Э. Эйбел - Жидкий пепел (ЛП)

Придурок.

Собрав травку с весов, он поместил ее в пакетик и положил его на стол передо мной.

— С тебя шестьдесят долларов.

Расстегнув сумочку, я достала три двадцатки, сложенные внутри. Я протянула ему купюры, держа их между двумя пальцами, и, забирая их, он не сводил с меня взгляда.

— Спасибо, — сказала я, прежде чем забрать и открыть пакет. — Хочешь, чтобы я скрутила косячок?

Он покачал головой.

— Не-а. Не волнуйся об этом.

Брендон снова открыл ящик, доставая уже скрученный косяк и черную зажигалку. Один конец косяка он зажал между губ и поджег другой. Он прищурился, держа косяк между большим и указательным пальцами и делая несколько глубоких затяжек. Вынув его изо рта, Брендон втянул побольше воздуха, и его грудь расширилась, когда он задержал дыхание.

Я не могла перестать пялиться.

— Итак, чем занимается твой муж? — спросил он, пытаясь удержать дым, прежде чем выпустить его.

Он передал мне косяк, и я осторожно взяла его.

— Он офицер финансового управления. Майор, — я затянулась.

— Как долго ты здесь живешь?

Я передала косяк обратно ему.

— Около двух лет. А ты?

— Черт, — он замолчал, делая новую затяжку. — Думаю, уже где-то лет пять.

— Что привело тебя в Джексонвилль?

Казалось странным, что он решил жить здесь. Тут особо нечем заняться.

— Я отслужил несколько лет назад и ни разу не покидал город.

Я приподняла брови.

— Ты был морпехом?

— До сих пор им и остаюсь. Однажды морпех — навсегда морпех.

Мне даже не приходило в голову, что Брендон служил в армии. Может, из-за бороды. Я изучала его несколько секунд, пока он снова не передал мне косяк. Он уменьшался, и мы должны были прижиматься пальцами, чтобы передавать его друг другу. Я не замечала, что избегала его прикосновений, до тех пор, пока больше не могла их игнорировать.

— Чем ты занимался? Я имею в виду, в морской пехоте?

— Пехотные войска, — он протянул мне пепельницу, чтобы затушить окурок.

— Ты был заграницей? — спросила я, не зная, хочет ли он говорить об этом.

Я знала, что война была щекотливой темой, особенно для людей, переживших ее на своей шкуре.

Брендон кивнул.

— Да, я отслужил пару сроков в Афганистане.

Наклонившись, он поднял правую штанину и указал на длинный шрам, тянущийся вниз от его коленной чашечки — одно из немногих мест на его теле, не покрытое татуировкой. Я съежилась, когда он посмотрел на меня.

— Я был комиссован по состоянию здоровья.

— Ох, — пробормотала я, чувствуя себя сейчас более уверенно из-за эйфории от наркотиков.

— Да, — он опустил штанину обратно. Пожав плечами, Брендон откинулся обратно на спинку дивана. — Хотя это случилось не там. Каким-то образом я выжил на войне, но чуть не погиб в автомобильной аварии, вернувшись домой.

В комнате стало тихо. Звуки машин с улицы приглушенно отражались в воздухе между нами.

— Ну, теперь ты хочешь выпить? — спросил он с улыбкой. — Уверен, у тебя в горле пересохло.

— Да, пожалуй, выпью немного воды. Спасибо.

Брендон встал и пошел за водой для меня. Я не могла не заметить, что пояс его штанов начинался прямо над изгибом пониже спины. У него была действительно классная задница.

— Так что же произошло той ночью? — крикнул он из кухни.

Черт. Я прикусила нижнюю губу. Не ожидала, что он спросит меня об этом. По крайней мере, надеялась.

Я решила прикинуться дурочкой, чтобы выиграть время.

— Что ты имеешь в виду?

Вернувшись с бутылкой воды в руке, Брендон приподнял бровь. Приблизившись, он опустил взгляд на мои губы, и я быстро выпустила губу и снова прикусила ее.

— Я имею в виду, почему ты ушла, когда самое интересное только начиналось.

Он передал мне бутылку, и я взглянула на слово СТРАХ на его пальцах, прежде чем взять ее. Как это ни парадоксально, но эти надписи придавали мне смелости.

— Думаю, это перестало казаться правильным. Я замужем, помнишь?

Я посмотрела в его кристально-голубые глаза, которыми он все еще наблюдал за мной.

— Ах, да. Это. Я заметил, что ты так и не надела кольцо.

Пока Брендон садился, я провела пальцами по месту, где раньше было кольцо. Открыв бутылку, я сделала большой глоток, надеясь, что он воспользуется возможностью сменить тему. Но он не стал. Я осторожно закрутила крышку, думая о том, что сказать ему. Я подумывала солгать, но не видела в этом смысла. Он не участвовал в моей жизни, и, казалось, можно смело утверждать, что он не будет разбалтывать мои секреты друзьям. Кроме того, я накурилась и чувствовала себя более раскованно.

— Он изменил мне, — пробормотала я, удерживая взгляд на бутылке. Мне хотелось, чтобы это была водка.

Брендон вздохнул, перед тем как откинуться на спинку дивана.

— Ну и из-за чего чувство вины?

Я нахмурила брови, подняв взгляд на него.

— Если он тебе изменил, и ты, очевидно, достаточно рассержена, чтобы снять кольцо, почему же ты испытываешь чувство вины?

— Кто сказал, что я чувствую вину?

— Тебе не нужно это говорить. Все написано на твоем лице.

Я отвернулась, наблюдая за тем, как отдираю пальцами этикетку с бутылки в своих руках.

— Думаю, я не ненавижу его, как бы сильно этого ни хотела.

Брендон наклонился вперед и оперся локтями на колени. Его налитые кровью глаза были на одном уровне с моими, когда я снова повернулась к нему лицом. Он пах травкой и выглядел чертовски сексуально.

Его волосы упали вперед, и он спрятал их за ухо.

— Почему ты этого хочешь?

Мои ладони вспотели.

— Жизнь бы стала намного проще, если бы я возненавидела его.

Брендон удерживал мой взгляд, но я отказывалась отворачиваться. Отказывалась поддаваться запугиванию.

— Так почему ты не ушла? Все еще любишь его?

— Не знаю. В последнее время я ни в чем не уверена.

Брендон взглянул на мои губы, разрушив чары и напомнив мне о моей слабости.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала я, поднимаясь с дивана.

Он глянул на меня, по-прежнему держа локти на коленях, сжимая в ухмылке губы.

— Я тебя пугаю?

Я подняла руку к ремешку сумки, подавляя желание заерзать перед ним.

— Нет. С чего бы мне бояться?

— Потому что я задаю вопросы, на которые ты не хочешь отвечать. Потому что я смотрю на тебя так, словно хочу трахнуть на своем диване.

Я приоткрыла губы, и втянула воздух. Что он только что сказал?

Брендон усмехнулся и откинулся на спинку дивана, расположив свою татуированную руку позади диванной подушки.

— Не делай вид, что удивлена. По-моему, я ясно дал понять о своей заинтересованности той ночью.

Я захлопнула рот, пытаясь скрыть шок, а затем ответила:

— Ну, как бы это романтично и очаровательно ни звучало, боюсь, что этого не случится.

— Ах, так ты боишься, — сказал он с усмешкой.

Поворачиваясь к двери, я не смогла удержаться от смеха. Было ясно, что он подстегивал меня.

— Спасибо за травку, — крикнула я, направляясь к выходу.

Я вдруг осознала, что обтягивающие джинсы на мне открывали ему прекрасный вид на мою задницу.

Когда я открыла входную дверь и вышла, Брендон произнес:

— Позвони, когда будешь готова к большему.

Когда я вернулась домой, мои мысли в большей степени были заняты Брендоном и его предложением, чем Дереком и изменой. Последние девять лет я была замужней женщиной, и, хотя технически ею и оставалась, было лестно узнать, что кого-то, вроде Брендона, влекло ко мне. Я уверена, что он был с множеством женщин, с радостью поддававшимся его чарам. Вероятно, он говорил подобные слова женщинам все время, но я была благодарна за побег от реальности. Было приятно задуматься над чем-то еще на некоторое время, воображая себе другую жизнь.

Я опустила сумку на стол в столовой и присмотрелась к фотографии в рамке на противоположной стене. Это была наша с Дереком фотография на первом балу морских пехотинцев. Он был в парадной форме. Я ее любила. Помню, что в своем черном бальном платье чувствовала себя принцессой рядом с ним. Мне казалось, что я нашла все, чего когда-либо хотела, но по прошествии времени фантазии уступили место реальности.

* * *

— Хорошо! Кто следующий? — спросил полковник Льюис, садясь на свое место рядом с женой.

Мы были в его доме на ежегодной ночи игры. Каждый год он приглашал всех своих офицеров и их жен на ночь «веселья и развлечения». Это были его точные слова. Только я не веселилась и не развлекалась.

— Я пойду, — сказал Дерек, вставая и улыбаясь женщине, с которой проговорил всю ночь.

И этой женщиной была не я.

Она покраснела и быстро опустила взгляд в пол, пока никто не заметил.

Но я заметила. И каждый заметил.

Она и Дерек явно флиртовали друг с другом с самого начала. Я не могла сказать, что винила ее. Она была одинока, а Дерек обаятелен и красив. Но, похоже, они оба забыли, что он женат.

Дерек взял свою карточку и встал перед сухой доской с маркером в руке, он ни разу не встретился со мной взглядом. Я сидела на модном белом диване полковника, чувствуя себя униженной. Я ни на кого не могла смотреть, зная, что встретилась бы только с жалостливыми взглядами других жен.

Как ни странно, я провела всю ночь, убеждая себя, что проблема во мне. Может, если бы я была больше похожа на нее, или, может, если бы я была общительным человеком, то мой муж не флиртовал бы с другими женщинами.

Забавно, во что заставляет вас поверить отчаяние.

Я уже чувствовала себя ничтожной в своем браке, незначительной в своей жизни, и та ночь только подтвердила это. Что-то переключилось глубоко внутри меня, и я знала, что ничего уже не будет прежним.

* * *

Я набиралась четвертым или пятым стаканом, когда Дерек пришел домой и обнаружил меня, сидящей на полу кухни в окружении наших старых фотографий, разбросанных вокруг. Я искала подсказку, которую упустила — обманчивый взгляд, хмурое выражение лица, что угодно, что заставило бы меня чувствовать себя не такой сумасшедшей.

— Что ты делаешь? — спросил Дерек, осторожно ступая по грани моего здравомыслия.

— Я просто ищу, — пробормотала я, бросив одну фотографию и взяв новую. Затем я бросила ее и взяла другую, а потом бросила и ту тоже.

— Ищешь что?

Я не могла найти ни одной фотографии, где он не выглядел бы счастливым. Он был лжецом. Наша любовь — все было ложью. Во мне быстро разгорелась ярость, и я начала рвать все, до чего дотягивалась. Я ненавидела свою жизнь. Ненавидела эти лица. Ненавидела тупую, глупую женщину, смотрящую на меня с фотографий.

— Эй. Эй, — Дерек обернул руки вокруг моих плеч, и поднял меня на ноги.

Я плакала. Когда я начала плакать? Выронив фотографии из рук, я вцепилась в воротник Дерека. Его взгляд был взволнованным, таким обеспокоенным безумной женщиной в его руках.

Я смеялась, моя грудь вздымалась от частого дыхания, и слезы потекли быстрее.

— Мы — это долбаная шутка, разве нет?

Он сжал зубы, и так же в тиски сжал мои руки.

— Ты должна протрезветь. Сколько ты выпила, Пенни?

Я продолжала хохотать, опрокинув голову, и слезы скатывались мне в уши.

— Пойдем, — Дерек потащил меня в нашу ванную, на спотыкающихся ногах я следовала за ним.

Он наполнил пластиковый стакан водой и протянул его мне.

— Пей.

Я не шелохнулась.

— Ну же, выпей.

Выхватив его из рук Дерека, я выпила все, а затем протерла рот тыльной стороной ладони и бросила стакан в раковину.

— Ты когда-нибудь любил меня по-настоящему, Дерек? — прошептала я, уставившись на камуфляж перед собой.

— Конечно, любил. И до сих пор люблю.

Я подняла глаза, встречая его взгляд, отчаянно желая поверить ему.

— Тогда покажи мне.

— Что?

— Покажи, как сильно ты меня любишь, Дерек. Убеди меня. Потому что я тебе не верю.

Я так отчаялась почувствовать искру, которая когда-то свела нас, почувствовать хоть что-то. Он не двигался, так что я шагнула вперед и протянула руку, прикасаясь к его затылку; его мягкие волосы слегка касались моих пальцев. Поднявшись на носочки, я подалась вперед и поцеловала его теплые губы. Я чувствовала, как его дыхание ускорилось, но он меня не трогал. Мне нужно было, чтобы он дотронулся до меня. Мне нужен был кто-то. Притягивая ближе, я поцеловала Дерека крепче, побуждая его проявить себя.