Кэрол Мортимер - Жестокость любви

— Естественно.

— Где?

— Дома, конечно.

— Я… — заморгала она. — Но я уже дома.

— У меня дома, — заявил Руперт. — Я везу тебя к себе домой, Пандора.

Она пораженно уставилась на него. Не может же он в самом деле вынести ее из дому в атласной кружевной, причем обгоревшей ночной рубашке!

— Не подумайте, что я неблагодарная, Руперт…

— Нет?

— Конечно нет!

— По тону этого не скажешь, Пандора.

— Просто… вы могли хотя бы дать мне возможность переодеться, прежде чем выносить на улицу. Или попросить Хенли собрать сумку, чтобы я могла сделать это по прибытии на место.

— Сейчас ночь, Пандора, время раздеваться, а не одеваться. К тому же, — хмуро продолжил он, — я нынче не в настроении общаться с этой полоумной, которую ты называешь своей горничной.

— Она хочет как лучше.

— Полагаю, вождь гуннов Аттила тоже хотел как лучше!

— Нельзя быть таким злым!

— Говорят, это характерная черта Страттона, — резко прозвучал третий голос, положив конец препирательствам между Пандорой и Рупертом, коим парочка предавалась всю дорогу от особняка Пандоры до Страттон-Хаус. — Боже мой, да как ты смеешь приводить в мой дом своих потаскух, Дьявол? — взвизгнула женщина.

— Полагаю, если вы хорошенько подумаете, то поймете, что это мой дом, мадам, и советую вам не забывать об этом, — холодно отреагировал Руперт, поворачиваясь к собеседнице с Пандорой на руках. — Я также не позволю вам вести себя безобразно и обзывать грязными словами эту леди!

— Я буду делать все, что… Да ведь это же… неужели женщина — Мейбери? — Патрисия не верила своим глазам.

Пандора вся сжалась, как только та заговорила, и теперь еще раз порадовалась тому, что успела перед выходом закутаться в накидку и прикрыть свои обгоревшие лохмотья. Теперь она настороженно смотрела на Руперта. Как только они покинули карету, он тут же вновь взял ее на руки и теперь крепко прижимал к своей мускулистой груди. Она явственно ощущала напряжение его тела.

По ее спине пробежали неприятные мурашки, она была не в силах оторвать глаз от разъяренного лица Руперта. Взгляд его стал тяжелым, ледяным, на скулах играли желваки, губы превратились в узкую линию, зубы сжались.

Может, они и спорили в карете из-за того, что Пандора не хотела ехать к нему домой, но он ни разу не посмотрел на нее с пренебрежением или ненавистью, как взирал сейчас на Патрисию.

Женщину, о существовании которой Пандора до сих пор ни разу не вспомнила, не говоря уже о том, что она проживает в особняке Руперта!

— Это действительно Пандора Мейбери, герцогиня Виндвуд, — процедил он. — И я очень надеюсь, что эта леди вскоре станет моей герцогиней Страттон.

— Это я герцогиня Страттон!

— Недолго осталось, — с превеликим удовольствием сообщил ей Руперт.

Воздух потряс возмущенный визг, способный мертвого из могилы поднять, и Пандора перевела взгляд на широкую лестницу, туда, где стояла женщина. Высокая, черные волосы искусно уложены, обрамляя красивое аристократическое лицо, шелковый халат, который она набросила на ночную рубашку, в точности соответствовал по тону глазам Руперта. «Интересно, не специально ли это сделано?» — подумалось Пандоре.

— Немедленно прекратите это завывание, мадам! — гаркнул Руперт. — Советую удалиться вместе со своими истериками, и чтобы я вас больше не видел и не слышал!

— Да как ты смеешь разговаривать со мной в подобном тоне?! — взвилась Патрисия.

— Вам прекрасно известно, мадам, я всегда говорил и буду говорить в том тоне, в котором пожелаю.

Руперт прошествовал вверх по лестнице с Пандорой на руках и свернул в один из коридоров, стрельнув глазами в сторону мачехи.

— Ты не посмеешь спать с этой женщиной, пока я в доме!

— Уверяю вас, если я уложу Пандору в свою постель, нам будет не до сна. — Руперт даже не сбился с шага, равнодушно отвечая женщине, которая когда-то была его любовницей и которую он теперь презирал всем сердцем. Раньше он и помыслить не мог, что способен испытывать подобное презрение к кому-то. — А поскольку присутствие Пандоры выводит вас из себя настолько, что вы теряете разум, мы оба будем очень вам признательны, коли вы удалитесь из этого дома как можно скорее, — добавил он.

— Ты делаешь это мне назло, и я отказываюсь…

— И вы еще осмеливались обвинять меня в самонадеянности? — с обидой рассмеялся Руперт, наклоняясь к ручке двери в центре коридора. — И мне, и Пандоре абсолютно неинтересно, что вы отказываетесь или не отказываетесь делать.

— Говори за себя, дорогой, твоя серенькая мышка не пропищала ни одного словечка, с тех пор как увидела меня, — съязвила Патрисия.

Пандора рассвирепела. Да как эта дамочка смеет называть ее серенькой мышкой и вообще вести себя словно базарная баба! Пандора, как и Патрисия, тоже не урожденная герцогиня, но у нее хватило времени и ума обучиться хорошим манерам и стать достойной титула.

— Мое молчание никоим образом не связано с вашим присутствием, а вызвано тем, что на часах уже два ночи, я устала и хочу в кровать, — проговорила Пандора.

— И на этой оптимистичной ноте мы пожелаем вам спокойной ночи, мадам, — с удовлетворением произнес Руперт, переступая порог комнаты и пинком закрывая дверь. У прикроватного столика уже горела свеча, освещая спальню.

«Очень мужская спальня», — заметила Пандора, озираясь. Большая кровать из красного дерева с четырьмя столбиками и золотым балдахином, высокие окна с такими же, как балдахин, занавесками, вместительный гардероб, комод, тоже из красного дерева, с шестью выдвижными ящиками, несколько картин на стенах, с изображением лошадей, ковер из Обюссона насыщенных золотых оттенков на полу. Возможно, личные покои Руперта?

Щеки Пандоры все еще горели от намеков Руперта мачехе насчет того, что они собираются стать любовниками.

— Я вовсе не имела в виду вашу постель, когда говорила, что устала и готова лечь в кровать!

— «Хотите в кровать» — так вы выразились, не правда ли? — насмешливо протянул он, осторожно опуская ее на золотистое покрывало.

— Я говорила о своей кровати! — надула губы Пандора, садясь и плотнее закутываясь в накидку. — А это явно не она!

— Ваша собственная кровать немного не в форме, как и вся ваша спальня, — напомнил Руперт, стаскивая с себя испачканный сажей сюртук и бросая его на стул.

— И несмотря на все ваши заверения в обратном, это ваша спальня. — Она покачала головой. — Я действительно думаю, что было бы лучше, если бы вы отвезли меня к Софии или Женевьеве.

— Неужели вы хотите подвергнуть этих двух леди жестокой опасности?

Пандора побледнела.

— Вы тоже считаете, что поджог был совершен умышленно?

— Я считаю, что Бентли повел себя правильно, вызвав полицию. Нисколько не сомневаюсь, что сами вы этого не хотели, учитывая, что в прошлом велели ему держать рот на замке, не так ли? — неодобрительно посмотрел он на нее.

Она отвела взгляд.

— Я просто не хочу, чтобы… не хочу беспокоить власти столь тривиальными вещами…

— Сегодняшний пожар — отнюдь не пустяк, — возразил Руперт. — Поэтому я намерен убедиться, что вы находитесь под моей защитой.

— Прямо здесь?

Он заскрежетал зубами.

— Для начала и это сойдет.

Пандора пробежала языком по пересохшим губам.

— Если вы настаиваете.

— Настаиваю.

Так она и думала.

— Не могли бы вы найти мне другую спальню?

— Я бы предпочел, чтобы вы остались здесь.

— Но…

— Как я смогу уберечь вас от беды, если вы будете находиться в другом конце дома? — оборвал ее Руперт.

Она все еще дулась.

— Это нехорошо, если я буду спать в ваших покоях.

— А кто узнает, где вы спали?

— Герцогиня уже знает, — нахмурилась Пандора.

Он поджал губы.

— Сомневаюсь, что она захочет рассказать кому-нибудь о присутствии в этом доме другой женщины, не говоря уже о том, что эта женщина провела ночь в моей спальне.

— Да уж, — вздохнула Пандора. Это бы спутало планы Патрисии в отношении Руперта. Но даже если так…

— Я лягу в соседней комнате, в гардеробной, если это успокоит ваши расшатанные нервы, — заверил ее Руперт. — А теперь не желаете ли принять горячую ванну, дабы смыть с себя гарь и сажу, перед тем, как отойти ко сну? — сменил он тему.

— Руперт…

— Пандора.

— Уже слишком поздно просить греть воду, — отказалась Пандора. Она никак не могла прийти в себя от осознания того, что проведет ночь в кровати Руперта. Это слишком шокирует, даже если его самого тут не будет.

— Может, позволишь мне решать самому? — высокомерно приподнял он бровь.

Пандора немного воспрянула духом, ей и впрямь очень хотелось принять ванну, но настроение упало, ведь все слуги уже крепко спали. Как и ее домашние теперь, когда страх немного отступил.

По правде говоря, ее до сих пор удивлял тот факт, что констебль Смит связал между собой разбитое окно в бывшем кабинете Барнаби и пожар в ее спальне и полагал, будто кто-то хотел хладнокровно сжечь ее заживо в собственной кровати, как образно выразилась Хенли.

Неужели кто-то настолько ее ненавидит, что даже желает смерти?

Пандора знала, что многие члены высшего общества смотрят на нее неодобрительно или с подозрением, по крайней мере женщины, джентльмены видят ее совсем в другом свете, но неужели есть человек, который испытывает к ней такие чувства!

При мысли о том, что она чудом избежала гибели, ее вновь затрясло.

Руперт давно ждал, когда осознание произошедшего нахлынет на нее, ведь она действительно была на волосок от смерти. Вообще-то он специально злил Пандору и пытался вывести ее из себя по пути в Страттон-Хаус, чтобы отвлечь от дурных мыслей, пока они не окажутся в более подходящем месте, где он сможет успокоить ее. В тот момент взбесить ее было самым разумным, поскольку одного взгляда на ее распущенные локоны хватило, чтобы Руперт пришел в возбуждение. Совершенно непотребное желание, учитывая тот факт, что она совсем недавно могла сгореть живьем.

— Пандора?.. Пандора, посмотри на меня. — Он присел перед ней, вынуждая распахнуть глаза, затуманенные страхом, но по-прежнему прекрасные. Он взял ее дрожащие ладошки в свои. — Ты здесь, со мной. Ты в полной безопасности.

Она облизнула губы.

— Правда?

— Да, — заверил ее Руперт.

— Вы уверены? — прошептала она.

Если честно, не уверен. Но он сделает все от него зависящее, чтобы никакая напасть больше не коснулась этой женщины. Ни ныне, ни впредь. Он собирался попросить Бенедикта воспользоваться своими связями в правительстве, чтобы навести справки о покойном Барнаби Мейбери и выяснить личность женщины, которая — Руперт был в этом абсолютно уверен — тайно проживала в Хайбери-Хаус со своим любовником.

— Ты сомневаешься в моей способности защитить тебя, Пандора? — Игривый тон абсолютно не соответствовал тяжелому блеску в его глазах. Руперт был готов разорвать на клочки любого, кто в будущем осмелится тронуть хоть один золотой волосок на ее голове.

Она слабо улыбнулась:

— Конечно нет, нисколько не сомневаюсь. Я просто думаю, можете ли вы или кто-то еще сделать так, что я снова буду чувствовать себя свободной и в полной безопасности.

— У тебя вообще нет родных?

— Никого, — печально покачала она головой. — У моих родителей не было братьев и сестер, а два года назад они умерли от инфлюэнцы. Я тоже одна в семье.

Кроме тети и дяди и их детей, у Руперта тоже не было близких родственников. Он все еще тосковал по матери, которая умерла, едва ему исполнилось двенадцать, с отцом они никогда не были близки, поэтому хотя он и скорбел о его смерти, но не скучал.

Он сочувственно пожал Пандоре руки.

— В таком случае, раз мы одиноки в этом мире, почему бы нам не пожениться и не создать свою собственную семью?

Глаза Пандоры расширились.

— Вы все еще хотите взять меня в жены?

— Все еще? — не понял он.

— Если верить констеблю Смиту, то, женившись на мне, вы в один прекрасный день тоже можете сгореть заживо в своей постели. — Пандору передернуло от воспоминаний о жарких языках пламени, окруживших ее со всех сторон и жадно подбиравшихся к телу.

— В нашей постели, — поправил ее Руперт.

Она моргнула, словно сова, ее щеки порозовели. В серых глазах она увидела явное восхищение и обещание — предупреждение! — если она примет его предложение, они и в самом деле будут делить одну постель. И не факт, что только после свадьбы, судя по тому, как жадно он пожирает ее взглядом, блуждающим по ее фигуре.