– Но ведь она пришла к тебе… И показала записку. Если бы она не испугалась, то не придала бы значения этому факту и уж тем более не стала бы посвящать тебя в случившееся. Нет, я думаю, она намеренно рассказала тебе об этом; в случае если с ней что-нибудь случится, то хотя бы ты будешь знать, что ей кто-то угрожал.

– Но ведь записка-то сама по себе не содержит угрозы, – возразила Сара. – Какой-то любящий С. хочет предупредить ее об убийстве и просит быть осторожной.

– А что ты знаешь об этом Станиславе?

– Бывший однокурсник Майи. Хорошо воспитанный молодой человек, влюбленный в нее по уши. Майя смеется над его чувствами, а он терпит. Из таких, как он, получаются превосходные мужья, но он практически нищ. Преподает в школе русский и литературу, а на эти деньги, сама знаешь, можно купить разве что букет свежих роз, не более того.

– Но ведь если бы Майя любила его, вопрос денег отпал бы? – осторожно спросила Наталия.

– Даже не знаю, что тебе и сказать… – Сара выглядела расстроенной: исчезновение сестры, казалось, потрясло ее.

– Сара, успокойся, – попыталась приободрить ее Наталия. – Может, ты все преувеличила? Ведь если бы все было так серьезно, как ты рассказываешь, Майя бы никуда отсюда не ушла.

Наталия взглянула на часы: половина девятого. Через полчаса у нее начнется урок сольфеджио. Заметив ее беспокойство, Сара всплеснула руками и вздохнула:

– Ты извини меня, пожалуйста, но обещай, что никому об этом не расскажешь, ладно? Просто нервы у меня что-то стали сдавать. Наверное, это после того случая. И еще… Ты сейчас уйдешь, конечно… пообещай мне, что если Майя объявится или ей будет что-нибудь угрожать, то ты поможешь нам. Пойми, у меня, кроме этой девочки, никого больше нет. И если что-то случится, я не переживу. Хорошо? – Сара подошла к Наталии и обняла ее.

«Как же, должно быть, она одинока», – подумала Наталия и тоже обняла Сару. А ведь глядя на эту женщину, ни за что не подумаешь, что она так слаба и уязвима.

– Хорошо, я обещаю.

Они попрощались на пороге. Наталия, не дожидаясь лифта, легко сбежала по ступеням вниз и, уже перед тем как выйти из подъезда, наступила на что-то упругое, что тотчас хрустнуло под ногой. Она вздрогнула, как если бы наступила на живое существо, и взглянула вниз: на ступеньке лежала раздавленная желтая кувшинка. Между ее расплющенными мясистыми лепестками что-то белело. Наталия наклонилась и подняла листок бумаги, пропитанный соком кувшинки. «Я же предупреждал тебя» – было написано на нем теми же чернилами и тем же почерком, что и записка, показанная Сарой. И подпись: «Любящий С.».

Наталия села в свой сиреневый «Опель», купленный ею два года назад на гонорар, заработанный на Рафе – убийце Лискиной и Бедрицкой; он же покушался и на жизнь Сары Кауфман, которую Наталия вовремя успела предупредить и тем самым спасла ей жизнь (а вдовец Бедрицкий отблагодарил Наталию за поимку убийцы жены), и поехала в музыкальную школу. И вдруг на полпути остановилась, да так резко, что завизжали тормоза: она вспомнила, что наступил июнь, сейчас пора выпускных экзаменов и никаких занятий по сольфеджио и музыкальной литературе уже нет. Это Игорь с самого утра ввел ее в заблуждение фразой, призывающей идти на работу, чтобы обучать детей музыкальной грамоте.

Весь город был залит солнечным светом. Насколько хватало глаз, повсюду зеленели деревья и цвели цветы, а в воздухе пахло ранней клубникой, которую продавали на каждом углу. Наталия вышла из машины, купила стакан клубники и съела ягоды прямо на улице – немытые, сочные, сладкие и душистые. Затем вернулась в машину, достала ежедневник и открыла его на первой июньской неделе. «Понедельник, 5 июня – зарплата».

В школе пахло краской: родители учеников пришли ремонтировать кабинеты, – а в коридоре уже выстроилась очередь на получение зарплаты. Учителя были одеты совершенно по-летнему и как-то несерьезно, даже сами на себя не были похожи. И только Бланш, самая древняя учительница, которая, несмотря на свои явно преклонные годы, выглядела совсем даже неплохо, пришла в торжественный день получения зарплаты в белой гипюровой блузке и синей юбке-гофре. От нее пахло «Красной Москвой» и пирожками с капустой, которые она принесла из дома вместе с прошлогодней малиновой наливкой собственного приготовления, чтобы всем вместе в учительской отметить столь знаменательное событие.

– А вот и Наталия Валерьевна! – радостно воскликнула Бланш, ковыляя ей навстречу на каблуках и улыбаясь во весь рот. – А вам сегодня звонили. Мужчина.

«Логинов, что ли?»

– Надо будет, еще позвонит, – как можно беспечнее сказала Наталия и направилась к концу очереди. – Кто последний за зарплатой?

– Вера Ивановна у нас последняя: ей, как и вам, наверно, деньги не нужны… – кокетливо заметила Бланш, которая при всем своем старании и такте не могла обойти вниманием тот факт, что Наталия Валерьевна приезжает на работу на «Опеле», а Веру Ивановну Комиссарову так вообще привозят на «Волге» – служебной машине ее мужа, вице-губернатора. Только вот если с Комиссаровой было все ясно (муж все-таки!), то по поводу Наталии ходили самые разные слухи – вплоть до таинственного и почему-то московского любовника. Но Наталия молчала, не собираясь ни с кем обсуждать источник происхождения своих денег, а просто работала как все и старалась вовремя приходить за зарплатой, в которой конечно же не нуждалась. Это были настолько несерьезные деньги, что по сравнению с теми суммами, которые ей удавалось заработать своим способом, на них можно было купить действительно (как сказала Сара Кауфман) только букет живых роз. Не более того.

Она часто вспоминала слова Сары, которые в общем-то многое перевернули в ее представлениях о своем предназначении да и о роли денег в жизни. «Я тут поняла из твоих слов, – сказала тогда Сара, – что у тебя есть какой-то дар, благодаря которому ты что-то видишь. Используй его, не жди, пока твой прокурор раскрутит это дело. У них своя система, а ты пользуйся случаем. Нельзя быть законченной бессребреницей, это глупо, тем более в наше время, когда кругом анархия и попираются все основополагающие жизненные принципы. И еще: никогда не отказывайся от денег. Если человек предлагает тебе деньги или подарок, значит, надо принять. Если, конечно, речь не идет о взятках. Услуга, если она оплачена, становится драгоценной услугой, и человек, заплативший за нее, будет чувствовать себя намного комфортнее, чем нежели он не сумеет тебя отблагодарить. Нехорошо вынуждать того человека постоянно чувствовать себя обязанным тебе. Сними с него это бремя, освободи его душу. Естественно, если речь идет о действительно стоящей услуге. Думаю, что ты все поняла. Мне уже много лет, я прожила долгую жизнь и немного разбираюсь в людях. Найди убийцу и приведи к Бедрицкому…» – «Но как я докажу, что это он?» – «Найди доказательства, принеси ему на блюдечке. Он тебя после этого боготворить будет».

И она привела Рафа. Хотя так никогда и не узнала, что же произошло между Бедрицким, мужем изнасилованной и зверски убитой Кати, и самим Рафом-убийцей, но после их встречи Раф явился с повинной. Видать, Бедрицкий сломал его не в физическом, а в психологическом плане.

За два года много воды утекло; разные события произошли в их городе, и Сара, с чьей легкой руки Наталия начала свой странный «бизнес», постоянно помогала ей с клиентурой. Дома, в своем кабинете, играя на рояле, Наталия могла видеть многое такое, что позволяло ей разыскивать людей, предугадывать ограбления, предупреждать о реальной опасности и даже заглядывать вперед, когда речь шла о любовных переживаниях, сомнениях… Логинов, по-свойски помогая ей разными советами и давая в ее распоряжение своих помощников – Арнольда Манджиняна и Сергея Сапрыкина, оказывал ей неоценимые услуги в плане медицинских экспертиз и доступа в архивы. Он знал, что Наталия не останется в долгу и когда он в своем очередном расследовании зайдет в тупик, она с помощью своего странного дара выведет его на убийцу. И все равно Игорь до конца не верил во все это. Странное чувство охватывало его, когда оказывалось, что Наташины видения указали ему непосредственно на преступника, а ему оставалось только доказать его вину. Казалось бы, делай вывод и ставь свое дело на поток. Так нет, он постоянно приписывал ее фантазии к совпадениям, к случаю, к странному стечению обстоятельств… Хотя и говорил, что верит ей. Но она все понимала и страшно злилась на него. А однажды, когда он предложил ей пройти медицинское обследование, дело вообще чуть не закончилось полным разрывом. Она замкнулась в себе и долго не позволяла ему приходить. Однако прошло какое-то время, и он, вдруг заявившись к ней без предупреждения, сказал, что хочет, чтобы она стала его женой. Как и всякая женщина, Наталия это оценила в полной мере, но сказала, что вообще не собирается выходить замуж, что занятие это слишком хлопотное, ответственное, а она еще не созрела и все такое прочее. И он не удивился, он был готов к такому ответу, но после этого они стали друг другу как будто ближе.

Он стал приходить к ней чаще и оставаться на ночь. Ненавидя проводить ночи в своей пустой и холодной квартире, Игорь постепенно перевез к Наталии все свои рубашки и книги, купил зубную щетку и бритвенные принадлежности, а по субботам вместе с Манджиняном или Сапрыкиным ездил на рынок, чтобы закупить продуктов на целую неделю, и отвозил все это к Наталии. Затем, чтобы она не ныла, что на приготовление ужина у нее уходит весь вечер, он купил ей кухонный комбайн, тостер и много умных и быстрых машин такого же плана и, делая это, постоянно ловил себя на мысли, что эти хлопоты приносят ему все больше и больше удовольствия. Он уже давно забыл, что такое чувствовать себя холостым человеком…

Вместе с отпускными Наталия получила чуть больше пятисот тысяч. Сумасшедшие деньги. Она уже собралась уходить домой, когда из учительской до нее донесся звонкий голос Бланш:

– Орехова! Наталия Валерьевна, к телефону-у!

Она взяла трубку и услышала взволнованный мужской голос:

– Наталия Валерьевна, у меня к вам убедительная просьба: вы не могли бы сейчас приехать ко мне? Это пятидесятый километр Петровского тракта, небольшая развилка. Я буду вас ждать ровно в двенадцать часов.

– Но кто это? Я вас хотя бы знаю? – Она уже постепенно начала привыкать к тому, что к ней обращаются незнакомые люди с самыми разными просьбами, но всегда на всякий случай спрашивала, не знакома ли она с этим человеком.

– Можно сказать, что мы с вами не знакомы.

– Вас кто-то рекомендовал?

– Извините, но я не могу сейчас с вами разговаривать… – И он бросил трубку.

Чертовщина какая-то. Наталия тут же перезвонила Саре.

– Сара? Это я. У меня только один вопрос: ты в последнее время давала кому-нибудь телефон музыкальной школы? Мне только что позвонил мужчина и попросил о встрече. Это от тебя?

– Нет. Во всяком случае, в последние три дня – точно никому.

– А что слышно о Майе? – Она не могла не спросить, иначе это выглядело бы как предательство.

– Я ездила к ней. – Голос Сары стал глуше, создавалось впечатление, что она вот-вот заплачет. – Дома ее тоже нет…

– Тогда быстро говори мне адрес Станислава, его фамилию и вообще все, что тебе о нем известно.

Через полчаса она уже мчалась в сторону аэропорта, где жил Станислав Шаталов. Обычная «хрущевка», слепленная из замазанных чем-то желтым панелей, делающих конструкцию хрупкой и опасной. Черный пушистый грибок, захвативший почти половину стены этого мрачного строения, вызывал ассоциации с покрытым лишаями живым существом.

Поднимаясь на пятый этаж и изнемогая от кислого подъездного запаха, Наталия представляла себе, как сунет сейчас под самый нос воздыхателю Майи две записки, надает ему пощечин и, круто развернувшись, уйдет, хлопнув дверью. Или нет, сначала она попытается во всем разобраться. С этой мыслью она остановилась перед дверью с табличкой «15» и позвонила. Никого. На всякий случай она решила позвонить еще раз – снова никакого результата. Тогда она взялась за ручку двери. Тотчас щелкнул замок, дверь поддалась и открылась. Перед ней предстал узкий темный коридор, в лицо ударил отвратительный запах, от которого она чуть не задохнулась. По коже побежали мурашки: она узнала этот запах. Запах смерти. На улице стояла тридцатиградусная жара.

Человек, который начал разлагаться в спальне приблизительно пару дней тому назад (уроки Логинова по судмедэкспертизе не прошли даром), лежал совершенно голый на окровавленных простынях и уже не мог отмахиваться от зеленоватых жирных мух, чувствовавших себя на его теле полноправными хозяевами. Светловолосый, хорошо сложенный, он лежал с кухонным ножом в животе (из распухшей фиолетовой плоти торчала только белая пластмассовая рукоятка) и смотрел в потолок.

Наталия не могла пошевелиться. Тошнота подкатила к самому горлу.

Глава 2

СМЕРТЬ ФИЛОЛОГА

– Игорь, – она позвонила Логинову и разговаривала с ним, отвернувшись от трупа, – ты меня слышишь?