Пейдж кивнула, понимая, что он имеет в виду: она тоже поймала себя на мысли о том, что сказать Брэду, если Алисон умрет, хотя тут же сама ужаснулась этому.

— Вы знаете, кто вел машину? — спросила Пейдж, вспомнив слова медсестры.

— Только имя парня — Филипп Чэпмен, ему было семнадцать. Вот и все. А Хлою пока не спросишь.

— Я слышала о нем. Мне кажется, я знакома с его родителями. А где они познакомились, как вы думаете?

— Бог знает где — в школе, в команде, на теннисном корте, — они ведь взрослеют. Хотя с мальчиками у меня таких проблем не было. Во всяком случае, с Ником. Бьорн, правда, дело другое. Наверное, девочки вообще более предприимчивы, наши уж во всяком случае.

Он думал, она улыбнется, но Пейдж не отреагировала на его слова. Она думала о своем. Что, если бы Алисон оставалась маленькой, никогда бы не бегала на свидания, никогда не заводила бы приятелей? Или мужа? Или ребенка? Что, если бы… Пятнадцать лет — и все. От этой мысли у нее снова хлынули слезы, и Тригви пришлось взять ее за руку.

— Пейдж, не плачьте, не поддавайтесь панике…

— Что я могу сделать? Как это все выдержать? — Она отняла у него руку и продолжала всхлипывать. — Она даже не пожила на свете. Она может умереть, как тот парень, что вел машину.

Он беспомощно кивал ей, и она вдруг резко повернулась к Тригви и спросила:

— Они пили? — Эта мысль впервые пришла ей в голову — семнадцатилетний неопытный водитель, вечеринка, авария.

— Не знаю, — честно ответил он. — Медсестра сказала, что у всех взяли пробы крови на содержание алкоголя.

Вполне возможно, — мрачно добавил он.

К ним приблизился репортер. Он давно уже следил за их беседой и после того как поговорил с патрульным и навел справки у сестры, решил поговорить с ними.

Пейдж еще плакала, когда к ним подошел этот молодой человек в джинсах, кроссовках, клетчатой рубашке и с пластиковой журналистской карточкой на груди. В руке у него были блокнот и диктофон.

— Миссис Кларк? — спросил он, приближаясь.

— Да? — Пейдж была в таком состоянии, что не понимала, кто он такой, на секунду ей даже показалось, что это врач. Она глядела на него со страхом, а Тригви с подозрением.

— Каково состояние вашей дочери? — спросил он с таким участием, словно был с ней давно знаком.

— Я не знаю… я думала, вы мне скажете…

Но Тригви покачал головой, и только тогда Пейдж заметила его карточку с фотографией, фамилией и названием газеты.

— Что вы от меня хотите?! — Пейдж никак не могла понять, что здесь делает этот человек.

— Я просто хотел узнать, как вы себя чувствуете.

А Алисой… как давно она была знакома с Филиппом Чэпменом? Что он был за парень? Он был очень крут? Или вы полагаете… — Репортер продолжал напирать на нее, но Тригви резко оборвал его:

— Я думаю, что сейчас не время… — Тригви встал и подошел к журналисту, но тот сделал вид, что не замечает этого.

— Вы знали, что за рулем второй машины была жена сенатора Хатчинсона? Она, кстати, совершенно не пострадала, — начал провоцировать он Пейдж. — Как вы себя чувствуете, миссис Кларк? Вы, наверное, потрясены!

У Пейдж от изумления расширились зрачки: что этот человек от нее хочет? Он что, думает, что она сумасшедшая? Какое имеет значение, кто был за рулем второй машины? Неужели в нем нет ни капли сострадания? Она беспомощно оглянулась на Тригви и увидела, что он также взбешен поведением репортера.

— Как вы думаете, миссис Кларк, подростки могли быть пьяны? Был ли Филипп Чэпмен приятелем вашей дочери?

— Что вы вообще тут делаете? — Пейдж встала и в бешенстве уставилась на него. — Моя дочь умирает, и не ваше дело, какие у нее отношения были с этим мальчиком, кто был второй водитель и что я сейчас чувствую. — Ее слова перемежались со всхлипами. — Уходите! Оставьте нас одних! — Она села и закрыла лицо руками, а Тригви встал между нею и репортером.

— Я требую, чтобы вы немедленно ушли. Убирайтесь.

Вы не имеете права здесь находиться. — Он пытался говорить жестко, но его голос от горя был столь же слаб, как и у Пейдж.

— У меня есть право. Общество имеет право знать" что происходит. А что, если они были пьяны? Или жена сенатора?

— Какое вам дело?! — рявкнул Тригви. Он не мог взять в толк, какое отношение к общественности имеют их несчастные дети. Действия этого газетчика обусловлены чистым любопытством. Именно из-за него все эти писаки причиняют боль людям, которые и так убиты горем.

— Вы потребовали, чтобы жена сенатора прошла проверку на состояние опьянения? — Репортер снова обращался к Пейдж, рассеянно смотревшей на мужчин. Для нее это было слишком — она могла думать только об Алли.

— Я уверена, что полиция сделала все, что нужно в таких случаях. Почему вы об этом спрашиваете? Зачем вы мучаете нас? Неужели не понимаете, что вы делаете? — в отчаянии спросила его Пейдж. Но он, похоже, не собирался уступать.

— Я пытаюсь установить истину, это мое профессиональное право. Вот и все. Надеюсь, ваша дочь выживет, — холодно сказал он и отправился на поиски более сговорчивых собеседников. Еще час и репортер, и оператор телевидения слонялись по приемной, но уже не приближались к Пейдж. Однако Тригви все еще был взбешен тем, что этот репортеришка осмелился наезжать на Пейдж в такой момент. И потом, его тон, его вопросы — словно он их специально придумал для того, чтобы доконать их.

Просто омерзительно!

Они были настолько шокированы вторжением репортера, что, только когда тот наконец ушел, заметили, как к ним робко направился рыжий парень, который уже около получаса торчал в приемной. Пейдж никогда раньше не видела его, но Тригви он казался знакомым.

— Мистер Торенсен? — нервно обратился юноша к Тригви. Он был очень бледен и не отводил взгляда от отца Хлои.

— Да? — непонимающе взглянул на него Тригви. Ему не хотелось сейчас ни с кем разговаривать, ему хотелось лишь дождаться конца операции и узнать судьбу Хлои. Мы знакомы?

— Меня зовут Джейми Эпплгейт. Я был с Хлоей в… той машине… — У него дрожали губы, когда он произнес это, и Тригви в ужасе уставился на него.

— Кто ты? — Тригви встал навстречу парню, вид его был ужасен. Джейми до сих пор не оправился окончательно от контузии, ему наложили несколько швов на лбу, но он, можно сказать, легко отделался в отличие от остальных, жизнь которых была сломана навсегда.

— Я друг Хлои, сэр. Я… мы… просто поехали поужинать.

— Вы были пьяны? — перебил его Торенсен, но юноша только помотал головой. У всех была взята кровь на анализ, и все тесты оказались в норме.

— Нет, сэр. Мы не были пьяны. Мы ужинали у «Луиджи». Я выпил бокал вина, но я не сидел за рулем, а Филипп — и того меньше, может быть, полбокала, а потом мы выпили капуччино на Юнион-стрит и поехали домой.

— Парень, вы ведь еще несовершеннолетние, — спокойно сказал Тригви. — Вы не имели права пить. Даже и полбокала.

Джейми знал, что отец Хлои прав, и поэтому начал извиняться:

— Я знаю, сэр. Вы правы. Но мы не были пьяны. Я не знаю, что случилось. Я ничего не видел. Мы сидели сзади… болтали… а потом я очутился здесь. Я ничего не помню, только патрульные сказали мне, что то ли мы в кого-то врезались, то ли кто-то в нас. Я правда не знаю.

Филипп хорошо водит машину… он заставил всех нас пристегнуться, и он не отвлекался. — Тут он начал всхлипывать. Его лучший друг был мертв, и ничто уже не может помочь Филиппу.

— Ты хочешь сказать, что виноват был другой водитель? — уточнил Тригви. Его тронул рассказ Джейми, ясно, что парень потрясен случившимся.

— Я не знаю… я ведь ничего не видел… разве что…

Хлоя и Алисон… и Филипп… — При воспоминании о друзьях он снова начал всхлипывать, и Тригви дружески обнял его. — Мне так жаль… так жаль, сэр. Все это просто ужасно.

— И нам… все в порядке, сынок. Считай, тебе повезло сегодня… Это судьба… Она выбирает кого-то одного и отнимает у него жизнь. Она — как молния, которая ударяет внезапно.

— Это нечестно… почему я уцелел, а они…

— Так бывает. Тебе повезло. Ты должен быть благодарен судьбе.

Но Джейми Эпплгейт чувствовал себя виноватым. Он не хотел, чтобы Филипп умирал, а Хлоя и Алисон остались калеками… Почему он не был за рулем вместо Филиппа?

— Кто тебя отвезет домой? — заботливо спросил его Тригви. Как ни странно, он не испытывал никакой злости на мальчика, несмотря на все, что случилось.

— Сейчас приедет мой отец. Я просто увидел, что вы здесь сидите, и решил поговорить… рассказать вам… — Он перевел взгляд с Тригви на Пейдж и заплакал.

— Мы понимаем… — Пейдж пожала его руку, а потом, всхлипывая, обняла его.

Наконец подошел его отец, и снова были слезы, и упреки, и брань. Понятно, что Билл Эпплгейт был порядочно испуган, но одновременно рад тому, что сын уцелел. Он всплакнул при известии, что Филипп Чэпмен погиб, но его-то сын остался жив, и он благодарил судьбу. Билл Эпплгейт был известен в поселке, и Тригви часто встречал его на различных школьных торжествах и соревнованиях.

Старший Эпплгейт, искренне огорченный, пытался как-то загладить вину сына, извинился за Джейми, за его в общем-то невинный обман. Но все трое взрослых людей понимали, что теперь не до оправданий и извинений, сейчас время надежды и молитв. Билл Эпплгейт, прощаясь, сказал, что свяжется с Тригви, чтобы узнать о судьбе Алисон и Хлои.

Когда Эпплгейты ушли, Тригви, совершенно обессиленный, покачал головой и сказал:

— Жаль парня… — Он не знал, кого винить: Филиппа, который вел машину, Хлою, обманувшую его, другого водителя — если это была ее вина. Но кто знает, что произошло на самом деле? Патрульный объяснил им, что сила удара была такова, что установить вину не представлялось возможным, а по положению машин невозможно было сказать, кто из них пересек линию. Анализ крови показал присутствие алкоголя в крови Филиппа, но недостаточное для того, чтобы считать его пьяным. Жена же сенатора выглядела настолько безупречно, что они и не подумали проверить ее на алкоголь. Они могли только предполагать, что что-то отвлекло внимание Филиппа, может быть, разговор с Алисой, и тогда именно он виноват в катастрофе. Но кого обвинять теперь?!

Пейдж могла думать только об Алисон, только о том, когда же она сможет увидеть ее. Прошел еще час, прежде чем в приемной появилась сестра и сообщила, что врачи хотели бы поговорить с ней.

— А Алисон я могу наконец увидеть?

— Минуточку, миссис Кларк. Сначала врачи хотели поговорить с вами и объяснить, в каком состоянии она находится. — По крайней мере теперь ей хоть что-то объяснят. Она встала, и Тригви взволнованно посмотрел на нее. Он был хорошим другом — они много раз встречались на разных школьных мероприятиях и пикниках, и хотя не дружили особенно, он ей всегда нравился, их дочери были неразлучными подружками с того времени, как Кларки переехали в Росс.

— Я могу пойти с вами? — спросил он и Пейдж, поколебавшись, кивнула. Она боялась того, что они могут сказать ей, и еще больше — предстоящего свидания с дочерью. Она больше всего на свете хотела увидеть ее… и боялась того, с чем ей придется столкнуться при встрече.

— Я не хотела бы обременять вас, — прошептала она, извиняясь, когда они шли в комнату, где их ждали хирурги.

— Не говорите глупостей, — ответил Тригви. Они были похожи на брата и сестру — оба со светлыми волосами, спортивные, похожие на скандинавов. Он действительно красив, и с ним так легко. Даже в этой ситуации Тригви излучал спокойствие и понимание. Пейдж чувствовала себя так, словно находилась под его защитой, хотя скорее всего их можно было бы назвать товарищами по несчастью.

Уже сама дверь в ординаторскую выглядела зловещей, в просторном кабинете их ожидали трое мужчин в халатах. Они сидели за овальным столом. Маски болтались у них на груди, и Пейдж с ужасом заметила на халате одного из них кровь. Господи, вдруг это кровь ее дочери?

— Как моя девочка? — Пейдж не терпелось услышать их вердикт. Но иногда дать ответ бывает гораздо сложнее, чем задать вопрос.

— Она жива, миссис Кларк. У вашей дочери сильный организм. Она пережила очень мощный удар, и у нее тяжелая травма. Большинство даже взрослых людей просто не выжили бы. Но Алисон выжила, и мы полагаем, что это само по себе хороший признак. Но ей предстоит пройти длинный путь к выздоровлению. Основных травм две, и каждая может дать свои осложнения. Первая — сам по себе удар, отсюда — тяжелое сотрясение мозга. Сейчас невозможно утверждать определенно, есть ли разрыв сосудов, не исключена и аневризма. А это может привести к очень серьезным последствиям. Но девочка пока в таком состоянии, что мы не можем провести дополнительные исследования. Вторая травма — на первый взгляд более тяжелая, но на самом деле она не повлечет серьезных последствий. Я говорю об открытой травме черепа.

Скорее всего это следствие сильнейшего удара о стальной обломок при столкновении.

Пейдж вскрикнула и невольно сжала руку Тригви. Она явно не была готова услышать страшные подробности и постаралась собрать все силы. Она говорила себе, что должна вынести и узнать все до конца.