Кэрол Мортимер - Жестокость любви

Резкая смена темы поразила Пандору.

— С какой целью?

— Естественное любопытство, учитывая обстоятельства его смерти? — сказал Руперт.

— Не вижу ничего естественного, ваша светлость. — Она гордо вскинула подбородок.

Он пожал плечами:

— Не исключено, потому что вам все известно.

— А разве может быть иначе, ведь Барнаби был моим мужем! — яростно сверкнула она глазами.

— Это был брак по любви? По крайней мере, похоже, что Барнаби вас обожал, — задумчиво произнес он.

— Как это водится в свете, у нас был брак по расчету, — насупилась Пандора.

— Но счастливый? Хотя бы вначале?

— Даже изначально!

Пандора практически с первой минуты поняла, что Барнаби женился на ней только потому, что ему была нужна юная, а значит, безответная и податливая супруга, сопровождающая его на мероприятия во время сезона и играющая роль хозяйки его многочисленных особняков в Лондоне и в деревне. Жена, которая не станет вмешиваться в его жизнь. Барнаби и до брака не проявлял к ней особого интереса, так с чего было ожидать пылких чувств после свадьбы?

После долгих самокопаний Пандора поняла, что у нее нет выбора, кроме как смириться с этими тяжкими узами. Такова, видно, ее судьба. И если при этом ей придется расстаться с девичьими мечтами о любви и великой страсти, что ж, это ее проблемы, и ничьи больше.

Она вовсе не собиралась делиться своими разочарованиями с высокомерным господином, сидящим напротив.

— Вот мы и прибыли, ваша светлость, — с облегчением вздохнула Пандора. Она подвинулась ближе к краю, готовая выпрыгнуть из кареты, как только грум откроет дверцу. — Еще раз спасибо вам за помощь.

— Я загляну к вам завтра.

— С какой целью? — резко обернулась она, уже сделав шаг наружу.

Герцог сверкнул белозубой улыбкой, выходя следом за ней.

— Ну, например, с целью удостовериться, что вы полностью оправились от вечернего происшествия конечно же.

Не могло быть никаких «конечно же» с этим заносчивым джентльменом. Она не желала принимать у себя Руперта ни завтра, ни вообще когда-либо.

Она подозревала, что, несмотря на все их ухищрения, весть о закутанной в плащ даме, покидающей бал Софии в карете герцога Страттона, к утру непременно распространится по Лондону, как пожар. Не хватало только слухов о том, что он посетил ее на следующий день!

— Уверяю вас, я уже полностью оправилась, ваша светлость.

— И все же я вас спас и теперь чувствую себя обязанным лично удостовериться в этом поутру, — продолжал настаивать он.

Пандора в отчаянии воззрилась на него. Всего несколько минут назад он полностью отрицал наличие у себя каких-либо тонких чувств, но открыто признать это она не могла, всей кожей ощущая присутствие посторонних ушей в виде грума. Если он притворяется глухим и слепым, это вовсе не значит, что он не запоминает каждое сказанное ими слово, чтобы было о чем посплетничать на досуге с другими слугами герцога.

Благородные господа жестоко заблуждаются, полагая, что челядь не обсуждает их поступки. И недостатки…

Пандора гордо расправила плечи.

— Поступайте, как считаете нужным, ваша светлость, — холодно бросила она.

— Я обычно так и делаю, — заверил он ее, беря за руку. Он намеренно не сводил насмешливого взгляда с ее потрясенных глаз, когда прижимался губами к кружевной перчатке. — До завтра, Пандора.

Она вырвала у него руку.

— Прощайте, ваша светлость.

— Нет, моя дорогая Пандора, до свидания, уверяю вас, — промурлыкал он, наблюдая, как она поднялась по ступенькам особняка и проскользнула в дверь, которая распахнулась перед ней, не успела она поставить ногу на верхнюю ступеньку.

И ни разу не обернулась!

Он нахмурился при мысли, что ему пора возвращаться домой.

И о женщине, которая, вне всяких сомнений, ждет его там…

— Как мило с вашей стороны нанести мне визит, ваша светлость! — Пандора, каждой клеточкой источая любезность, поднялась и присела перед Рупертом в реверансе, когда он с присущей ему заносчивостью прошествовал в кремово-голубой салон ее лондонского особняка. Она кивнула Бентли, своему дворецкому, разрешая ему удалиться. Лишь Всевышний знал, сколько усилий она приложила, дабы сохранить спокойствие и не показать, как сильно ее встревожило то обстоятельство, что джентльмен решил-таки сдержать слово и заявился к ней с утра пораньше.

Герцог выглядел умопомрачительно.

— Ваша светлость, позвольте представить нашего семейного поверенного мистера Энтони Джессопа. — Пандора обернулась на относительно молодого темноволосого джентльмена, который находился с ней в комнате. — Мистер Джессоп, это его светлость герцог Страттон.

Джентльмены поприветствовали друг друга — поверенный грациозно поклонился, герцог напряженно кивнул. Мистер Энтони Джессоп стал поспешно собирать бумаги со стола, явно чувствуя себя не в своей тарелке под пронзительным взглядом серых глаз Руперта.

— Дадите мне знать, когда все уладится, Пандора? — с улыбкой повернулся он к ней.

Она был раздражена, поскольку нынче первым делом связалась с конторой Энтони Джессопа, и этот джентльмен уже через час был у нее, но из-за появления герцога пришлось спешно заканчивать переговоры. Как бы ей хотелось придумать благородный повод выпроводить Страттона вон из дома!

— Конечно.

Она позвонила в колокольчик, вызывая дворецкого, тепло улыбнулась мужчине, который несколько лет, вплоть до смерти Барнаби, был его поверенным и теперь перешел к ней. Весь последний год ей приходилось не только вести домашние дела, но и заниматься своими личными финансами, без его помощи она бы попросту не справилась.

Поверенный повернулся и кивнул гостю, чуть моложе его самого.

— Ваша светлость.

— Джессоп. — Ответной улыбки не последовало. Руперт молча ждал, пока тот удалится из комнаты в сопровождении дворецкого. — Весенняя уборка, Пандора?

— Прошу прощения? — непонимающе уставилась она на него.

— Я заметил в прихожей несколько сундуков, видимо ожидающих, чтобы перебрали их содержимое, прежде чем раздать бедным.

Она судорожно вдохнула, еще вчера заметив, что герцогу чужды пустопорожние светские разговоры, сегодня утром он, по всей видимости, решил продолжить откровенные беседы!

И все же она сделала попытку вернуться в привычное русло и вопросительно взглянула на него.

— Не желаете ли чего-нибудь освежающего, ваша светлость?

— Нет, — категорично отверг он ее предложение.

— В таком случае, может быть, присядете, ваша светлость? — Она махнула рукой в сторону кресла, самого дальнего от кремового дивана, на котором сидела сама.

Он полностью проигнорировал ее жест, решительным шагом пересек комнату и опустился рядом с ней на тот же самый диван! Его близость помимо воли взволновала ее.

— Может, соблаговолите пояснить, что тут происходит, Пандора? — с нажимом произнес он.

— А что происходит, ваша светлость?

Его чувственные губы изогнулись в невеселой улыбке.

— Сундуки в прихожей и поверенный в вашем салоне.

— Какая нынче хорошая погода, ваша светлость, не правда ли? Тепло, и солнышко светит. — Пандора повернулась и уставилась в окно на залитый солнцем сад. — Вы приехали верхом или в экипаже?

— Какое это имеет значение? — Он стал терять терпение.

— Я просто…

— Я знаю, что у вас все просто, Пандора, но не собираюсь сидеть здесь и обмениваться с вами ничего не значащими глупостями. — Он мрачно сверкнул глазами. — Я снова спрашиваю: почему поверенный посетил вас в столь ранний час и что означают эти сундуки в холле?

«Ну и упрям же он!» — подумала Пандора, нахмурившись.

— Не могли бы вы хотя бы… попробовать притвориться вежливым и поддержать беседу?

— Нет.

Она в волнении поднялась.

— Я уже говорила, что полностью оправилась от вчерашних… неприятностей. Спасибо за заботу. — И многозначительно приподняла брови.

Руперт не обратил никакого внимания на ее откровенную отповедь. Он и сам видел, что — по крайней мере, внешне — она действительно оправилась от назойливых ухаживаний Сугдона. Ее золотистые локоны вновь тщательно уложены, несколько милых кудряшек спадали на виски и шею, бледно-лиловое платье служило изумительным фоном для фиалковых глаз, на щеках розовел румянец.

Но он заметил, что все показное и она просто хочет выглядеть учтивой и гостеприимной хозяйкой.

В обычных обстоятельствах ей бы это удалось, если бы не тени под прелестными глазами, которые, несмотря на все усилия Руперта убедить себя в обратном, нынче были так же хороши, как и вчера.

Да и румянец не натуральный, а результат умелого использования косметики. В довершение всего — напряженные морщинки вокруг вежливо улыбающихся губ. На изумительно-стройной шее лихорадочно билась жилка, дыхание участилось.

К тому же присутствие поверенного. По мнению Руперта, тот слишком фамильярно обращался к хозяйке дома по имени. И эти сундуки в коридоре!

Если бы он не заметил всего этого, то согласился бы с тем, что она оправилась от удара!

— Думаю, вам будет приятно узнать, что я навел сегодня утром справки и выяснил, что лорд Сугдон отказался от посещения всех дальнейших мероприятий и до конца недели собирается удалиться в свое родовое поместье в Йоркшире.

— Я благодарна вам за добрые вести, — с явным облегчением кивнула она.

Руперт поднялся с дивана и рявкнул:

— Достаточно благодарны, чтобы ответить на заданный ранее вопрос?!

— Я бы просила вас не повышать на меня голос, сэр!

«Так-то лучше, — удовлетворенно хмыкнул про себя Руперт, когда в фиалковых глазах полыхнул непокорный огонек. — Намного, намного лучше».

— Очень хорошо, Пандора, — сухо отметил Руперт, сознательно переходя на более вежливый тон. — Будьте так любезны, объясните, почему все ваши пожитки уложены в сундуки и почему утром к вам приходил поверенный. Во всяком случае, если я правильно понял и поверенный действительно пришел утром.

Она возмущенно стрельнула на него глазами.

— Да, в коридоре действительно стоят сундуки, и мой поверенный действительно приходил ко мне нынче утром, — подчеркнула она, — потому что я покидаю Лондон.

Подозрения подтверждались. Он недовольно нахмурился:

— Мудро ли с вашей стороны уезжать из столицы в одно время с Сугдоном?

Кровь бросилась ей в лицо.

— Это чистое совпадение.

— Мне-то это понятно, а как насчет остальных?

— Мне кажется, мы с вами сошлись на том, что свет может говорить, что ему вздумается, невзирая на мои поступки.

— Не люблю, когда мои слова оборачиваются против меня, — помрачнел он.

Пандора пожала хрупкими плечами.

— Даже если это правда?

— Когда вы уезжаете? И куда? И как надолго?

Она неопределенно махнула рукой в кружевной перчатке.

— Как только все будет готово для отъезда. Что касается того куда и насколько… Я решу в ближайшие дни.

Руперт окинул ее критическим взглядом прищуренных глаз. Неужели он ошибся в этой женщине, посчитав ее храброй? Ведь она так здорово держалась после физической и словесной атаки Сугдона. И стойко отражала все его, Руперта, нападки в карете по дороге домой.

— Другими словами, вы позволили общественному мнению взять над вами верх и решили сбежать.

— Это несправедливо! — Теперь уже ее щеки горели настоящим румянцем.

— Несправедлива жизнь, но не я, Пандора, — пожал он плечами.

— Я никуда не сбегаю, ваша светлость, — подняла она подбородок. — Я просто решила, что общество пока не готово… простить или забыть события годичной давности.

— И никогда не будет готово, если вы сбежите, поджав хвост, и спрячетесь у себя в норе.

Сказать, что он разочарован в ней, означало бы признать, что их мимолетное знакомство слишком много для него значит. А этого он не допускал, не мог допустить за годы безраздельного цинизма.

Черт побери, уже одного вчерашнего неприятного возвращения в Страттон-Хаус достаточно, чтобы вспомнить, насколько женщины непостоянны. Этим неприятностям пора положить конец, как и всей ситуации с Патрисией Стерлинг. Причем немедленно! Ни дня, ни часа нельзя терпеть!

— Легко вам говорить. — В восхитительных глазах блеснули слезы. — Я надеялась… — Она покачала головой, упрямо сражаясь со слезами. — После событий вчерашнего вечера я поняла, что в настоящий момент мне нечего делать в Лондоне.

— Но ведь у вас есть подруги, герцогини Клейборн и Вуллертон.

Она тяжело вздохнула:

— Да. И я безмерно благодарна им за дружбу. Но даже для них будет лучше, если я покину Лондон по крайней мере на какое-то время.