мне не нужна жена, которая будет вызывать мою ревность.

– Тогда вам вовсе не стоит жениться! – Глаза ее засверкали.

Наступило короткое молчание.

Снова обретя гордый вид и выпрямившись, мистер Комин произнес:

– Я понял, что вы имели в виду, мадам. Надеюсь, вам никогда не придется пожалеть о сегодняшнем вечере.

Джулиана дерзко рассмеялась:

– Пожалеть? Господи, с чего бы мне жалеть? И не думайте, что вы единственный, кто добивается моей руки!

– Послушайте, Джулиана, зачем вы играли моими чувствами? Мне так хочется посмеяться сейчас над самим собой… Господи, каким я был глупцом, разве можно было ждать чего-то другого от девушки, принадлежащей к такому роду, как ваш?

На этот раз Джулиана запылала царственным гневом.

– Как вы смеете так говорить о моей семье? Какая наглость! Вы, наверное, еще не знаете, что моя семья вообще считает вас ничтожеством?

Мистер Комин изо всех сил старался сохранять хладнокровие.

– Вы заблуждаетесь, мадам, я вполне осведомлен об этом. Но до этого момента я не предполагал, что вы дойдете до такой вульгарности, что станете хвастаться своим происхождением. Позвольте заметить, что ваши манеры в моей семье встретили бы осуждение.

– Вашей ужасной семье не придется терпеть мои манеры! – Джулиану трясло от гнева. – Не могу понять, как я могла быть такой дурой и подумать, что могу любить вас. Наверно, жалость к вам я приняла за любовь. Зато теперь одна мысль, что я чуть не пошла на mesalliance, заставляет меня содрогаться от ужаса!

– Благодарите Бога, как это делаю я, мадам, что избежали союза, который принес бы несчастье нам обоим. Я покидаю вас. Прощайте. Желаю, чтобы вы нашли себе жениха, способного закрыть глаза на все легкомыслие и тщеславие вашей натуры.

С этим последним «выстрелом» мистер Комин отвесил глубокий поклон и, не оглядываясь, сбежал вниз по лестнице.

Отвергнув предложение лакея вызвать наемный экипаж, он вышел из особняка Сент-Виров и быстро пошел по улице в направлении своего временного жилья. Но не пройдя и половины расстояния, остановился и свернул на узкую улицу, которая вскоре вывела его на большую площадь. И во второй раз за сегодняшний вечер мистер Комин очутился перед особняком мадам де Шарбон.

Лакей, открывший дверь мистеру Комину, всего лишь двадцать минут назад выпустил из нее маркиза Вайдела и, несмотря на всю свою вышколенность, не смог скрыть своего удивления. На вопрос мистера Комина, не легла ли еще спать мисс Чалонер, он осторожно сказал, что узнает, и, оставив мистера Комина нетерпеливо переминаться с ноги на ногу в холле, пошел наверх, находя весьма подозрительным поведение молодого англичанина.

Мисс Чалонер, сидевшая у камина в глубоком раздумье, вздрогнула, когда вошел лакей, и посмотрела на часы. Было четверть первого ночи.

– Тот англичанин, что приходил сюда первым, опять здесь, мадемуазель, – доложил лакей сурово, с оттенком неодобрения.

– Мистер Комин? – удивилась она,

– Да, мадемуазель.

Не понимая, что вызвало столь поздний при-; ход мистера Комина, и решив, что наверняка –что-то стряслось, мисс Чалонер распорядилась привести молодого человека наверх. Лакей ретировался. Немного погодя, доставив наверх позднего гостя, он сообщил внизу другим слугам, что эти английские мисс могут привести в изумление порядочного француза.

Через минуту мистер Комин предстал перед мисс Чалонер и в совершенно несвойственной ему манере взволнованно произнес:

– Я прошу прощения за вторжение в столь поздний час, но у меня есть к вам предложение, мадам.

– Предложение мне? – удивилась Мэри.

– Да, мадам. Ранее сегодня вечером я говорил вам, что сочту за честь, если вы станете располагать мной.

– О, неужели вы нашли способ, как мне убежать от маркиза? – оживилась Мэри. – Наверно, именно это вы имели в виду? В таком случае я буду рада любому вашему предложению.

– Приятно это слышать, мадам, потому что мое предложение может на первый взгляд вам показаться весьма странным. Возможно, вы даже отвернетесь от меня. – Он помолчал, глядя на нее необычно суровым, пристальным взглядом. – Мисс Чалонер, только не подумайте, что я имею намерение обидеть вас, пользуясь той деликатной ситуацией, в которой вы очутились. Ваша история известна мне, во-первых, из ваших уст, во-вторых, от самого лорда Вайдела. Я знаю, что ваша вынужденная помолвка приносит вам одни страдания, и, хотя вполне понимаю и разделяю ваше нежелание обвенчаться с маркизом, тем не менее я должен согласиться с общим мнением, что единственное, что может спасти ваше доброе имя, – это брак. И брак немедленный, потому что приговор общества, взгляды которого, кстати, я не разделяю, будет суров. Я хочу сделать вам предложение: мадам, позвольте иметь честь предложить вам свою руку.

Мисс Чалонер, выслушивая эту длинную речь с видом донельзя изумленным, испуганно сказала:

– Господи, сэр, уж не сошли ли вы с ума?

– Нет, мадам. Хотя должен признаться, у меня и в самом деле был помутнен разум в последние недели, это правда, но сейчас я, как никогда, в здравом уме и твердой памяти.

Сначала она предположила было, что он пьян, но затем догадалась об истинной причине такого необычного поведения мистера Комина.

– Позвольте, мистер Комин, но вы же помолвлены с Джулианой Марлинг! Он с горечью ответил:

– Я счастлив, что могу сообщить вам новость. А именно: мы с мисс Марлинг разорвали запутанный узел наших отношений, которые каждый из нас, к сожалению, принимал за любовь.

– О! Так вы поссорились с Джулианой! – Мэри явно расстроилась. – Дорогой сэр, не знаю, что произошло между вами, но если виной тому Джулиана – уверяю вас, она очень скоро раскается. Возвращайтесь к ней, мистер Комин, и вы увидите, что я была права!

– Вы ошибаетесь, – заявил он непоколебимо, – у меня нет ни малейшего желания возвращаться к мисс Марлинг. Прошу вас, не считайте, что я пришел к вам в приступе уязвленного самолюбия. У меня была целая неделя, чтобы понять, насколько неблагоразумна наша помолвка. Поведение мисс Марлинг несовместимо с представлением о той особе, которую я хотел бы назвать своей женой, а ее решение освободить меня от данного слова я воспринимаю как величайшее благодеяние, когда-либо оказанное ею моей особе.

Мисс Чалонер бледнела по мере того, как смысл его слов доходил до нее, и наконец без сил она опустилась на диван.

– Но все это так ужасно! – с отчаянием сказала она. – Послушайте, вы сейчас говорите так, потому что рассержены, но потом пожалеете, я в этом уверена.

– Мадам, я говорю обо всем этом с чувством глубокого удовлетворения, поверьте мне. И независимо от того, примете вы мое предложение или нет, моя помолвка с мисс Марлинг разорвана навсегда. Не буду от вас скрывать, что считал себя влюбленным в нее, даже можно сказать, что я очень любил ее, так же как не стану оскорблять ваши чувства и утверждать, что внезапно воспылал любовью к вам, ведь у меня не было для этого даже достаточно времени. И если вас удовлетворит мое глубокое уважение и желание заботиться о вас, я буду считать себя счастливейшим человеком, получив руку той, чей характер и поведение вызывают мое искреннее восхищение.

– Но это невозможно! – Мэри не могла опомниться от изумления. —Вы действительно уверены, что все кончено между вами и Джулианой?

– Окончательно и бесповоротно, мадам!

– О, как жаль! – искренне воскликнула Мэри. – Что же касается вашего предложения – я благодарю вас, но как же мы можем вступить в брак, не испытывая друг к другу не только любви, но даже привязанности?

У мистера Комина, видимо, был готов ответ и на этот вопрос.

– Я согласен с вами – в другое время такой поступок показался бы странным. Но в вашем положении, каким оно представляется сейчас, вы должны искать спасения именно в замужестве, и как можно скорее. Позвольте мне говорить с вами со всей откровенностью. Я знаю, что ваше сердце кровоточит, так же, как и мое. Простите меня, мисс Чалонер, но, наблюдая за вами со стороны, я стал подозревать, то есть у меня возникло некоторое подозрение, что вы не совсем безразличны к маркизу Вайделу. Я не стану допытываться о причине, по которой вы отказываете ему, я хочу только сказать – оба мы разочарованы и несчастливы, так давайте же попытаемся вместе залечить наши раны.

Мисс Чалонер закрыла лицо руками. Она совершенно растерялась от неожиданности. Казалось: вот он – ответ на ее молитвы. Мысли путались, и она смогла лишь вымолвить:

– Прошу вас, оставьте меня теперь. Я должна подумать и не в силах сейчас же дать вам ответ. Конечно, мне надо бы отказаться от вашего предложения, но положение мое столь отчаянно, что я не могу себе этого позволить. Я хочу все спокойно обдумать. Прежде всего я должна увидеть Джулиану и сама убедиться в том, что вы только что рассказали. Простите, но пока я не могу до конца поверить, что между вами все кончено.

Он больше не настаивал и тотчас же после этих слов взялся за шляпу.

– Я удаляюсь, мадам. Прошу вас, как следует подумайте над моим предложением. Я буду у себя до полудня завтрашнего дня. Если до этого времени вы не дадите о себе знать – я уеду из Парижа. Позвольте теперь пожелать вам спокойной ночи. – Он поклонился и вышел. Через несколько минут мисс Чалонер встала и медленно пошла к себе в спальню.

Она слышала, как час спустя вернулись домой хозяйка дома с мисс Марлинг. Немного погодя мисс Чалонер поднялась с постели, надела халат и, подойдя к двери спальни Джулианы, тихонько постучала.

Сонная камеристка раздевала мисс Марлинг. Мэри внимательно посмотрела в лицо подруги, но ничего, кроме естественной усталости, не смогла на нем прочитать.

– А, это ты, Мэри, – сказала Джулиана, – напрасно ты не поехала с нами, это был потрясающий бал, поверь мне. – И она начала оживленно рассказывать о знаменитостях, которых там встретила, о модных туалетах дам. Глаза у нее блестели, но смотрели холодно, ее возбуждение могло показаться несколько лихорадочным. Впрочем, если она и хотела ввести в заблуждение подругу, ей это удалось.

Когда бальное платье было с осторожностью повешено в гардероб, драгоценности заперты в шкатулку, волосы мисс Марлинг тщательно расчесаны и на лице не осталось и следа пудры, камеристку отослали спать. Мэри рискнула осторожно спросить, был ли на балу мистер Комин.