Джоан Вулф - Жгучее желание

Обед, казалось, длился бесконечно. Роберт, сидевший на противоположном от Рива конце стола, равнодушно-вежливо беседовал с Шарлоттой.

Пару раз я перехватила устремленный на сына обеспокоенный взгляд лорда Брэдфорда и подумала, как нелегко, должно быть, приходится родным Роберта, вынужденным обращаться с ним как с собакой, которая в любой момент может укусить.

Пока мы не спеша поглощали обильный обед, состоявший из черепахового супа, семги, каплунов, ветчины, вырезки из оленины и огромного количества закусок, я разговаривала со своими соседями — лордом Брэдфордом и весьма милым лордом Остином.

После того как были съедены фрукты и мороженое, дамы ретировались в галерею. Вскоре к ним присоединились джентльмены, а затем музыканты заиграли первый танец.

Обычно честь открытия празднества принадлежала графине Меривейл, но сегодня ко мне подошел Рив, взял меня за руку и повел на середину. Все остальные встали вокруг нас, джентльмены поклонились, леди сделали реверанс, и бал официально начался.

За вечер я перетанцевала со множеством добродушных молодых и среднего возраста мужчин и где-то в середине бала вдруг поняла, что он мало чем отличается от тех танцев, которые я посещала дома вместе с мамой. Одежда гостей была, конечно, более элегантной, их социальный статус более значимым, однако и здесь царила та же самая атмосфера открытости и дружелюбия.

Я была в полном восторге.

И тут брат пригласил меня на танец.

Я не хотела с ним танцевать, но не могла отказать ему прилюдно. Поэтому я молча подала руку и последовала за ним.

Моя голова доходила Ричарду только до подбородка — он был таким же высоким, как Рив.

— Ну, теперь сразу видно, что они брат и сестра. — Эти слова громко и отчетливо произнес лысый джентльмен, сидевший рядом с леди Софией на одном из расставленных вдоль стены позолоченных кресел.

У меня внутри все сжалось.

Посмотрев на меня, Ричард проникновенно проговорил:

— В ближайшее время к Свейлам приезжает дядя Джон, и я хочу, чтобы ты знала, Дебора, — я собираюсь потребовать у него объяснений насчет тебя и твоей матери.

— Никакие объяснения не могут перечеркнуть восемнадцать лет несправедливости, — сказала я.

— Я понимаю, что… — Но прежде чем Ричард успел закончить фразу, танцевальные па заставили его отойти от меня. — Я хотел бы поговорить с тобой после его приезда, — сказал Ричард, когда танец снова свел нас вместе.

— Мне не о чем с тобой говорить, — фыркнула я. Фигура танца снова нас разделила.

— Ты должна встретиться со мной хотя бы ради своей матери, — продолжал Ричард, когда мы вновь соединились. — — Восемнадцать лет действительно перечеркнуть нельзя, но несправедливость можно исправить.

Я не хотела с ним говорить, не хотела ничего у него брать, но понимала, что он прав. Если он действительно готов выплачивать маме более существенное содержание, я не стану этому препятствовать.

— Хорошо, — стиснув зубы, согласилась я, прежде чем мы разошлись снова.

Когда музыка отзвучала, Ричард проводил меня к маме и лорду Брэдфорду.

— Я свяжусь с тобой после разговора с, дядей, — пообещал он. Его лицо помрачнело. — Уверяю тебя, Дебора, мне очень интересно послушать, что он скажет в свое оправдание.

Мне тоже интересно, — подумала я, глядя, как он кланяется маме и приглашает ее на танец. Мама улыбнулась в ответ. Кажется, она искренне рада тому, что вновь видит своего пасынка.

— Как настроение, мисс Вудли? — добродушно поинтересовался лорд Брэдфорд.

— Прекрасное, милорд, — ответила я. — Все просто замечательно.

Снова заиграла музыка, и я услышала, как кто-то приближается ко мне.

— Могу ли я пригласить вас на танец, мисс Вудли? — раздался голос Роберта Ламбета.

Я кинула панический взгляд на лорда Брэдфорда. Почему бы ему не спасти меня, сказав, что этот тур уже за ним?

Но он только хмуро взглянул на сына и промолчал.

— Конечно, мистер Ламбет, — выдавила я, и Роберт повел меня в круг.

Слава Богу, это был контрданс, а не кадриль, так что для всех присутствующих мы казались обычной парой, с улыбкой на устах движущейся то в одну, то в другую сторону. Но при этом из одного конца зала за нами наблюдал лорд Брэдфорд, а из другого — мрачно подпиравший стену Рив.

Роберт знал, что за ним наблюдают.

— Вы, наверное, чувствуете себя сабинянкой, Дебора? — усмехнулся он, когда мы на минуту сблизились.

Я не знала, кто такие сабинянки, но их участь явно была незавидной.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — глядя прямо ему в глаза, ответила я.

На миг в его глазах сверкнуло бешенство.

— Спросите Рива. Он вам скажет.

Вскоре я отправилась на ужин вместе с Ривом, Гарри и Мэри-Энн. В столовой был накрыт длинный стол, вокруг которого стояло несколько столиков поменьше. Наполнив тарелки, мы устроились за одним из маленьких столов.

За время моего пребывания в Вейкфилд-Мэнор я заметила, что у Мэри-Энн и Гарри, знавших друг друга с детства, отношения точно такие же, как у меня с Ривом. Их объединяли общие воспоминания и общие привычки, вместе они чувствовали себя весьма непринужденно.

Мэри-Энн полностью одобряла стремление Гарри стать врачом и очень возмущалась тем, что лорд Брэдфорд не позволяет сыну уехать в Лондон, чтобы получить там соответствующее образование.

— У Гарри призвание к медицине! — решительно заявила она в промежутке между порциями лепешек из омаров. — Он всегда обо всех заботится.

— Спасибо, Мэри-Энн, — приложив руку к груди, поклонился Гарри.

— Очень важно, чтобы ты получил хорошее образование, — продолжала она, одарив его лукавой улыбкой. — Помнишь те ядовитые настои, что ты готовил, когда мы были детьми? — Она повернулась ко мне:

— Он всерьез предлагал мне их выпить. Он называл их тониками!

— Если бы ты их пила, то стала бы гораздо здоровее, — с притворной обидой заметил Гарри.

— Ха-ха! — сказала Мэри-Энн. — Скорее я бы умерла.

Я слушала их с улыбкой, удивляясь тому, что родные братья могут быть такими разными.

Внезапно вспомнив о том, что сказал мне Роберт, я повернулась к Риву:

— Кто такие сабинянки?

Рив чуть не подавился лепешкой.

— А кто говорил о сабинянках? — спросил он, промочив горло шампанским и немного отдышавшись.

— Это не важно. Кто они такие? Рив посмотрел на Гарри.

— Она спрашивает тебя, а не меня, — ответил Гарри. Рив вытер губы салфеткой.

— Сабиняне — это племя, которое во времена ранней империи жило неподалеку от Рима, а позже было завоевано и утратило свои национальные особенности, — сообщил он.

— А что случилось с их женщинами? — заинтересовалась Мэри-Энн.

Рив сделал еще глоток шампанского.

— По-моему, когда битва закончилась и сабиняне были разбиты, их женщины подверглись той участи, которая, как говорится, хуже смерти.

Мужчины переглянулись.

— Другими словами, их изнасиловали, — уточнила я.

Рив вздохнул:

— Другими словами, изнасиловали.

Мы с Мэри-Энн с возмущением посмотрели на своих кавалеров.

— Мужчины так отвратительны! — воскликнула Мэри-Энн.

— Минуточку! — запротестовал Гарри. — Только что я относился к числу тех, кто обо всех заботится.

На щеках Мэри-Энн появились ямочки, ее большие карие глаза потеплели.

— Я не имела в виду тебя, Гарри.

— Надеюсь, нет, — с обидой сказал Гарри. — Тем более что я-то как раз не считаю уместным обсуждать подобные вопросы в присутствии молодых леди.

— Осторожнее, Гарри! — предостерегла я. — Вы становитесь похожим на своего отца.

Рив изучающе посмотрел на меня:

— Я все еще гадаю, кто подбросил тебе эту тему, Деб.

— О, я просто встретила это в книге, — небрежно проговорила я.

Судя по его виду, Рив мне не поверил, но предпочел промолчать.

Остаток вечера прошел без происшествий. Мама танцевала не меньше моего, причем с лордом Брэдфордом, как я заметила, дважды. Она веселилась как девочка, и у меня не хватило духа сказать, что усиленное внимание к ней лорда Брэдфорда может вызвать нежелательные слухи.

Когда музыканты сыграли последний танец и часть гостей начала собираться домой, мы с Ривом вышли к парадному входу, чтобы их проводить.

— Я дам тебе знать, как только поговорю с дядей, — еще раз повторил Ричард, уезжавший вместе со Свейлами. На этот раз мне уже не показалась такой неприятной перспектива снова его увидеть.

— Хорошо, — согласилась я. — Только предупреди заранее, чтобы я наверняка была дома.

— Ричард! — послышался голос Шарлотты. — Ты едешь?

— Да, — ответил он и, взяв меня за руку, быстро ее пожал. — Мне очень хочется иметь сестру, Дебора, — сказал он. — Постарайся не думать обо мне слишком плохо, ладно?

И он уехал, оставив меня в растерянности. Ко мне вновь подошел Рив:

— Это был Роберт, не так ли?

Я посмотрела на него с недоумением.

— Это Роберт сказал про сабинянок. Я вздохнула:

— Да.

— Держись от него подальше, Деб. Я не хочу, чтобы его ненависть ко мне перешла на тебя.

Я подумала, что, пожалуй, уже слишком поздно, но прикусила язык.

— Не беспокойся, Рив, — улыбнулась я. — Мне совершенно не хочется подходить к твоему кузену ближе чем на десять футов. Я думаю, он немного не в себе.

Рив кивнул:

— У него переменчивый нрав. Еще ребенком он был склонен к вспышкам дикой беспричинной ярости. Бернард обычно с ним справлялся, но, становясь старше, Роберт все больше и больше отбивался от рук.

— Трудно поверить, что они с Гарри родные братья, — заметила я. — Один такой доброжелательный, а другой просто бешеный.

Тут к нам приблизилась тетя София в обществе лысого джентльмена, и Рив с трудом подавил нетерпеливый вздох.

— Бал имел громадный успех, леди София, — вежливо сказала я. — Все остались очень довольны. К моему удивлению, она улыбнулась:

— Если я и умею что-то делать, милочка, гак это устраивать танцы. А теперь, Крамли, вам пора в постель. Вы слишком стары, чтобы разгуливать по ночам.

Старик ласково похлопал меня по руке.

— Красивую девицу ты себе отхватил, мальчик, — повернулся он к Риву.

— Мне всегда нравились такие, высокие и стройные, да.

Мистер Крамли был невысок, но живот его напоминал о седьмом месяце беременности.

— Спасибо, сэр, — серьезно поблагодарил Рив. Я едва удержалась от смеха.

— Спокойной ночи, леди София, — проворковала я. — Спокойной ночи, мистер Крамли.

Старики ушли, а через пять минут я последовала за ними наверх. В прошлую ночь я почти не спала и теперь чувствовала сильную усталость. Через десять минут я уже видела сон.

На следующее утро я встала поздно, так что проспала завтрак. Позднее я узнала, что завтракать пришли только джентльмены. К тому времени когда я спустилась вниз, то есть в одиннадцать часов, там уже появились некоторые дамы, а к часу все гости уехали, и в столовой на ленч собрались только домашние.

Леди София была в прекрасном настроении, вновь и вновь вспоминая вчерашний триумф. Всем остальным оставалось только слушать, в нужных местах вставляя возгласы одобрения.

Когда ленч закончился, лорд Брэдфорд пригласил нас с Ривом для приватной беседы в библиотеку. Рив подмигнул мне, и я кивнула, понимая, что настало время предъявить лорду Брэдфорду наш ультиматум.

Стены в библиотеке были обшиты панелями из каштана. Как и весь дом, помещение было обставлено со вкусом, здесь всего было в меру. Перед большим, украшенным резьбой камином стояло несколько кресел. Лорд Брэдфорд жестом предложил нам с Ривом сесть.

— Полагаю, нам пора вместе обсудить вашу предстоящую свадьбу, — доброжелательно начал лорд Брэдфорд, когда мы сели. — Каждому из вас я уже говорил, как доволен твоим выбором, Рив, но не пора ли назначить дату бракосочетания? Вчера вечером многие этим интересовались. Я уверен, что спрашивали и вас.

— Мы были бы рады назначить дату свадьбы, сэр, — так же любезно ответил Рив, — но нас останавливает одна маленькая деталь.

Я судорожно сжала руки. Мой первоначальный замысел — сказать лорду Брэдфорду, что не выйду замуж за Рива, пока тот не получит свои деньги полностью, — вдруг показался мне не таким уж и блестящим. Выдвигать такое требование непосредственно лорду Брэдфорду было страшновато.

Я устремила на Рива умоляющий взгляд.

Едва заметно кивнув, он вновь обратился к дяде:

— Видишь ли, Бернард, Деб желает жить в Эмберсли. Ну за это ее вряд ли можно винить. Она выросла по соседству, там у нее подруги, там она чувствует себя свободно и комфортно. — Лицо Рива стало непреклонным, сейчас он казался старше своих двадцати четырех лет. — Но я не могу поселиться в Эмберсли, пока я там не хозяин. Я уехал оттуда сразу после смерти отца и сейчас наезжаю время от времени. Но я не буду там жить при тех унизительных условиях, которые оговорены в этом проклятом завещании. Так что, Бернард, если ты не сочтешь возможным разрешить мне самому распоряжаться своими деньгами, то мы с Деб скорее всего не поженимся до тех пор, пока мне не исполнится двадцать шесть.