Дмитрий Щеглов - Жиголо

– А Ия какую роль во всем этом деле будет играть?

Старик впервые с начала встречи улыбнулся:

– Она твоя невеста. Отошьет эту даму, как только ты у нее в доме побываешь. Так что ты самым естественным образом обрубишь концы своей связи. И дама будет о тебе помалкивать. Твой след вообще не должен проявиться. А потом мы соберемся здесь и поделим навар. Реализацию камешков я беру на себя.

Старик замолчал. Молчал и Федор. Он не принял бы предложение Купца ни под каким видом, если бы… Вот это «если бы» его и угнетало. Если бы Ольга в аэропорту не сказала Виктории, что была с ним, Федор сейчас развернулся бы и ушел. Предложение Виктории помочь устроиться в Москве, вполне его устраивало. А теперь после Ольгиного унизительного замечания, еще вопрос, захочет ли она поддерживать с ним связь.

Позвонить должен ей он. А вдруг со зла она тогда в аэропорту выбросила мобильник в урну? Баба импульсивная, запросто могла сделать, а потом будет всю жизнь жалеть. И что тогда ему делать? Снова подаваться в гастарбайтеры, таскать носилки с бетонным раствором на третий этаж? Руки отвалятся. Он за месяц здесь на море отвык от тяжелой физической работы, да и не любил ее никогда, если честно сказать.

А приняв предложение Купца, чем он рискует? Риск есть, притом огромный риск загреметь в северные края.

Итак, начнем сначала. У него три пути. Первый, связанный с тяжелым физическим трудом, он сразу отвергает.

Второй путь, человечный, предложенный Викторией, заманчив, но слишком долог – это путь превращения его в независимую, самодостаточную личность. Этот путь остается под вопросом. Федор не знает, в силе ли ее предложение.

И вот сейчас нарисовался третий путь, зыбкий, рискованный, но с перспективой одним махом, всех побивахом, решить одним ударом все свои материальные вопросы. Двадцать пять процентов – это полмиллиона долларов. Может для кого-то это не деньги, но только не для Федора.

Федор сидел и думал, что определяется с выбором, хотя выбор им был сделан еще в тот момент, когда он решил приехать на море и половить удачу среди богатых дам. Честолюбивые мысли постоянно возвращали гостя к предложению Купца. «Старик ведь ему ничего нового не предлагает, – подумал Федор, – он всего лишь ставит его в более жесткие и опасные рамки». Чего уж скрывать от самого себя, внутренне он давно созрел для опасного дела. Тоненький росток чести и совести, тянущийся еще недавно к свету, Федор собственными руками переломил пополам.

– Я согласен! – заявил он.

– Вот и ладно, – спокойно сказал Купец, – сходи на кухню, помоги Ие накрыть на стол. Отметить такое событие надо.

Федор встал и направился к дому. Из-за спины он услышал голос Купца:

– Можешь с этого момента назвать меня – дед!

Федор чуть не споткнулся на ровном месте. Вот и первый сюрприз. Значит эта Ия ему такая же внучка, как и он внук. Федор вошел в дом и по запаху определил местонахождение кухни. Ия доставала из духовки жареного гуся. Федор засмотрелся на ее красивые ноги.

– Дед попросил стол обновить! – помявшись, сказал Федор.

Девушка переложила истекающего жиром птицу с противня на блюдо и, сдвинув брови с угрозой заявила:

– Имей в виду на будущее Красавчик, я тебя в постели ублажать не собираюсь. Нечего меня облизывать похотливыми зенками и заглядывать куда не положено. Так что держись от меня подальше, если не хочешь неприятностей.

– Нужна ты мне была, как собаке пятая нога. Юбку бы одела подлиней, срамно на тебя смотреть! – обиделся Федор. – Я пришел тебе помочь.

– Ширинку застегни, помощник!

Федор глянул вниз и обомлел. Гульфик был расстегнут.

– Дед так шутит со всеми кто мимо него впритирку проходит. Учти на будущее. Внизу дернет, а в это время из карманов на груди бабки тю-тю!

Она презрительно оглядела его с ног до головы.

– Проспорила я. Дед в тебе не ошибся, сказал, что ты дозреешь, как я гуся дожарю. Слабак ты, привык под бабами лежать, а я таких не люблю.

– Учту на будущее! – зло сжав скулы, так что заходили желваки, заявил Федор.

– Учти! Учти! – передавая ему блюдо, сказала Ия. – Ты поступаешь в мое полное распоряжение, что скажу, то и будешь делать.

Федор осклабился.

– Ну, это положим, еще бабушка надвое сказала.

– Не знаю, что там твоя бабушка сказала, но от тебя так бабьем разит… Ты душ хоть принимаешь? Или немытый из одной постели да в другую! Чем от тебя пахнет? Чем-то знакомым, а чем не пойму!

– Борделем! Чем же еще! К чему привыкла тем и пахнет! – отбрил ее Федор. А Ия будто и не слышала его. Она продолжала измываться:

– Стахановец, ты наш геройский! Кобелино приблудный. Радуйся. На случку в Москву тебя повезем. Прошел ты успешно испытательный срок. Премного довольны тобой клиентки.

– Завидки берут? В очередь хочешь встать? – ехидно спросил Федор. Ворохнулась у него в мозгу подозрительная мысль насчет испытательного срока и тут же пропала.

Ия огрызнулась:

– В очередь встать не хочу, а вот на поводок тебя посажу, коли ты согласился на поденную работу. Так что привыкай на поводке у ноги моей ходить и команды выполнять. И чтобы никаких побегов на сторону. А то, видишь ли, взял моду, сам обнюхивать сучек. Кстати, ты со своей москвичкой окончательно порвал? Что-то у вас разборки с нею шли до утра, до самого ее отъезда. Торговались вы с нею, что ли? Чего она от тебя хотела?

– Ничего!

– А зачем тогда поехал в аэропорт ее провожать? Или у тебя там была еще пассия? Ты знаешь, что муж устроил разборку той даме, что с твоей москвичкой рядом стояла. Тебе это надо было? Ты зачем к ней подошел? Приключений на одно место захотелось? Не волнуйся, приключений теперь у тебя будет, хоть отбавляй, а вот бабья ни одной. Посидишь на диете, чтобы жаром от тебя пыхало даже на старух. И нечего на меня зыркать свирепыми глазами, я тебе ничего нового не сказала. Иди вперед, Красавчик. Скажи деду, сейчас остальное на стол подам. Надо же тебя встретить, как положено.

– Спасибо, встретила!

– А ты как хотел?

– Влюбилась, так и скажи! – поддел Ию Федор. – Только сцены ревности мне не надо устраивать. И по крышам нечего лазить. С биноклем была или как?

Ия деланно расхохоталась.

– Чья бы корова мычала… Мартовский кот о любви заговорил. Да ты хоть знаешь, что это такое? Тетки тебе про большую любовь рассказали?

Как оплеванный с жареным гусем вернулся Федор к столу. Купец окинул его внимательным взглядом, но ничего не сказал, а лишь помог поставить блюдо посреди стола. Когда через несколько минут появилась Ия, на лице ее сияла очаровательная улыбка. Она мило улыбалась Федору.

– Федя, ты позволишь за тобою поухаживать? Я тебе лучший кусок положу. Грудку.

Федор покосился на Ию, не вставит ли новую шпильку? Нет, не вставила. Лишь мило и безвинно улыбалась. Перед Федором за долгим и продолжительным обедом, наконец, разложили настоящие, а не крапленые карты. Охота, оказывается, намечается не на ту даму, что в светской хронике мелькнула, а на ее двойника, жену вино-водочного короля. Хотя, какая Федору разница, все они, эти жены нуворишей, поднявшиеся из грязи в князи, одной краской мазаны. Количество бриллиантовых побрякушек, кажется им, добавляет общественного веса и собственной значимости.

– За удачную охоту! – поднял тост Купец.

– За молодого охотника! – ласково и лукаво улыбнулась Ия и подмигнула Федору.

– За удачу! – сказал гость, а теперь полноправный член их команды.

После обеда Федор съездил за своими вещами. Квартирной хозяйке он оставил короткую записку.

«Уезжаю в Монте-Карло. Будешь в тех краях, заходи в клуб «Элитные услуги». По старой памяти так и быть обслужу по высшему разряду. Ключи в почтовом ящике. Благодарный за науку квартирант».

Федор отвернул ручку чемодана и, вытащив затычку, заглянул в тайник. Деньги были на месте. Он переложил их в портмоне. Тот от такой прибавки не стал толще.

На обратном пути Федора грызла тревожная мысль. Он сознавал, что ввязывается в такую авантюру, из которой не сможет до конца жизни выбраться. Пока есть возможность сесть на первую электричку и уехать подальше от этого курортного города. А там пересесть на поезд и махнуть домой, в деревню! Деньги у него теперь были. На подержанную иномарку хватит. А что дальше? Федор горько пожалел о тех восьми тысячах евро, что прихватизировал Купец. Как раз и на дом хватило бы. Сосед крепкий пятистенок недорого продавал. Завел бы пчел, пруд взял в аренду, карпов стал бы разводить, обустроился с хозяйством. А потом позвонил Виктории. Интересно, как выглядела бы их встреча? И приехала бы она к нему? Приехала бы, прилетела! Чай с медом пили бы на веранде с видом на пруд. Федор неожиданно для себя заметил, что со времени ее отъезда он постоянно о ней думает. И думает хорошо, тепло, с нежностью и непонятной тоской. Забрала она его за живое, приворожила. Не он ей все соки попил, а она замутила ему душу, заглянула на самое донышко и провела ревизию. По полочкам его разложила. И как потерявшемуся кутенку дала реальный шанс выбраться из джунглей человеческих страстей и пороков на прямую и ровную дорогу. А он? В какую пасть сует голову?

Троллейбус шел вдоль набережной. Была последняя возможность проехать дальше в сторону аэропорта, но он сошел на той остановке, где выше по переулку располагался дом Купца. Федор мысленно попробовал найти оправдание своему поступку. На ум пришла жалкая отговорка о зависших у Купца восьми тысячах евро. Хоть часть тех денег из него надо вырвать. Троллейбус остановился на остановке и Федор, подхватив чемодан, вышел.

Рубикон был перейден.

Прошагав по извилистой дороге метров двести, у знакомой калитки Федор нажал на кнопку звонка. В это время сзади подъехала Тойота. За рулем сидела Ия. Опустив стекло, она заговорщически улыбнулась Федору.

– Не звони, сейчас открою! – сказала она. В руке у нее появился голышок-дисплей, Она направила его на ворота и створки поехали в разные стороны.

– Ты за мной следила, – хмуро спросил Федор, – могла бы и подвезти!

Ия презрительно сжала губы:

– Еще чего не хватало. За билетами на поезд я ездила. Мы с тобой уезжаем сегодня, а дед завтра с утра на машине. Учти, вилять хвостом уже поздно. Тебя никто за язык не тянул. Сам выбрал свою дороженьку.

Ия газанула и машина, взвизгнув покрышками, въехала во двор. Федор зашел следом за нею. Купца нигде видно не было.

– Заноси в дом чемодан, – приказала Ия и добавила, – можешь поплескаться в бассейне, сейчас тебе полотенце дам. Или в душ сходишь?

– Спасибо! Не хочу! – ответил Федор.

– Ну, как знаешь! Ехать будем всю ночь и день в двухместном купе. Чужой бабский дух не переношу! Может тебя с хлоркой отмыть?

Федор уяснил для себя, что, когда они с Ией будут оставаться вдвоем, ему придется сносить ее колкости. Он отделался банальностью:

– У меня денег не хватит рассчитаться за такой помыв. Дорого, наверно, берешь?

– Не дороже, чем ты!

Минут через десять ворота снова открылись, и во двор въехал Форд. Из него вышел Купец. Он приветливо кивнул Федору.

– Собрались уже в дорогу? – спросил он обоих.

– Собираемся, – ответила Ия, – еду готовлю.

– Готовь побольше. Чтобы в ресторане не светились.

Купец повернулся к Федору:

– Пойдем в дом, перекинемся парой словечек.

Он пропустил Федора вперед и, когда вошли в кабинет, кивнул на кресла.

– Присаживайся.

Федор сел. Купец достал сигару, откусил щипчиками кончик и прикурил от большой настольной зажигалки.

– Где щипать так ловко научился? – спросил Купец. Врать не имело смысла, и Федор ответил, что у них в строительной бригаде работал бывший цирковой артист, который и научил кое-каким фокусам.

– Там же и тело накачал?

– Там!

– Хорошо! А еще что умеешь?

– Стены класть. Носилки таскать.

Если бы рядом стояла Ия, то не преминула бы заявить, что таскать теперь ему придется баб до кровати. Купец ничего не сказал, и лишь молча достал из стола две тысячи евро и протянул Федору.

– Из твоих денег. Пока больше не дам. Обоснуетесь в Москве, а я через пару дней подъеду.

Затем полез в тот же стол и, вытащив из него толстый портсигар, протянул его Федору.

– Это тебе!

– Я не курю!

– Это сверхчуствительная кинокамера. Ия научит тебя как ею пользоваться. А схема остается той ж, что я тебе рассказывал. Наша клиентка ходит на вернисажи. Пока ходит. Ходила по крайней мере. На неделе большая художественная выставка. Должна она там появиться. Вот ее фотография в полный рост.

Купец положил перед Федором фотографию тучной сорокалетней женщины. Федору стало дурно. Объемы ее тела поразили его. Это была стенобитная машина, арба на двух ногах. Такую даже ему не поднять на двух руках.

– Придется потрудиться! – сказал Купец. – Игра стоит свеч. У нее драгоценностей, по моим сведениям, миллиона на четыре. Проверить тебе придется. Мне нужна полная информация.