Руперт уже достаточно узнал Пандору, чтобы понять — именно второе обстоятельство заставляло ее держать язык за зубами. Она проявляла чудеса самоотверженности, когда речь заходила о благополучии других людей. Достаточно вспомнить, каких жалких неудачников она наняла себе в прислуги. В любом другом доме им указали бы на дверь, а она пожалела их. Эта самоотверженность распространяется и на Руперта, стоит вспомнить, как она вступилась за него во время вчерашнего конфликта с Патрисией.

Он покачал головой:

— И никто ни о чем не догадывался?

До него, во всяком случае, не доходили никакие слухи о нетрадиционной ориентации Мейбери, хотя он никогда не интересовался сплетнями, к тому же шесть лет провел в армии и вернулся всего два года назад, а в тот момент в обществе активно муссировалось имя Пандоры, а не ее мужа-герцога.

Она горестно улыбнулась:

— После смерти Барнаби я узнала, что его камердинер тоже был в курсе.

Руперт нахмурился:

— Камердинер Мейбери? И как тебе удалось удержать его от разговоров? — Он прищурился. — Вот почему у тебя нет никаких драгоценностей, кроме жемчуга матери?

— Ты очень проницателен, Руперт. — Она восхищенно посмотрела на него. — Изумруды Мейбери я ему отдать конечно же не могла, но да, этот презренный человечек потребовал все мои личные драгоценности в обмен на молчание. — Она пожала плечами. — Мне не нужны подарки Барнаби, так что потеря невелика. Руперт, что-то не так? — всполошилась Пандора, когда он принялся ругаться на чем свет стоит.

Он едва сумел взять себя в руки.

— Как думаешь, мог ли камердинер быть тем самым человеком, который вламывался в Хайбери-Хаус?

Пандора обдумала его слова.

— Мне так не кажется… у меня нет причин хорошо относиться к этому человеку, но я не верю, что он мог быть… мог быть любовником Барнаби. — Она с тревогой посмотрела на Руперта. — Я… Тебе неприятны обстоятельства моего предыдущего брака?

Неприятны? Да он просто в бешенстве! То, как она страдала все эти годы, приводило его в ярость. Единственное, чего он жаждал, — воскресить Мейбери, чтобы иметь удовольствие самолично отправить негодяя на тот свет!

Неудивительно, что, будучи замужем за таким типом, Пандора со временем стала объектом ухаживаний других мужчин. Естественно, они могли подарить ей тепло и ласку, коих лишил муж?

— Нет, любовь моя. — Он пересек комнату и заключил ее в свои объятия. — Если я на кого-то и злюсь, так это на Мейбери, а не на тебя. — Он прижался лбом к ее кудрям. — Ты так настрадалась.

Руперт оказался таким нежным, проявил столько понимания, что Пандора вновь зарыдала. Слезы текли по ее щекам, из груди вырывались всхлипы.

Она уткнулась в его грудь, обхватила за талию и отдалась эмоциям.


— Прости, что наговорила тебе гадостей нынче утром, — промолвила она. — За четыре года я разучилась доверять кому-либо, но не должна была так жестоко обмануться в тебе, ведь ты был со мной абсолютно честен. Просто я была в полном отчаянии, когда ты бросил меня вчера вечером, это напомнило мне о той первой брачной ночи, которая так и не состоялась. Я… я поверить не могла, что судьба обошлась со мной столь жестоко и нанесла дважды один и тот же удар!

Руперт крепче прижал ее к себе.

— Я больше никогда, ни на одну ночь не оставлю тебя, дорогая! — поклялся он. — Ты будешь так занята на нашем брачном ложе, что у тебя не найдется времени заглядываться на других мужчин… Что такое, любимая? — нахмурился он.

Пандора отодвинулась от него, упрямо подняла подбородок.

— Не было никаких других мужчин, Руперт, — прошептала она.

— А как же Стэнли?

— Ложь. — Она посмотрела ему в глаза. — Сэр Томас Стэнли никогда не был моим любовником, Руперт!

— Но дуэль?

— Она произошла не из-за меня.

Нижняя губа дрожала, но во взгляде было столько храбрости, столько мужества, что у Руперта сжалось сердце. Она боялась, что он не поверит ей?

Судя по тому, что он узнал за последние несколько дней и несколько минут, Пандора всегда говорит правду, и только правду. И если она утверждает, что ни сэр Томас Стэнли, ни какой-либо другой мужчина не был ее любовником, он поверит ей безоговорочно.

— Тогда из-за кого же они стрелялись?

Она пожала плечами:

— Полагаю, это был человек… мужчина, с которым и Барнаби, и сэр Стэнли… имели отношения и который, по всей вероятности, уже целый год вторгается в Хайбери-Хаус.

Руперт согласился с этим.

— Сэр Томас тоже женился, дабы скрыть свои предпочтения?

— Да.

Теперь Руперт уже хотел воскресить их обоих, чтобы разом покончить с мерзавцами!

— И ты молчала, чтобы защитить семью Стэнли.

Глаза Пандоры все еще были мокрыми от слез.

— Пойми, Руперт, я не могла допустить, чтобы из леди Клары и ее двоих прелестных ребятишек сделали посмешище. А так оно и вышло бы, выплыви на свет божий неприглядная истина.

Конечно, не могла этого допустить. Это ведь добросердечная Пандора, женщина, которая предпочла сама стать центром скандала, лишь бы защитить другую невинную леди и ее детей.

Равных ей не сыскать во всем белом свете. Она красива и телом, и душой, заслуживает, чтобы ее холили и лелеяли, баловали, любили и всю оставшуюся жизнь носили на руках.

Любили?..

Господи, что теперь?

Снаружи кто-то тихо постучался. Руперт резко обернулся к двери.

— Что еще?! — гаркнул он.

— Джентльмен принес письмо и сказал, что это очень срочно, ваша светлость, — сообщил Пендлтон, извиняясь. — Джентльмен ждет внизу ответа.

— Это могут быть новости от констебля Смита, Руперт, — вставила Пандора.

Руперт тяжело вздохнул. Он полностью утратил контроль над ситуацией, такое чувство, будто его ударили кулаком в грудь, да и эмоции тоже пребывали в полной сумятице. Бенедикт уже начал подозревать, что Пандора ему нравится, но что, если?..

— Ваша светлость?

— Да, черт бы вас побрал! — Руперт отпустил жену, подошел к двери, рывком распахнул ее и, не удостоив дворецкого даже взглядом, схватил с серебряного подноса письмо.

Пандора с дрожью наблюдала за тем, как он ломает печать и быстро пробегает глазами по строчкам. Она не могла сдержать нетерпение. Неужели этот ужас закончился? Она и ее близкие теперь в безопасности?

— Они поймали его, Пандора, — объявил Руперт.

Значит, и впрямь все кончилось. Как и брак с Рупертом, мужчиной, которого она полюбила всем сердцем, но который лишь жалел ее. Их союз тоже мог кончиться, даже не начавшись…

Глава 17

Энтони Джессоп — вот кто оказался ее заклятым врагом!

Пандора никак не могла свыкнуться с этой мыслью. Она молча сидела в карете рядом с таким же безмолвным Рупертом, когда через несколько часов они возвращались обратно в Страттон-Хаус.

Руперт не хотел брать ее с собой к констеблю Смиту. Он полагал, что ей довольно страданий по вине Барнаби. Но она считала, что просто обязана поехать, должна быть там, выяснить, почему поверенный изображал из себя ее друга, тогда как все это время он и Барнаби…

— Не думай больше об этом, любимая. — Руперт решительно обнял ее и прижал к груди. — Все кончено, и нам больше нет нужды обсуждать это.

Да, наконец-то все закончилось. Стоило Энтони Джессопу увидеть Пандору, он забился в истерике, что подтвердило — он действительно тот человек, который несколько раз за последний год врывался в Хайбери-Хаус, поджег спальню Пандоры и ударил по голове Бентли. Из его обличительной речи также стало известно, что Руперт прав касательно своих подозрений насчет содержимого сундука с личными вещами Барнаби, хранящегося на чердаке Хайбери-Хаус. Энтони Джессоп искал обличающие его письма, которые в прошлом писал своему любовнику. Он был полон решимости изъять их, дабы никто и никогда не догадался о его связи с покойным герцогом.

Потом они некоторое время провели в кабинете констебля Смита. Им пришлось искать компромисс. Нельзя было допустить, чтобы все усилия Пандоры пошли прахом, недаром же она пожертвовала своей репутацией, спасая вдову сэра Томаса Стэнли и его двоих малолетних детей.

В итоге было решено, что ни Пандора, ни Бентли не станут подавать на Энтони Джессопа в суд при условии, что тот навсегда удалится из Англии и больше никогда сюда не вернется, иначе ему не избежать тюрьмы.

Пандора была очень благодарна Руперту за то, что у него нашлось время подумать о ее счастье.

— Руперт…

— Мы поговорим, когда приедем домой и ты покушаешь, милая. — Он указал взглядом на грумов.

Она вздохнула и откинулась на плюшевое сиденье.

— Я не смогу проглотить ни кусочка.

Руперт посмотрел на жену. Какая же она бледная, и темные круги под глазами стали еще заметнее. Неудивительно, ведь ее предал человек, которого она считала своим другом и на которого полагалась.

Сумеет ли Руперт, учитывая данные обстоятельства, когда-нибудь завоевать ее доверие?


— Так лучше?

— Намного.

К своему величайшему изумлению, Пандора, подбадриваемая Рупертом, плотно позавтракала и теперь чувствовала себя гораздо сильнее и эмоционально, и физически.

— Мы позвоним, если нам что-нибудь понадобится, Пендлтон. — Руперт кивнул дворецкому, отпуская его, и с мрачным видом прошелся по малой столовой.

Пандора обхватила себя руками, словно готовясь к удару, покуда он продолжал мерить комнату шагами, еда камнем лежала в желудке.

Наконец остановился перед ней как вкопанный.

— Пандора, я должен задать тебе один вопрос… нет, два вопроса. Ты можешь не отвечать на них, если не хочешь.

Она занервничала еще сильнее.

— Ты так много уже знаешь, Руперт, и я с радостью отвечу на любой твой вопрос.

— Ты поистине самая прекрасная женщина и душой, и лицом.

Он встал перед ней на колени и взял ее руки в свои.

Она посмотрела на него. Теперь, когда он стоял перед ней на коленях, их глаза находились практически на одном уровне.

— Руперт?

Он прижал палец к ее губам и заговорил:

— Моя драгоценнейшая, милая, ненаглядная Пандора, ты выйдешь за меня?

Ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

— Но разве мы уже не женаты?

Теплые серые глаза неотрывно смотрели на нее.

— Да, женаты. За последние несколько часов я понял, что принудил тебя к браку так же, как когда-то Барнаби…

Теперь уже Пандора не дала ему договорить, прижав свой палец к его губам.

— Мы никогда больше не станем говорить о нем, — заявила она.

— Не станем, — подтвердил Руперт. — Скажу только, что последние часы я одержим одним-единственным желанием — убить мертвого.

Пандора задохнулась, ее рука упала на колени.

— Мужчины примитивны по своей сути, любимая, — извинился перед ней Руперт, коснувшись ладонью ее нежной щеки. — Я готов убить любого, кто обидит тебя. Это… прости меня, Пандора, я никогда в жизни не испытывал столь сильных эмоций и теперь не знаю, с чего начать… как сказать тебе… черт побери! — выругался он. — Я люблю тебя, Пандора. — Он взял ее за руку и прижал ее пальцы к своей небритой щеке. — За прошедшие дни я понял, что люблю в тебе все. Твое доброе сердце, твою верность людям, твою красоту, твою страстность, твою… Останови меня, Пандора, пока я не выставил себя полным идиотом и не принялся валяться у тебя в ногах, умоляя выйти за меня замуж и сделать самым счастливым мужчиной на свете. — Он повернул голову и запечатлел на ее ладошке поцелуй.

Ее настолько поразило его признание в любви, что она потеряла дар речи.

Вообще-то ее будущая жизнь с Рупертом действительно зависела от этого! Правда, совершенно не обязательно, чтобы такой сильный мужчина валялся у кого-то в ногах, уж тем более у нее…

Пандора соскользнула со стула и тоже встала перед ним на колени, погладив его по щеке.

— Я тоже полюбила тебя, Руперт. Я очень, очень сильно люблю тебя, дорогой мой! — Она смотрела на него глазами полными обожания. — Я люблю твою силу. Твою верность людям. Твою доброту. Твою страстность. Что касается твоей красоты… — Она не закончила свою пламенную речь, поскольку губы Руперта слились с ее губами, ее сердце чуть не выскочило из груди.

Руперт любит ее. По-настоящему, глубоко.

Какое чудо! Это произошло, несмотря на все постигшие ее несчастья. Поистине чудо!

Руперт наконец оторвался от нее.

— Боже, любовь… — Он набрал в легкие воздуха. — Так ты выйдешь за меня, Пандора? Не тайно, как вчера, с двумя друзьями в качестве свидетелей, а со всем шиком, с гостями? Пойдешь ли ты ко мне по проходу церкви, позволишь ли прилюдно объясниться тебе в любви, моя герцогиня?