А сцена встречи набирала обороты. Федор засмотрелся в глаза своей учительницы, а та его оценивала с ног до головы.

– Какой же ты стал!

– А вы такая же красивая.

– Ну, полно Федя.

– Вика Петровна, вы на отдыхе?

– Да, вот в этом отеле живу. Выбралась на недельку от мужа, от детей отдохнуть. А ты то как, расскажи о себе? Чем занимаешься? Где живешь?

– Ой, Вика Петровна, я вам все расскажу! Я вам такое расскажу, о чем вы даже не подозреваете! Вика Петровна! Если бы вы только знали, как я рад, что встретил вас, что у меня творилось на душе, когда вы уезжали!

Виктория улыбнулась.

– Знаю я все, Федя. И помнила тебя всю жизнь. А ты бы мне хоть весточку прислал.

Федор приложил руки к груди.

– Я вам мысленно столько весточек посылал, что их на три дерева хватило бы. Роща дерев из моих посланий зеленела бы у вас под окнами. И в сердце для вас у меня есть потаенная шкатулка, куда я складывал письмо за письмом. Не корите меня, Вика Петровна. Я с вашим именем на устах прожил все эти годы. Разумом понимал, что вы для меня потеряны на всю жизнь, а сердце не хотело мириться. Боже мой, какие только словесные узоры не сплетал я, мысленно уносясь к вам. Творец смилостивился надо мною. Радость, счастье разрывают мне грудь. Вика Петровна, я запою сейчас великую песнь любви. И никто меня не остановит. Я столько лет молчал.

Счастливая, смеющаяся Виктория наложила ему палец на губы.

– Сладкоречивый мой. Потерпи немного. Обещаю, что я разрешу тебе абсолютно все, о чем ты только возмечтаешь. Ты где остановился?

– Местные Новые Черемушки. Однокомнатную квартиру снял.

– К тебе мы не пойдем, а пойдем ко мне. У меня неплохой номер в отеле. Только прошу тебя, не смотри больше на меня так.

– Как?

– Как ты всегда смотрел. Я со спины чувствовала твой взгляд. Он прожигал меня насквозь. Боже мой, пойдем скорее, я тебя хоть в номере зацелую. Как я по тебе соскучилась, если бы ты только знал. Я ведь сама тебя мальчишку сопливого из-за занавески высматривала.

Федор остолбенел.

– Не может быть!

– Может, Федя. Еще как может. И дала себе зарок, если когда встречусь с тобою, то первая признаюсь тебе в любви. Мне тоже есть, что тебе рассказать. Только иди рядом, не могу я смотреть, как ты изучаешь мою спину.

Взяв ключ у навидавшегося всего портье, Виктория с Федором поднялась на третий этаж в номер люкс. Закрыв дверь, Виктория прильнула к губам Федора. Он осторожно обнял ее за плечи, словно это был хрустальный сосуд, и крепко прижал к себе. Дрожь сотрясала ее тело. Оторвавшись от Федора Виктория заглянула ему в глаза.

– Феденька! Сколько лет прошло! А я думаю все об одном и том же, неужели ты не мог летом залезть ко мне в окно? Я его всегда открытым держала. Надеялась, вдруг, смелости наберешься…

Федор не снимал руки с ее плеч. Пусть сама ведет партию.

– А я тысячу раз в саду сидел. У меня масхалат был, из мешковины пошитый, а сверху водоросли. Ночью, если только наступишь на меня, увидишь. Я его у вас на краю огорода прятал.

– Ах ты, негодник? И ты видел меня раздетую? Я ведь всегда в одних трусиках спала.

Федор потупил глаза.

– Вика Петровна. Один раз, даже на подоконник залазил. Мешок, правда, не снял. Вы такая белая лежали, а у меня коленки в земле, на голове труха. Водоросли высыхали, каждый раз новые приходилось, приносить. Я полчаса просидел, любовался вами. У вас тогда родители уехали, и я набрался храбрости. А что бы мы с вами делали? Вы бы могли закричать.

– Я бы тебя дурачка, вымыла в ванне. Кстати, – вспомнила Виктория, – кто-то говорил, что у него дома нет ни горячей, ни холодной воды. Можешь принять ванну.

Федор, наконец, отпустил Викторию и прошел в апартаменты.

– Я тебе сейчас дам халат! – сказала она. – Проходи.

Федор мельком увидел спальню. На широкой кровати в беспорядке были разбросана дамская одежда. Выбирала, что одеть, усмехнулся про себя Федор. Взяв халат, он направился в ванную. Дверь не стал закрывать.

Виктория спешно убрала в шкаф одежду и минут через десять постучалась. Джакузи свободно вместило бы обоих. Федор так и подумал, что увидит ее сейчас обнаженной, но ошибся. Она вошла одетой.

– Я тебя сейчас помою. Феденька. Лежи! У тебя вся голова в репьях. Представь, что это случилось десять лет назад.

Она наполнила до краев джакузи пеной и принялась за Федора. Пол часа она его бережно скребла, терла, мыла, переворачивала и так и эдак. Федор как кот мартовский блаженствовал.

– Вика Петровна, ой, щекотно.

– Щекотки боишься! А не боялся к своей училке в окно лазить?

Наконец, когда она предложила ему встать и взять полотенце, Федор притянул ее к себе.

– Ох! – застонала она.

На пол полетели блузка, бюстгальтер, на юбке он сорвал замок. Тело было красивое, белое, широкое в спине. Она пахла потом и шампунем. Федор на руках донес ее до кровати.

– Позволь мне хоть душ принять!

– После!

– Сумасшедший.


Откинувшись на его руку, Виктория отдыхала. Вызревшими плодами с древа прожитых лет падали горьковатые на вкус слова:

– Живу чужой жизнью. Ты своею Федя, а я чужою. Странно как. У меня даже угрызений совести нет. Будто я сменила кожу, подверглась реинкарнации. Завидую я той, желанной тобой женщине, хорошей завистью.

Федор заигрался с ее локоном.

– Ясноглазая, жемчужинка моя прозрачная, успокойся. Я ее тела не знал. Я только сейчас представил, каким оно медовым могло быть.

Виктория оперлась на локоть.

– Когда я тебя увидела, подумала, что ты пляжный плейбой. А потом решила, что ты подослан сыскным агентством.

Федор рассмеялся.

– Я провидением тебе подослан, Вика Петровна. А ты мне судьбою.

– А что ты делал в этом районе?

Федор нежно поцеловал ей грудь.

– Надеялся на случай. Вдруг, думаю, повезет и я ее встречу. А когда тебя увидел, во рту у меня пересохло.

– И аппетит пропал! – насмешливо сказала Виктория.

– Аппетит не пропал, так быстро ел, потому что боялся, ты допьешь сок и уйдешь.

– А ты, правда, разглядел меня сквозь одежду?

Федор утвердительно качнул головой.

– Как сейчас. И даже лучше. Только я боялся быть настойчивым. У тебя такая волнующая походка, что я на людях готов был сорвать с тебя юбку и кофточку. Я бы все равно добился тебя. Второй раз ошибку бы не сделал, желанная моя.

Виктория рассмеялась и игриво похлопала его по щекам, а потом поцеловала.

– Ох, и хитрец ты. Жаль, не знала, я твоих мыслей. Иначе бы растянула игру на несколько дней.

Федор потянулся как пресыщенный кот и сказал:

– А кто нам мешает ее начать сначала? Одевайся.

– Ты это серьезно?

– Вполне, только дальше номера я тебя не отпущу. Заправь постель, и разбросай свою одежду.

– Отвернись!

– Я не смотрю!

– А теперь кем я буду? – спросила Виктория.

Федор двумя мазками нарисовал утреннюю картину.

– Ты будешь сама собою, так как ты хотела. Ты молча допила сок, встала и ушла, а я не стал дожидаться, когда ты выйдешь в город, пошел за тобой в отель и позвонил тебе через пять минут. Ты открываешь дверь, а я стою на пороге.

– А как тебя пропустили?

– Я через ресторан прошел.

– Гмм! Логично!

Одетые оба подошли к двери. Тренькнул звонок и на пороге люкса и перед Викторией предстал, тот молодой человек, на которого она обратила внимание в кафе.

– Я вас слушаю! – вопросительно посмотрела она на него.

– Я пришел! – вежливо улыбаясь, сказал Федор и протянул Виктории розу. Он прикрыл за собой дверь.

– А вы, собственно, кто?

– Я Федор Боровиков.

– Я вас не звала.

– Правильно! Вы, Вика Петровна, испугались, что я пляжный плейбой, а потом еще подумали, похож на сотрудника сыскного агентства. Но теперь можете убедиться, что это не так. Я вам даже паспорт могу показать.

– Зачем мне ваш паспорт? Убирайтесь или я позову охрану отеля.

Федор удивленно глядел на нее.

– Но вы только что, когда открыли дверь, были приятно удивлены и нисколько не испугались. И еще подумали, что у вас в спальне не убрано, а в гостиной пепельница с окурками.

– Вы не могли знать о том, что я думаю.

Федор снисходительно улыбнулся.

– Не будем же мы с вами спорить в холле. Неудобно как-то. Я, как порядочный человек выполняю все ваши желания, а вы меня держите за изгоя. Водопроводчик и тот бы удостоился большего внимания.

– Но вы не водопроводчик.

Федор улыбнулся.

– С водопроводчиком вы не позволили бы себе ничего подобного, даже в мыслях. А я к вашему сведению экстрасенс, обладаю даром телепатии и ясновидения. Пока я ел яичницу, вы меня как коня рассматривали исподтишка, и мечтали, извините, уложить с собой в постель. Мысли я улавливаю картинками. Вы не пугайтесь. Даже у самых ответственных и великих людей, голова забита таким мусором, что просто диву даешься. Я ведь запросто мысли людей читаю. А к вам я пришел, потому что вы очень расстроились, когда я проводил вас лишь взглядом.

Виктория расхохоталась, приглашая Федора пройти в гостиную.

– Ну, положим, чтобы догадаться, что думает одинокая женщина на отдыхе много ума не надо, и не надо быть экстрасенсом. Вот, например, о чем я сейчас подумала?

Федор внимательно на нее посмотрел.

– Вы подумали о том, что я никогда не угадаю, о чем вы подумали!

Виктория удивленно на него глянула.

– Гмм. Вы и цифру мной задуманную можете угадать?

Федор утвердительно кивнул головой.

– Могу увидеть, но не угадать, и то, если она арабскими цифрами написана. С десятка и до ста. Загадывайте, арабскими цифрами.

Виктория на минуту задумалась.

– Загадала.

Федор посмотрел ей прямо в глаза.

– Вы только не моргайте. Одной рукой я должен взять вас за руку, а вторую положить вам на колено или на оголенную грудь.

– Ну, знаете ли?

– Знаю, вижу. Первая цифра буква «Х», десятка. А дальше вы сморгнули. Я не могу дальше увидеть цифру, вы плохо сохраняете ее в зрительной памяти.

– Это фокус какой-то, – недовольно заявила Виктория, – никакой вы не экстрасенс. Вы шарлатан и проходимец.

– А вы сексуальная маньячка. У вас слишком буйные эротические фантазии.

– Что вы можете о них знать? – нервно спросила Виктория.

– Я знаю о них все. Но вас в данный момент беспокоит не это, – снисходительно заявил Федор. – У вас голова забита обрывками мыслей. Одна, тем, что на кровати разбросана одежда, и если дело все-таки дойдет до постели…, а вторая мысль – вы подспудно боитесь, что взяли слишком резкий тон в разговоре, и я могу обидеться и уйти. Еще вы начали сомневаться, верить мне или нет. Но главная мысль, которая путает все остальные, которая прессом давит на весь клубок, на весь рой ваших мыслей, это мысль о том, что вам нельзя ни в коем случае думать о сексе, а он выпирает у вас уже из ушей. Вика Петровна, давайте проведем с вами простой эксперимент. Я буду все делать исключительно по вашему желанию и с вашего молчаливого согласия. Если вы посчитаете, что я уклоняюсь от вашей воли, вы меня остановите. Эксперимент будет самый безобидный, по сравнению с тем, что вы представляли. Согласны?

– А если я скажу, нет?

– Вы мысленно уже сказали, да! И поставили себя в самые жесткие рамки. За пределы тех пограничных столбов, что вы сами для себя обозначили, я не выйду. Можете даже не просить. Исключительно только ваша воля, в этом эксперименте имеет значение. Согласны?

Виктория хоть и чувствовала подвох, но согласилась.

– Согласна.

Федор торжественно встал и объявил.

– А раз у нас достигнут консенсус до конца эротического эксперимента, я умолкаю, и беспрекословно подчиняюсь вашей воле. Делайте со мной что хотите. Раздевайте, одевайте, только в горшок не сажайте и в печь не пихайте. А так, я на все ваши фантазии согласен. Но сам ничего делать не буду. Вы мне ничего не позволяете, и я себе не позволю. Только вы и своими руками.

Виктория, видимо, начала давать установку. Потом, видя, что он не реагирует, расхохоталась.

– Ох, и прохиндей ты, Федор. Ну же, ответь мне, о чем я сейчас думаю?

Федор патетически вознес руки к небу.

– Пусть соберутся тысячи присяжных заседателей. Пусть будут одни женщины. Уверяю тебя моя дорогая, они подтвердят, что я угадал твое желание. Можешь раздеть меня и увидишь сама, совпадает ли оно с твоим желанием. А если мне скажешь, притворное – нет, любовь потеряет свой солнечный свет.

– Нахал! Ой, нахал! Все экстрасенсы такие прохиндеи? Это же чистая психология.

Через пять минут они снова мяли белые простыни. Виктория сама его раздела, а он снял с нее лишь последнюю деталь.


Время в такие прекрасные мгновения летит стремительно. С утра прошло четыре часа. Оба вспомнили, что давно пора заморить червячка. Виктория предложила заказать еду из ресторана.