Марчелла очень тяжело переносила те дни, когда они не разговаривали друг с другом. Отец хотя и слишком разгоряченно, но все-таки выражал свои чувства, а Гарри все свои эмоции держал в себе. Не видя его реакции на свои слова и поступки, ей приходилось заигрывать и плясать вокруг него, забираться к нему на колени или садиться на стол, чтобы хоть как-то привлечь его внимание.

Стараясь не выходить за рамки семейного бюджета, Марчелле приходилось заниматься такими домашними делами, с которыми раньше ей никогда не доводилось сталкиваться: химчистка, утюжка, уборка. Первый же пришедший к ним счет за телефонные разговоры и электричество выбил их из колеи. Иногда, проходя мимо ресторана, Марчелле удавалось выманить у отца лишний десяток долларов, но в целом родители были довольны тем, что молодая пара учится экономно вести свое собственное хозяйство. Однажды поздним воскресным вечером, гуляя, они обратили внимание на стоящих за столиками уличных кафе посетителей.

Вернувшись с прогулки, Гарри, открыв дверь кухонных шкафов, стал осматривать их содержимое.

— Марч, не нужно покупать мешки для мусора, под них можно использовать магазинные пакеты для упаковки продуктов. Всегда надо покупать универсальные вещи с фабричной маркировкой, они гораздо дешевле…

С серьезным видом Марчелла, соглашаясь, покачала головой. Ей очень нравилось, когда он обращался к ней даже для того, чтобы немного поучить.

Минуло несколько недель со дня их свадьбы. Марчелле стало казаться, что стал более заметен ее живот. Однако округлившийся живот мог стать следствием большого количества съеденного ею мороженого, которое она потребляла днем, чтобы хоть как-то скрасить свое унылое существование.

Она по-прежнему оставалась неудовлетворенной, так как муж, игнорируя ее пожелания, отказывался прислушиваться к голосу ее плоти. Если она пыталась продемонстрировать то, чего бы ей очень хотелось в этот момент, он с видом уязвленного самолюбия начинал сердиться.

— Ну не спеши так… дай мне тоже возбудиться, — шептала она, лежа однажды ночью с ним в постели.

— Я так быстро завожусь от тебя, Марч!

— Ну это же лишь отговорки, просто не хочешь себя утруждать моими проблемами, — крикнула она.

Сделав свое дело, Гарри засыпал, а Марчелла, возбужденная, лежала на кровати, уставившись в потолок, на который легла тень от уличного фонаря. Что же ей делать? К матери обращаться бесполезно: она опять начнет болтать о том, что брак — это жертва. Погрузившись в грустные раздумья, она размышляла над своей жизнью и перед отходом ко сну надумала снова встретиться с отцом Кармелло.

На следующий день она стала тщательно готовиться к свиданию с пастырем: аккуратно напудрила лицо, подвела свои черные глаза и несколькими слоями помады накрасила пухлые губы. Что ни говори, теперь она замужняя женщина и поэтому имеет право одеваться и краситься как взрослая.

Услышав о желании Марчеллы исповедаться, с лица отца Кармелло сошла его привычно приветливая улыбка.

— Что случилось, Марчелла? — нежным голосом спросил он, войдя в исповедальню.

— Мой муж совсем не старается, — начала она. — Если, встретив его, я не заговорю с ним первая, он тоже будет молчать.

— Проблема состоит лишь в том, что вы мало общаетесь? — спросил ее отец Кармелло. — Или в чем-то еще?

Она посмотрела на так хорошо знакомое лицо священника.

— Святой отец, а с вами можно говорить о сексе? — спросила она.

— Думаю, что в вопросах секса я плохой советчик, Марчелла, — пробормотал он. — Лучше поговори об этом с доктором или консультантом по вопросам семьи и брака…

— Но я же не могу пойти в какое-то незнакомое мне учреждение и сказать им о том, что меня не удовлетворяет мой собственный муж! — крикнула она.

Покачав головой, отец Кармелло ответил:

— Нужно набраться терпения, ты ведь замужем всего несколько недель.

— Да, это правда, — перебила его Марчелла. — Но я уверена, что лучше все равно не будет, потому что он даже не старается, чтобы мне тоже было хорошо.

— Марчелла! — перебил ее отец Кармелло. — У мужа существуют свои потребности, и ты должна…

— А что, если у меня тоже есть потребности? Как тогда, святой отец?

— Можешь ли ты на какое-то время забыть о своих потребностях? Не думать о них?

Нахмурившись, она сказала:

— Другими словами, принести себя в жертву. Но ведь секс должен быть единственной приятной вещью в этом моем замужестве. А я даже этого не имею!

— Ну, тогда откажись от своих плотских желаний, Марчелла, — посоветовал ей отец Кармелло, — ради Господа Бога, и тогда ты поймешь, что…

— Ради Господа Бога? — закричала Марчелла. Раньше чем он успел сказать ей что-либо в ответ, она решительно выбралась из исповедальни и бросилась бежать из церкви. Охватившая ее злость придавала еще больше энергии, и она стремительно шагала вперед, подставив грудь навстречу легкому ветру, который, взметая уличную пыль и листья, кружил их по ступенькам школьного крыльца и дворика. Прикосновение легкой ткани к ее груди вызвало у нее страстное желание мужских горячих объятий или хотя бы легкого прикосновения. Войдя в дом, она громко хлопнула за собой дверью. Никогда она не добьется от Гарри того, чего ей нужно! Жаль, что у нее не было под рукою успокаивающих капель! Всего один только раз она испытала это новое, острое и какое-то дерзкое удовольствие!

Для того чтобы успокоиться, она долго стояла под душем. Затем, усевшись за кухонным столом, долго размышляла над словами отца Кармелло. Перед ее глазами стоял знакомый образ пастыря с хорошо выбритым круглым загорелым лицом, перебирающего своими чувствительными пальцами четки. Наверное, он считает себя слишком святым, чтобы заниматься сексом. Интересно, он хоть когда-нибудь жаждал женщины так страстно, как она хотела мужчину? Машинально она взяла листок бумаги и быстро набросала на нем рассказ о том, что могло бы произойти, если бы ей пришло в голову совратить священника. Все, что вышло у нее из-под пера в эту минуту, явилось результатом какой-то игры и отчасти мести. Будь он настоящим мужчиной, он бы сказал ей: «Давай посмотрим, может быть, я удовлетворю тебя, Марчелла?» Но это только в написанном ею рассказе священник обратился к ней с такими словами. Со всей широтой своего богатого воображения она с наслаждением описывала сцены, в которых отец Кармелло, корчась от боли, подавляет в себе сексуальные порывы.

Написанная в приливе энтузиазма и энергии история была начисто лишена благоговения к священному сану. Где-то в середине рассказа тело священника было прижато к решетке исповедальни. В своем рассказе Марчелла выбросила решетку и, вытянув вперед руку, схватила священника за горячий мужской орган, заставляя его кричать от запретного удовольствия. С пересохшим от волнения ртом, едва переводя дыхание, она так живо описывала происходящие события, будто сама была их свидетелем. Написанная всего лишь за один час история изобиловала множеством сексуальных сцен, участниками которых стали отец Кармелло и она, Марчелла. И когда она наконец присела в углу исповедальни, он заставил ее встать и дрожащими коленками прижимался к ней до тех пор, пока по ногам обоих не потекла теплая жидкость.

Описывая сцену кульминации, Марчелла левой рукой скользнула в свое лоно, найдя дорожку под эластичными повлажневшими трусиками.

Концовка рассказа была готова уже к полудню, и оставалось всего лишь два часа на приготовление обеда. Отправившись в спальню, чтобы немного вздремнуть, она почувствовала небольшую усталость — результат того, что, сама того не осознавая, она открыла путь своему новому призванию.

Марчелла проснулась от сильного шлепка по левой щеке, произведенного правой рукой Гарри. Она лежала, не понимая, где находится и что могла сделать, чтобы заслужить такую оплеуху. Но горевшая щека быстро привела Марчеллу в сознание, окончательно разбудив ее. Ударом ладони Гарри так сильно рассек ей нижнюю губу, что вскоре она ощутила соленый привкус крови во рту. Последний удар свалил Марчеллу на пол.

Размахивая исписанными страницами желтого блокнота, Гарри кричал:

— Пока я, не отрывая задницы от стула, учусь, ты занимаешься этим?

Откатившись от его ног, она расширившимися от неожиданности и испуга глазами смотрела на часы, и хотя голова трещала от полученной оплеухи, как пчелиный улей, Марчелла все-таки сообразила, что проспала целых два часа!

— Какое право ты имел читать это? — кричала она, соображая, что лучшим средством защиты является нападение. — Ведь это личное!

— Это лежало на кухонном столе! — вопил он. — И поскольку ты носишь в животе моего ребенка, я имею право читать все написанные тобою бумаги. Это было на самом деле? — кричал он. — Это что, твой дневник? Ты хочешь сказать, что отец Кармелло, тот священник, который венчал нас, он…

— Конечно же, это неправда! — возразила она. Покачав головою, Гарри уселся на постель.

— Тем хуже для тебя… — Внимательно посмотрев на нее, он спросил: — Откуда ты все это черпаешь? Ты что, постоянно думаешь только о сексе?

— Кажется, ты тоже получил от моего рассказа огромное удовольствие, — огрызнулась она.

Сначала она собралась уйти к родителям, чтобы показать им свою кровоточащую рану на губе. Если бы она сделала это, ей пришлось бы объяснять, за что он ударил ее. Но тогда, вероятнее всего, мать окажется на стороне обидчика и расскажет, к каким средствам дисциплинарного воздействия приходилось прибегать ей. «Сначала мать промывает мой рот мылом, а потом меня бьет мой собственный муж», — с горечью думала она. Тут приступ сильного гнева овладел ею. Она поднялась с пола, вытирая салфеткой свой окровавленный рот.

— Если ты еще раз поднимешь на меня руку, Гарри, я убью тебя! — пообещала она. — Я собираюсь стать писательницей! Я пишу такие рассказы, которые с интересом прочтут миллионы женщин. Я знаю, что из меня получится толк! И ты меня не сможешь остановить!

Пробежав мимо него, она закрылась в комнате, недоумевая, зачем она произнесла эту клятву. Неужели именно с этой клятвы начинается писательская карьера? Она чувствовала себя гораздо менее уверенной, чем стремилась это показать, так как понятия не имела, как люди становятся писателями.

В ванной она тщательно вымыла лицо. Вернувшись в комнату, она заметила, что Гарри сидит, немного пристыженный за то, что потерял над собой контроль. Марчелла спрятала блокнот. Эта ночь была для них самой запоминающейся, хотя, надо заметить, ей было немного стыдно за то, что она так легко уступила ему после столь серьезной стычки. Когда они закончили заниматься любовью, Марчелла лежала рядом с мужем, а в голове у нее созревал сюжет для следующего рассказа.

— Я могу стать писательницей, мисс Вульф? — спросила Марчелла. — Неужели я и вправду могу просто сесть и начать писать? А если я начну, то о чем?

Марчелла сидела в кафе «Фигаро» за чашкой кофе со своей бывшей учительницей, которой она под влиянием какого-то импульса позвонила для того, чтобы обсудить с ней свою будущую писательскую деятельность.

— Попробуй написать рассказ о трех своих сверстницах, — предложила ей Вульф, — каждая из которых по-своему ведет себя в замужней жизни. Пусть одна будет увлечена работой, другая ударилась в пьянку или наркотики, а третья изменяет своему мужу с любовником. В настоящее время достаточно оглянуться вокруг, чтобы найти много ярких примеров времяпрепровождения замужних женщин…

— Вы всегда вдохновляли меня на хорошее дело! — воскликнула Марчелла, пожимая руку своей учительнице.

Шагая по пыльной улице, Марчелла напряженно думала о том, что может стать писательницей. Со всей серьезностью возложенного на себя дела она по нескольку часов в день проводила за написанием рассказа, внося поправки и дополнения в жизнеописание своих героинь, делая самых достойных, на ее взгляд, персонажей счастливыми. Отец Кармелло явился прототипом для написания одного рассказа, описывающего долгую и упорную борьбу, которая развязалась между священником и одной очень несчастной женщиной, его прихожанкой.

Сделав фотокопии рассказа, Марчелла отправилась в районную библиотеку, чтобы взять там адреса журналов, которые могли опубликовать «короткие романы». Старательно выведя на пяти конвертах адреса и фамилии редакторов, она, вложив в каждый из пяти приготовленных конвертов по аннотации к своему рассказу, запечатала и отправила их, оптимистично надеясь на то, что хотя бы один редактор, но захочет напечатать ее рассказ. В течение двух недель она витала в облаках, предвкушая то, как обрадованные редакторы сразу нескольких изданий поспешат связаться с ней по телефону, чтобы сообщить о своем согласии опубликовать написанный Марчеллой Балдуччи рассказ под названием «Исповедь».