Она дотронулась до раны. Тонкий красный платок маркиза все еще стягивал ее плечо. Мисс Чалонер подумала, что сохранит эту вещь навсегда в память о том коротком счастливом мгновении, когда она поверила, что маркиз любит ее.

Слезы навернулись на глаза, она сердито заморгала, сдерживая их, и смущенно оглянулась по сторонам. Ей вдруг показалось на мгновение, что все пассажиры дилижанса с любопытством разглядывают ее. Но справа толстая женщина спала с открытым ртом, два фермера напротив оживленно разговаривали, и, судя по громкому храпу рядом, сосед слева тоже уснул.

Она вернулась мыслями к маркизу. Что ж, этот счастливый момент она будет помнить до конца своей одинокой печальной жизни. Он назвал ее… но нет, не стоит даже вспоминать, это слишком опасно. Надо скорей забыть те слова, тот взгляд, выражение его лица, нежность в голосе.

Когда-то, а теперь казалось, это было очень-очень давно, она думала, что, если бы маркиз любил ее, она вышла бы за него замуж. Она тогда еще не понимала, что значит разница в их положении. Брак маркиза с никому не известной особой, гораздо ниже жениха по положению в обществе, скорее всего вызовет такой гнев герцога, что он выгонит сына из дома, а возможно, даже лишит его наследства. Все, что ей было известно о старом герцоге, давало основания так думать. Даже если маркиз полюбил бы ее, эта любовь не выдержит испытания, когда он окажется за пределами своего привычного великосветского круга. И уж тем более мисс Чалонер не могла представить маркиза в обществе своего дяди-торговца. Еще жив был в ее памяти печальный пример отца, чтобы обмануться в отношении маркиза. Ее собственный отец за ту же провинность был лишен наследства, общения с друзьями и близкими, на него смотрели как на человека, совершившего непростительный грех, всегда с подозрением и презрением. И как только герцог Эйвон лишит сына наследства, маркиз тут же окажется в обществе миссис Чалонер, Генри Симпкинса и им подобных. Сама мысль об этом показалась Мэри Чалонер настолько дикой, что неожиданно для себя она улыбнулась, и у нее стало легче на сердце.

За окнами дилижанса стемнело, становилось холодно. Мисс Чалонер плотнее закуталась в свою накидку и попыталась вытянуть затекшие ноги. Казалось, дилижанс никогда не прибудет в Понт-де-Муан. На каждой остановке, а их было множество, она надеялась, что ее вот-вот высадят. Один из фермеров вышел, но вошли два других, и стало еще теснее. Ей казалось, что она едет уже много часов, и иногда мелькала мысль, что кондуктор забыл о ней, и они давно проехали Понт-де-Муан. Неожиданно дилижанс остановился перед хорошо освещенной гостиницей, и дверца распахнулась.

Кондуктор зычным голосом, от которого толстуха, сидевшая рядом с мисс Чалонер, вздрог-

нула и проснулась, возвестил прибытие в Понт-де-Муан. Ребенок захныкал, и мисс Чалонер, благодаря судьбу, спустилась на землю.

Кондуктор явно проникся участием к Мэри. Он вытянул палец в направлении открытой двери гостиницы и посоветовал немедленно попросить там комнату на ночь. Она с сомнением посмотрела на приличного вида строение и подумала, что ее скудных средств вряд ли хватит, чтобы оплатить ночлег в таком заведении. Сделав над собой усилие, мисс Чалонер смущенно спросила кондуктора, нет ли поблизости другого постоялого двора, куда она могла бы добраться пешком.

Кондуктор задумчиво поскреб щеку и с сомнением оглядел молодую девушку с благородной внешностью.

– Есть, но, думаю, для вас это не подойдет, – сказал он резковато. – Таверна в конце улицы, но это не место для порядочных женщин.

Поблагодарив его, мисс Чалонер довольно опрометчиво сунула в ладонь кондуктора серебряную монету, что нанесло ущерб ее и без того скудным запасам.

Она смотрела, как кондуктор взбирается на свое место на верху дилижанса, и чувствовала себя так, будто теряла последнего друга во Франции. Когда же дилижанс тронулся, она повернулась и решительно направилась в гостиницу.

Войдя, мисс Чалонер очутилась в довольно просторном холле, откуда несколько лестниц вели наверх, на галереи первого и второго этажей. Все было хорошо освещено свисавшими с

потолка лампами, виднелось несколько дверей до одну сторону холла, а по другую арка соединяла его с просторной общей столовой.

Из арки показался хозяин – суетливый, тощий человек с острым личиком и привычкой шмыгать носом. Он вошел кланяясь, потирая сухие ладони, но, когда увидел одинокую, никем не сопровождаемую девушку, манеры его на глазах изменились, и он весьма невежливо ' спросил, что ей надо.

Растерявшись от грубого тона, мисс Чалонер инстинктивно вся сжалась. Но ответила с достоинством своим спокойным, негромким голосом, что только что прибыла на дилижансе и ей нужен ночлег.

Как недавно кондуктор дилижанса, хозяин гостиницы окинул ее взглядом с головы до ног, но в этом взгляде не было дружелюбия, лишь промелькнуло презрение: одинокие особы женского пола, путешествующие в дилижансах, не были желанными клиентами его заведения. Его гостиница предназначалась для богатых благородных господ. Он спросил подозрительно, не оставила ли она свою служанку с багажом за дверью, и тут же понял по ее вспыхнувшему смущенным румянцем лицу и опущенным глазам, что у нее нет не только служанки, но скорей всего и багажа тоже.

В этот миг унижения мисс Чалонер уже не думала, хватит ли у нее денег, чтобы заплатить за комнату; она ясно представила себе, за кого хозяин принимает ее, и ей захотелось немедленно убежать прочь, не оглядываясь. Но она собрала в кулак всю свою решимость, чтобы не сделать этого.

Пальцы ее крепко стиснули сумочку с остатками денег. Подняв голову, мисс Чалонер спокойно сказала:

– Произошел непредвиденный случай, и мой багаж, к несчастью, остался в Дижоне. Я ожидаю его завтра. А пока приготовьте мне комнату и ужин. Пусть подадут в мою комнату чашку горячего бульона, это меня вполне устроит.

Вид хозяина ясно говорил о том, что он ни на секунду не поверил в существование багажа мисс Чалонер.

– Вы пришли не по адресу, – ответил он пренебрежительно. – Там, в конце улицы, есть место для таких, как вы.

Но неожиданно натолкнувшись на взгляд прекрасных серых глаз незнакомки, он почему-то внезапно занервничал, испугавшись, что история с багажом может оказаться правдой. Однако в этот момент появилась жена хозяина, дама настолько же тучная, насколько муж ее был худощавым, и требовательно спросила, что здесь надо этой молодой особе.

Хозяин повторил жене историю, услышанную от мисс Чалонер. Толстуха подбоченилась, издав хриплый смешок.

– Ну и сказочка, – сказала она насмешливо, – вам лучше теперь же отправиться прямо в «Серую кошку», моя милая. Таким особам, как вы, не место у нас, в «Золотом луче». Ее багаж остался в Дижоне, надо же такое придумать!

Взывать к милосердию этой преисполненной презрения дамы было бесполезно. И мисс Чалонер сказала твердым голосом:

– Вы очень дерзки, любезная хозяйка. Я – англичанка и еду к своим друзьям. Понимаю,

что отсутствие багажа показалось нам странным…

– Еще каким странным, мадемуазель, смею вас заверить. Все англичане, конечно, ненормальные, но хотя у нас, в «Золотом луче», их останавливается немало, еще не было ни одного настолько сумасшедшего, чтобы позволить своей леди путешествовать без сопровождения, без служанки и багажа, да еще в дилижансе. А теперь убирайтесь! Для таких, как вы, здесь нет ночлега, говорю вам! Придумала сказку! Если вы и англичанка, то наверняка лишь служанка, выброшенная хозяевами из дома за какую-то провинность. В «Серой кошке» вы получите ночлег, идите!

– Но кондуктор дилижанса предупредил меня, что та таверна – опасное место, – не теряла надежды мисс Чалонер, – если вы сомневаетесь в моей истории, позвольте сказать, что мое имя – Чалонер, и у меня есть некоторая сумма денег, чтобы оплатить комнату у вас.

– Несите свои денежки в другое место! – бесцеремонно оборвала ее хозяйка. – Не хватало еще, чтобы у нас останавливались молодые особы вашего сорта. И нечего сверлить меня глазами, моя милая! Убирайтесь немедленно !

В это время чей-то негромкий голос произнес:

– Одну минуту, добрая хозяйка! Мисс Чалонер быстро взглянула наверх. По лестнице медленно спускался высокий господин в богатом наряде из черного бархата, расшитом серебром, в модном напудренном парике. Над верхней тонкой губой джентльмена чернела мушка, сверкала драгоценная брошь на белом, как пена, кружевном жабо. Он опирался на длинную трость из слоновой кости, сжимая ее рукоятку пальцами, на одном из которых виднелся перстень с огромным квадратным изумрудом. Когда джентльмен спустился в холл, мисс Чалонер увидела, что он не только не молод, но скорее стар, хотя его взгляд из-под тяжелых век был необыкновенно проницателен; и еще мисс Чалонер заметила, что в темно-серых глазах старика горит молодой насмешливый огонек, как будто его немало забавляло все происходившее.

Безусловно, он представлял собой весьма важную персону, недаром хозяин гостиницы склонился перед джентльменом так низко, что почти уткнулся кончиком носа в свое колено. Вся фигура пожилого джентльмена в черном излучала право повелевать.

Он медленно приблизился к троице, молча стоявшей у входа. Хозяина гостиницы джентльмен, казалось, вообще не замечал, он смотрел лишь на мисс Чалонер и именно к ней обратился по-английски:

– По-моему, вы оказались в затруднительном положении, мадам. Позвольте узнать, чем я могу быть вам полезен?

Сохраняя достоинство, девушка вежливо присела перед ним:

– О, благодарю вас, сэр. Все, что мне нужно, – это комната, где я могла бы переночевать, но мне крайне не хотелось бы беспокоить вас.

– Мне кажется, в вашем желании нет ничего из ряда вон выходящего. – Джентльмен удивленно поднял брови. – Надеюсь, вы скажете мне, с каким препятствием столкнулись и почему не может быть выполнена ваша просьба?

От его спокойной, властной уверенности на губах мисс Чалонер затрепетала легкая улыбка.

– Повторяю, вы очень добры, сэр, но умоляю, не стоит беспокоиться по поводу моих глупых проблем.

Взгляд темно-серых глаз вдруг стал холодно-безразличен и сразу же почему-то показался ей знакомым.

– Мое дорогое дитя, – произнес господин несколько высокомерно, – ваши колебания и сомнения хотя и трогательны, но совершенно беспочвенны. По возрасту я гожусь вам в деды.

Слегка покраснев, она посмотрела ему прямо в глаза:

– Простите меня, сэр. Мои сомнения вызваны лишь тем, что я боюсь докучать своими проблемами незнакомому человеку.

– Вы меня поставили на место, – ответил незнакомец, – так, может быть, будете столь добры и скажете, почему эта добрая женщина не хочет предоставить вам ночлег.

– Я не имею права даже винить ее в этом, сэр, – честно призналась мисс Чалонер. – У меня и в самом деле нет ни служанки, ни багажа, и я прибыла сюда дилижансом. Мое появление слишком необычно, и я должна была раньше подумать о том странном впечатлении, которое могу произвести своим появлением в таком виде.

– Что касается потери вашего багажа, боюсь, в этом случае я бессилен, но комнату я вам сейчас обеспечу.

– Буду вам очень благодарна, сэр. Англичанин повернулся к хозяину, тут же

изобразившему на лице самое почтительное внимание.

– Ваша глупость, любезный Буасон, просто прискорбна, – небрежно сказал пожилой джентльмен, – вы немедленно проводите эту леди в удобную комнату.

– Да, сударь, разумеется… Если сударь так пожелает… Но…

– Мне кажется, – заметил англичанин, – что я не высказал желания разговаривать с вами.

– Нет, сударь, не выразили, – согласился хозяин, – моя жена сейчас проводит мадемуазель наверх. Большую фасадную комнату, Селестина!

Мадам возмутилась:

– Что? Большую комнату?

Хозяин подтолкнул жену к лестнице.

– Большую комнату, и поворачивайся поскорее!

Англичанин повернулся к мисс Чалонер:

– Вы, по-моему, заказывали ужин в комнату? Прошу вас оказать мне честь и поужинать, сегодня со мной в моих апартаментах. Буасон проводит вас в мою личную salle[88].

Мисс Чалонер заколебалась:

– Чашку супа в комнату – это все, что мне надо, сэр…

– Вы найдете, уверен, более занимательным ужин в моей компании, – пообещал он. – И позвольте успокоить ваши сомнения, сообщив вам, что я знаком с вашим дедом.

Мисс Чалонер сильно побледнела:

– Моим дедом, сэр?

– Разумеется. Я слышал, как вы сказали, что ваше имя – Чалонер. Я знаю сэра Джиля уже почти сорок лет, и позвольте сказать, что вы очень на него похожи.

После этих слов мисс Чалонер поняла, что бесполезно отрицать свое родство с сэром Джилем. Она молчала, обеспокоенная и довольно растерянная.

Легкая улыбка скользнула по губам джентльмена.

– Вы правильно поступили, – прокомментировал он ее молчание со сверхъестественной проницательностью. – Я ведь все равно никогда не поверил бы, что вы – не его внучка. Могу я предложить вам следовать за этой почтенной дамой наверх? Вы присоединитесь ко мне, когда вам угодно будет это сделать.