Мария Летова - Жесткий рок

Вскидываю голову, виновато глядя в любимые раскосые глаза.

– Ох… Не нужно было спешить, я сама… – бормочу, чувствуя, как глаза опять наполняются слезами.

– Я пошутил, успокойся ты, – перебивает он.

У меня подбородок трясется. Мне не до шуток!

– Я… мне… – блею, шмыгая носом.

Антон обнимает мое лицо ладонями и стирает большими пальцами слезы. Мне так стыдно. Что он обо мне подумает? Что я психически неуравновешенная?

– Кто тебя обидел, Алёнушка? – мягко спрашивает Наумов.

Почему он сегодня такой нежный? Решил расплавить мои внутренности? Теперь, когда знаю, что он может быть таким, хочу, чтобы он был таким всегда.

– Я… уволилась, – сообщаю, чертя пальцем кружочки на его груди.

– Из-за опоздания? – хмурится мой герой.

– И да… и нет… – пожимаю плечом.

– Бл*ть, – вздыхает он, гладя меня по голове. – Я не хотел, чтобы тебя уволили. Извини.

Я верю, что он раскаивается.

– Я сама уволилась. Моя начальница настоящая сука. Я даже рада… правда…

– Тогда чего ревешь? – спрашивает Антон.

– Она сказала, что я тупа-а-а-ая! – мычу ему в грудь.

Чувствую, как она начинает ходить ходуном. Он что, смеется?!

Возмущенно отстраняюсь и пытаюсь вырваться. Но Бес сжимает меня сильнее и сквозь смех говорит мне в волосы:

– Я угораю над тобой. Ты хоть посоветовала ей идти на х*р?

– Посоветовала… – обиженно бормочу я.

То есть Антон уверен в том, что я никак не могу быть тупой? Мое настроение немного улучшилось.

Он отстраняется и обнимает меня за плечо, ведя к выходу.

– Хочешь чего-нибудь? – спрашивает расслабленно. – Чего-нить вкусненького?

– Я не больна, – ворчу, пряча улыбку.

Он наклоняется и целует мою макушку. Жмурюсь от удовольствия.

– Так хочешь?

– Хочу!

Наумов улыбается, глядя прямо перед собой.

– Тогда заедем в магаз, а потом домой.

Мы так и делаем, и раз уж платит мой панк, отрываюсь по полной. Тащу его в продуктовый сетевик с пометкой «здоровое питание». Беру крабовые фаланги, немного сыра (просто из жадности), мясные чипсы и пару салатов. Я прямо-таки свечусь от удовольствия, предвкушая праздник живота. Антон не комментирует мою невоздержанность. Себе он берет вегетарианский салат и свекольный суп. Кассир и две посетительницы пускают на него слюни. Я видела, как одна из них рассматривала его задницу. Я их понимаю - он великолепен. Я и сама от него глаз оторвать не могу, поэтому прощаю этим бедняжкам их бестактность.

По возвращении домой, усаживаюсь на колени возле холодильника и изучаю блевотину Палкаши и прихожу к выводу, что это просто стресс. Вадик действительно убрал все продукты.

– Прости… – печально говорю Антону, подняв на него глаза. – Я сейчас все уберу.

Сам виновник сидит на большом подоконнике и смотрит на город, демонстрируя нам свою спину. Антон старается на него не смотреть, его как будто передергивает от вида выпирающих из-под серой шкурки позвонков.

– Почему не позвонила сразу? – вдруг спрашивает Бес, выкладывая продукты на барную стойку.

– Не знаю… не хотела тебя напрягать… – неуверенно говорю я.

Я не думала, что ему будут интересны мои проблемы. На самом деле мне снова хочется плакать от того, какой заботой он меня окружил. Это все так опасно. Я ведь уже влюблена, но еще остается перспектива влюбиться без памяти, а это уже совсем другое дело. Оттуда рукой подать до полной зависимости и вечных страданий.

– В следующий раз звони мне и не страдай ху*ей. Если я занят, есть Вадик.

Смотрю на него и хлопаю глазами. Он что, хочет поделиться со мной Вадиком? Ведь мы… мы же не…

– Мы встречаемся? – хрипло спрашиваю я.

Бес смотрит на меня в непонимании.

– Ну, мы типа парень и девушка? – коряво поясняю я.

– Типа я мужик, а ты моя женщина. Мы трахаемся, и ты в данный момент живешь у меня, – говорит мой сухарь и достает из шкафа паровую швабру.

Отползаю в сторону, чтобы он мог прибрать за Палкашей. Предоставленная им формулировка не дает исчерпывающего ответа на все мои вопросы. Но, очевидно, ответы на них мне даст лишь время.

Оставшуюся часть дня мы посвящаем ничегонеделанию. Валяемся на диване и смотрим сериалы. Два раза занимаемся сексом, не покидая дивана. Один раз Антон даже позволяет мне быть сверху, но заканчиваю я все равно снизу. Он такой доминант. Обожаю, обожаю!

Я наслаждаюсь компанией Беса. В этом и заключается секрет притягательности «сволочей». Они непосредственны, и с ними весело. Хотя я все больше укрепляюсь во мнении, что мой Наумов совсем не сволочь.

Он просто очень сложный человек.

Самый сложный из всех, кого я встречала. Но он нравится мне таким, какой есть. И еще я люблю смотреть на то, как он кончает. В этот момент он принадлежит только мне одной. Он сжимает пальцами мои бедра, используя мое тело как ему хочется. Наверное, во мне говорят какие-то древние инстинкты, но я безумно возбуждаюсь, подчиняясь ему. Я никогда не имела потребности подчиняться раньше. Скорее, меня бы это даже покоробило.

Но с Антоном все по-другому.

Ему нравится мое тело. Во время секса он гладит его и целует, сжимает мою грудь в ладонях и кусает шею. Я просто выворачиваюсь наизнанку от этих похабных прикосновений, и сама кладу его руки себе на грудь, прося еще. 

За окном быстро темнеет, и я не замечаю, как засыпаю, лежа на Антоне под тихое бубнение телевизора. Антон укрыл наши полуголые тела пледом, а за окном снова идет дождь. Мне так тепло и уютно.

Что за чудесный день?

Я будто впервые за много лет очутилась дома и больше никуда не хочу уходить. На душе спокойствие и умиротворенность.

– Антон?.. – тихо зову я.

– М-м-м?.. – отзывается он, лениво перебирая пальцами мои волосы, отчего у меня по затылку бегут мурашки.

– Я не истеричка. Просто день был сложный, – решаю на всякий случай объясниться.

– Угу, – отзывается он. – Я так и понял.

Вздыхаю и засыпаю с чистой совестью.

Проснулась я уже в постели. Совершенно не помню, как сюда попала. Антона рядом нет. Ну и зря. Я бы с удовольствием подарила его утренней эрекции самоотверженные оральные ласки.

Потягиваюсь и встаю. Порывшись в сумке, нахожу шорты и футболку. Выхожу из комнаты, попутно расчесывая волосы. После вчерашних игрищ они все в колтунах. Антона нахожу глазами сразу, у меня на него, вроде как, радар настроен. Бес загружает кофемашину в одних штанах, низко сидящих на узкой талии.

Я замираю, чтобы спокойно попускать на него слюни. Рядом на стуле сидит Вадик, которого я изначально не заметила за Антоновыми прелестями.

– Доброе утро, – жизнерадостно объявляю я.

Они оба оборачиваются и вдруг начинают синхронно хмуриться.

– Что?.. – в недоумении спрашиваю я.

На всякий случай даже оглядываюсь.

– Ты что, за «лохомотов»? – восклицает Вадик, а Антон возвращается к своему занятию.

– Чего?.. – все еще не понимаю я.

Потом слежу за его осуждающим взглядом и смотрю на свою футболку.

Ах, это…

Этой футболке уже десять лет. Отец подарил её мне, когда взял с собой на мой первый футбольный матч. Его клуб – «Локомотив», потому что он сам железнодорожник.

– Пф-ф… – с облегчением выдыхаю я, махнув на мужчин рукой. – Я-то уж подумала…

Беспечно занимаю место за барной стойкой и болтаю ногой, подперев подбородок кулаком. Антон дожидается, пока чашка наполнится ароматным кофе, затем молча разворачивается и идет ко мне. Вадик торжествующе скалится, а я перевожу взгляд с одного на другого и выпрямляюсь, охваченная предчувствием. Наумов подходит вплотную и плавно наклоняется. Я лишь успеваю заметить веселые огоньки в его голубых глазах, прежде чем он бестактно забрасывает меня себе на плечо.

– Ай! – верещу, дрыгая ногами. – Ты чего?!

В ответ на этот вопль Бес хлопает меня по заднице и несет в сторону коридора.

Вадик же, преисполненный восторга, начинает свистеть.

– В сердце клуб всегда один, ЦСКА непобедим! – скандирует идиот.

– Отвалите! – кричу я, молотя Антона по заднице.

Он запускает руку мне в шорты и сжимает ягодицу, спокойно продолжая свой вероломный путь.

– Але-але-аллле, армейский Клуб вперед, победа тебя ждет! – улюлюкает ассистент варвара, приплясывая на месте. – Мочи ее, Антоха!

– Фанатики!.. – заливаясь смехом, ору я, а сама уже вся дрожу, потому что вторая шершавая ладонь гладит меня между ног.

– Вадик, свободен! – кричит мой мужчина своему преспешнику, прежде чем закрыть за нами дверь в комнату.

Даже сидя на приеме у гинеколога несколькими часами позже, я глупо улыбаюсь и поглаживаю кожаный напульсник на своем запястье. Я отняла его у Беса после того, как он дикарски воспользовался своим мужским превосходством и отымел меня во имя своего футбольного клуба. Этот извращенец заставил меня кричать самоуничижительную двусмысленную кричалку – «паровоз мы победим, ему забьем, сколько хотим!» Я тогда находилась на грани оргазма, поэтому простила себя.

Но это не значит, что я все забыла! Клянусь, что отомщу!

После посещения врача я отправилась на работу к Вике, чтобы вместе пообедать. Во время обеда решаюсь рассказать ей все о нашей с Антоном «связи». Она немного обескуражена и в восторге. В самом деле, мы не знаем девушек реальных рок-музыкантов, помимо меня самой.

Я – девушка Антона «Беса» Наумова!

Я готова орать об этом на каждом углу.

И хоть технически он не подтвердил статус наших отношений, я беру на себя смелость говорить всем именно так.

Сегодня Антон с группой участвует в каком-то благотворительном рок-концерте. Мой любимый велел явиться туда к половине девятого вечера, найти Вадика и пройти с ним за сцену. Я никогда не бывала за сценой масштабных мероприятий, тем более, рок-концертов!

Вернувшись в квартиру Антона, привожу себя в порядок: принимаю душ, мою волосы и выпрямляю их, чтобы они лежали на плечах гладкими сине-розовыми волнами. Как я и говорила, набор одежды у меня здесь немного нелогичный. Выбираю легкое черное платье в горошек, в котором планировала отправиться на работу. Собственно, помимо него в моей сумке ничего больше нет. Наверное, всю субботу я рассчитывала провести голышом. С платьем надеваю свои милитари-ботинки. Когда забираю из шкафа пальто, замечаю косуху Антона, одиноко висящую на вешалке. Возвращаю пальто на место и беру его куртку. Прижимаюсь носом к подкладке и вдыхаю любимый грейпфрутовый запах.

Не раздумывая, надеваю косуху и кутаюсь в «Антона». Куртка мне настолько велика, будто меня в ней вообще нет, но я не сниму ее ни за что на свете. Теперь я чувствую себя суперменшей. Не знаю, как выглядят девушки рокеров, но я как минимум сама похожа на рокершу. В довершении образа крашу губы яркой красной помадой.

К тому времени, как добираюсь до места, наступает девять вечера. Я опаздываю и не знаю, как это вышло, ведь я кажется все рассчитала.

Даже не доходя до полицейских кордонов, слышу голос Антона!

Ускоряюсь, кляня себя. Замираю, увидев своего красавца на огромных мониторах, которые, как пластинки домино, уходят к сцене.

Ох…

Подтягиваю куртку к носу и вдыхаю, пока ее хозяин приветствует собравшихся. Их здесь несколько тысяч, не меньше. Я вся вибрирую от звука его голоса. Он совершенно не искажен. Он точно такой, каким я привыкла его слышать. Проходящая мимо компания задевает мое плечо, но я не обращаю на это внимание.

– Поехали! – орет мой панк и дает знак музыкантам начинать.

Я как зачарованная продолжаю смотреть. На движения его рук, на его мимику. На нем черная рубашка и черные военные штаны с нашивными карманами. Сердце ускоряет темп. Этот мужчина просто нереален.

Удлиненная челка падает на лоб, и он откидывает ее рукой. Разворачивается и вступает в гитарную партию, несколько раз обернувшись вокруг своей оси. Мои уши наполняются гитарными басами. Прыгаю на месте и хлопаю в ладоши, улыбаясь во все тридцать два зуба. 

Мне нравится эта песня. Одна из моих любимых.

По телу бегут мурашки, когда Бес начинает петь. У меня кровь просто горит. Несусь к сцене и вклиниваюсь в толпу. Хочу попасть ближе, но тут очень много людей. Лицо Антона я могу наблюдать на двух гигантских дисплеях по обе стороны от сцены, но я хочу видеть его настоящего. Хотя бы его силуэт.

Вокруг творится чумовое веселье, народ пляшет и подпевает. Я делаю то же самое. Кричу и поднимаю руки. Когда он доходит до самого высокого места, его голос резонирует, посылая волны адреналина по моему телу.

Следующая песня взрывает толпу, потому что она на данный момент у них самая известная. Антон перебирает пальцами струны своей гитары, и площадь накрывает знакомый всем ритм. Я ору, как и мои соседи. Мой панк улыбается и ударяет головой, когда его игру подхватывают барабаны и бас-гитара. Воздух сотрясается мощным всплеском энергии, и на этой ноте Бес начинает петь. Сцена взрывается столбами фейерверков, и народ орет во все многотысячные глотки.