Кэрол Мортимер - Жестокость любви

Кровь ударила ему в голову. Если Руперт когда-нибудь и переживал столь неистовую разрядку, то уж точно не помнил об этом. Он вообще ни о чем не помнил, запуская пальцы в волосы Пандоры и с протяжным стоном выстреливая свои соки в ее жаркий ротик.

Минуты спустя он наконец наклонился вперед и обессиленно прижался головой к ее золотистым кудрям, полностью опустошенный, все мысли покинули его.

— Руперт, с тобой все в порядке? — Пандора побледнела от страха, когда он рухнул как подкошенный. Вдруг она сделала ему больно? Она действовала, ведомая женским инстинктом, когда попросила вкусить его плоти. Но что, если она повредила что-нибудь? Причинила боль, сама того не желая?

— Все в порядке, любовь моя. — Едва ворочая языком, Руперт поднял голову и посмотрел на нее. — Мне просто требуется пара минут прийти в себя, и тогда настанет моя очередь пробовать тебя на вкус… — Он раздраженно нахмурился, услышав стук в дверь спальни. — Не сейчас! — гаркнул он, на мгновение закрыл глаза и потряс головой. — Не будем обращать внимание, любовь моя, и, может быть, они уйдут. — Он внимательно всмотрелся в нее. — Пандора, я не был слишком груб с тобой? Не сделал тебе больно?

— Не сделал больно мне? — Она знала, что бледность заливает ее щеки. — Мне показалось, это я причинила тебе боль.

— Это был экстаз, не боль, — сказал он. — И мне не терпится подарить тебе такой же экстаз. Так часто, как ты пожелаешь, — поддел он ее.

— Правда? — Она решилась поднять на него глаза.

Руперт озадаченно уставился на нее.

— Я не понимаю. Ты целых три года была замужем за Мейбери. Вы с ним когда-нибудь делили?.. — Он замолчал, когда она отпрянула от него.

— Не говори о нем сейчас! — выкрикнула она, широко распахнув глаза.

— Я помню, что ты говорила, будто вы не подошли друг другу, но ведь… — Он помрачнел, когда упрямый стук в дверь возобновился. — Что такое?

— Простите, что прерываю вас, ваша светлость, — донесся из коридора голос дворецкого. — Но внизу женщина очень хочет повидать вас. Она отказывается… она очень настырна, настаивает на том, чтобы переговорить с вами немедленно, ваша светлость, — добавил он извиняющимся тоном.

Пандора не знала, как реагировать на это вмешательство сразу после того, как они пережили нечто такое, о существовании чего она даже не подозревала.

Что за леди ожидает его внизу? И как она смеет являться сюда в их первую брачную ночь?

Сердце Пандоры упало. Неужели, изгнав Патрисию Стерлинг из дома и из жизни Руперта, ей придется столкнуться с другими женщинами из его бесшабашного прошлого?

— Я сейчас спущусь, Пендлтон, — натянуто проговорил он и повернулся к Пандоре: — Я быстренько избавлюсь от посетительницы и тут же вернусь к тебе.

— Можешь не торопиться. — Пандора высвободилась из его объятий, грациозно поднялась и пошла за своим пеньюаром. — Не переживай за меня. Как ты сказал, у нас вся жизнь впереди.

Она отвернулась от него, надела халатик, завязала на талии поясок и высвободила волосы из-под воротника.

— Пандора…

— Я тебя не задерживаю. — Она смотрела в сторону, но в то же время видела каждое его движение, он набросил на плечи халат, затянул пояс и подошел к ней. Нежно, но решительно взял ее за плечо, другой рукой приподнял подбородок и заглянул в побледневшее лицо, но она все еще отводила глаза.

— Уверен, несмотря на настойчивость этой дамы, дело не слишком важное, — проговорил он, глубоко сожалея о том, что их так грубо прервали.

— Конечно, — натянуто улыбнулась она, поднимая подбородок, дабы избавиться от его руки, и заметила: — Чем раньше ты уйдешь, Руперт, тем скорее сможешь вернуться.

Руперт поджал губы, кляня про себя на чем свет стоит «настырную леди», ожидающую его внизу. Этой женщине сильно не поздоровится!

— Ты будешь ждать меня в том же виде?

Пандора перевела взгляд на часы над камином:

— Уже пора одеваться к ужину.

Насколько он знал, сегодня у нее не было времени ни позавтракать, ни пообедать, и она, наверное, уже умирает от голода, учитывая события нынешнего дня.

Он проглотил свое раздражение. Как жаль, что возникшая между ними тонкая связь небрежно оборвана!

— Тогда одевайся, а я пройду через гардеробную и тоже оденусь, прежде чем встречаться с нашей незваной гостьей. — В его голосе послышались тяжелые нотки. Кто это гостья? Определенно, не Патрисия, она уехала всего час назад или около того и никогда больше сюда не вернется.

— Насколько я помню, Пендлтон сказал, что гостья твоя, а не моя, — холодно напомнила ему Пандора, вновь уворачиваясь от его объятий.

Руперт прищурился, руки безвольно упали.

— Пандора…

— Прошу тебя, Руперт, тебе действительно пора идти, — решительно проговорила она.

Он еще раз стрельнул в нее глазами.

— Будь моя воля, я бы за все сокровища мира не позволил этому случиться, Пандора.

— На твоем месте я бы не стала бросаться словами, ведь ты еще не знаешь, что за дело привело сюда эту леди, — осадила она его.

Что бы ни привело к нему в дом эту даму в их первую брачную ночь, ей явно не избежать острого языка Руперта.

— Я вернусь через несколько минут, — пообещал он, исчезая в гардеробной.

Но Руперту хватило одного взгляда на «настырную леди», чтобы понять: ему не сдержать своего обещания…

— Его светлость просят меня передать вам свои извинения, ваша милость, и советуют начать ужин без него. — Пендлтон неловко мялся на пороге, когда полчаса спустя Пандора ответила на стук в дверь спальни, которую она уже минут десять нервно мерила шагами, одевшись и с нетерпением поджидая Руперта.

Пандора застыла на месте.

— А где сам его светлость?

Дворецкий упорно старался не встречаться с ней взглядом, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

— Полагаю, у него возникли причины выйти ненадолго, ваша милость.

Глаза Пандоры распахнулись от удивления.

— Его нет дома?

— Нет, ваша милость.

Пандору неприятно поразил тот факт, что Руперт ушел из дому в их первую брачную ночь. С той самой «настырной леди», которая дожидалась внизу? Возможно, из его прошлого?

Не придумывает ли она себе несуществующих монстров? В конце концов, Руперта не меньше ее удивил приход незнакомки. Хотя… теперь он покинул Страттон-Хаус, даже не удосужившись подняться наверх и сообщить ей о своем отъезде.

— Что-то неладно, Пендлтон? — спросила она престарелого мужчину.

— Ничего, насколько мне известно, ваша милость.

Она раздраженно вздохнула.

— Герцог не сообщил причину внезапного ухода?

— Нет, миледи. — И снова Пендлтон не выдал ни словом, ни взглядом своих мыслей на сей счет. — Он просто велел мне передать вам, чтобы вы начинали ужинать без него.

Сама мысль сидеть за столом в одиночестве, не зная, куда он отправился со своей гостьей, абсолютно не привлекала Пандору. Ее даже замутило от мысли о внезапном дезертирстве новоиспеченного супруга.

Она провела кончиком языка по губам.

— И… мой муж удалился одновременно с посетительницей?

— Полагаю, да, ваша милость.

Пандору будто ударили в грудь кулаком, дыхание перехватило. Все мысли вылетели из головы. Все, кроме одной: Руперт ушел от нее в первую брачную ночь с другой женщиной! Что-то внутри ее умерло.

Какое унижение, какая ирония! Вот уже второй муж бросил ее в день свадьбы! Если бы не невыносимая боль, она даже могла бы посмеяться над нелепостью ситуации и своими глупыми ожиданиями по поводу брака с Рупертом, который вдруг окажется более удачным.

Она гордо расправила плечи.

— Я тоже не буду ужинать, спасибо, Пендлтон. Передайте кухарке мои извинения.

Несомненно, бедная женщина старалась изо всех сил, желая подать им сегодня особое угощение, ведь герцог праздновал свое бракосочетание. Но она даже не притронется к этому особому угощению.

— Конечно, ваша милость. — Дворецкий поклонился ей. — Может, принести вам закуски в комнату?

— Нет. Благодарю. — Она отпустила его, стараясь сохранить лицо хотя бы перед прислугой.

К настоящему моменту уже вся челядь наверняка в курсе того, что муж оставил ее в первую брачную ночь, и теперь жалеют бедняжку. Жгучие слезы жалости рекой полились по холодным щекам Пандоры.

Она полагала, что невозможно испытать большего унижения, чем то, которое ей довелось пережить четыре года назад, но, оказалось, она ошиблась. Руперт оставил ее, не сказав ни слова, ушел из дома в компании другой женщины, сперва со страстью позанимавшись с ней Любовью, — это ли не худшее оскорбление?

Как же она была наивна и доверчива, выходя за Барнаби, влюбленная скорее в саму любовь, чем в мужчину, которого прочили ей в мужья, да и как она могла влюбиться в Барнаби, совершенно не зная его. Собственно, после свадьбы он не сделал ничего, чтобы пробудить в ней чувства.

За прошедшие четыре года — три из них в качестве нелюбимой и нежеланной супруги — Пандора повзрослела физически и духовно.

Теперь она точно знала, что такое любовь. Она пришла в образе мужчины с золотыми кудрями и лицом падшего ангела. По имени Дьявол…

Было два часа ночи, и в доме стояла зловещая тишина, когда Руперт, перескакивая через две ступеньки, поднялся по широкой лестнице, свернул направо и прошел на цыпочках по длинному коридору. Он осторожно открыл дверь спальни, проскользнул внутрь, тихонько закрыл ее за собой и посмотрел на женщину, которая спала поверх покрывала, залитая лунным светом.

Он, едва дыша, подошел поближе.

Она была все в том же кремовом платье, в котором стояла с ним перед алтарем, с единственной ниточкой жемчуга на шее, светлые локоны разметались по плечам и отливали под луной серебром, пушистые ресницы спокойно лежали на щеках цвета слоновой кости. Она тяжело вздохнула во сне, чело омрачила печаль.

В этом вздохе слышалось столько горя, что у Руперта сжалось сердце. Он склонился, чтобы разгладить ее лоб поцелуем, губами пройтись от виска к щекам, но ощутил во рту соленый привкус слез.

Это он довел ее, покинув в первую брачную ночь.

Сердце сжалось еще сильнее. Он, осторожно снял с себя сюртук и растянулся рядом с Пандорой на кровати, не желая будить, нежно убрал с ее виска растрепавшиеся волосы и жадно заключил ее в свои объятия, когда она инстинктивно повернулась к нему, ища утешения на его плече и положив руку ему на грудь.

Наконец-то обретя долгожданный покой, Руперт отбыл в царство Морфея.

Скоро наступит утро, и тогда он расскажет ей, почему так внезапно покинул дом…

Пандора видела чудесные сны, уютно устроившись в обнимавших ее руках, сны настолько чудесные, настолько приятные, что она отказывалась просыпаться под настойчивыми лучами утреннего солнышка.

В ее снах Руперт крепко обнимал ее. Она лежала на его сильном плече. Под своей рукой ощущала его широкую грудь.

Но это ведь просто сон. Руперта не было с ней рядом. Не вернулся вчера вечером. Он вообще не вернулся домой.

В их первую брачную ночь.

Она почувствовала, как на глаза вновь наворачиваются горячие слезы, подивившись: неужели она не все их выплакала? Это было…

— Я знаю, что ты проснулась, Пандора.

Она замерла, застыла, не в силах поверить своим ушам, но поняла, что ее рука действительно касается его груди.

— Открой глазки и посмотри на меня, любимая.

Она не могла. Не смела. Не желала видеть, знать правду о его исчезновении, а она, несомненно, узнает ее, стоит заглянуть в его неотразимые серые глаза.

— Пандора? — снова нежно позвал он.

— Убирайся прочь! — Она крепко зажмурилась, не собираясь отвечать на его нежность.

— У меня нет желания уходить от тебя, любимая.

— Вчера ты с легкостью сделал это! — напомнила она бесцветным голосом.

У Руперта сжалось горло, столько муки прозвучало в ее словах.

— Я и вчера не хотел покидать тебя.

— Я тебе не верю, — яростно покачала она головой.

— Почему?

Она открыла глаза, явив взору весенние фиалки, на кончиках ресниц дрожали слезинки.

— Может, потому, что ты провел нашу первую брачную ночь в объятиях другой женщины?

— Господи, нет, любовь моя!

— Да, любовь моя! — передразнила она его, на бледных щеках загорелись два алых пятна. — Даже Барнаби не был столь бездушен, чтобы… — Она замолчала, сжавшись от боли.

— Чтобы что? — спросил Руперт, еще крепче прижимая ее к себе.

Она уперлась ладошкой в его грудь, стараясь высвободиться из объятий.

— Отпусти меня, пожалуйста!

— Я сказал, нет! — Он поджал губы.