— Велика вероятность… — неумолимо продолжал завотделением, понимавший, насколько это тяжело для родителей, но исполнявший свой долг — они должны знать, что произошло с их дочерью. Тригви он принял за отца Алисон. — Мы часто сталкивались со случаями, когда такие открытые травмы черепа не влекли за собой серьезных последствий. Гораздо больше меня беспокоит сильнейшее сотрясение. Разумеется, последствия травм могут наложиться, что может дать непредсказуемый результат. Она потеряла много крови, и давление резко упало. Организм очень ослаблен потерей крови. Кроме того, мозг подвергся гипоксии… Мы пока не знаем, как это отразилось на функционировании мозга, но последствия могут быть непредсказуемы — катастрофическими или же совсем незначительными. Пока нельзя сказать с определенностью. Сейчас мы должны продолжить борьбу за ее жизнь. Если объяснить вам доступным языком, мы должны приподнять осколок черепа и облегчить состояние ткани мозга. Затем обработать рану. Ну и заняться ее глазами — от этого удара она может ослепнуть.

Есть и другие поводы для тревоги. Возможно заражение крови, и у нее проблемы с легкими. Это естественно при такого типа травмах, но это серьезно осложняет положение. Мы оставили в трахее кислородную трубку, поставленную реаниматорами, и продолжаем подавать кислород. Мы только что уже сделали томографию и получили очень важную информацию. — Он смотрел прямо на Пейдж, чтобы определить, что она поняла из его слов.

Она казалась совершенно оглушенной, и отец девочки выглядел не лучше. Врач решил обратиться к нему, так как женщина вряд ли могла что-то воспринять. — Вы понимаете меня, мистер Кларк? — спросил он, стараясь говорить как можно спокойней.

— Нет-нет, я не отец девочки, — поспешно сказал Тригви, потрясенный словами врача не меньше Пейдж. — Я друг, друг семьи. Моя дочь тоже лежит в вашем госпитале. Девочки были вместе в машине.

— Простите. — Врач выглядел смущенным. — Понятно.

Миссис Кларк, вы меня поняли?

— Я не уверена. Вы сказали, что у нее две серьезные травмы: сотрясение мозга и открытая травма черепа.

В результате она может либо умереть, либо ее мозг может пострадать… она может ослепнуть… так ведь? — спросила она его сквозь слезы. — Я правильно вас поняла?

— Более или менее. И наша главная проблема — это то, что мы называем возможностью третьей травмы. У нее могли бы быть и другие повреждения, но, к счастью, она была пристегнута, поэтому избежала их. Что касается третьей травмы, то речь идет о кровоизлиянии в мозг, о тромбах и отеке мозга. Это может осложнить положение, но определенно можно будет сказать что-то через двадцать четыре часа после травмы.

Пейдж наконец решилась задать вопрос, ответ на который она так боялась услышать.

— Скажите, доктор, а есть ли шанс, что она придет в себя полностью… то есть выздоровеет? Возможно ли это при сложившихся обстоятельствах?

— Возможно, но только вопрос, что понимать под нормальностью. Возможно, пострадают моторные функции — на время или навсегда. Ну и могут быть другие отклонения. Например, нарушится работа каких-либо отделов мозга и у нее может произойти изменение личности. Но в целом, можно сказать, ей повезло. И, если произойдет еще одно маленькое чудо, ваша дочь может полностью выздороветь.

Но с точки зрения Пейдж в его словах не было большой уверенности.

— Значит, вы все же допускаете это? — Пейдж знала, что слишком напирает на них, но так хотела услышать обнадеживающие слова.

— Не то чтобы я совсем уверен. Маловероятно, чтобы столь значительные травмы прошли бесследно для организма, но при оптимальном развитии событий последствия могут быть незначительны… если нам повезет. Поймите, я не могу сейчас сказать что-то более определенное, миссис Кларк. Сейчас положение все еще опасное, так что ваш вопрос пока звучит скорее как гипотетический. И в этом случае я могу сказать, что это возможно, но совершенно не обязательно, что так и будет.

— А в худшем случае?

— Она может и не выжить… или же останется калекой.

— То есть?

— Она может навсегда остаться в бессознательном состоянии, либо же если сознание вернется к ней, то рассудок будет помрачен или утрачена моторика. Повреждения мозга могут быть таковы, что мы не сможем ей помочь. Большое значение имеет характер отека мозга и как мы с ним справимся. Так что нам потребуется все наше умение, миссис Кларк… и немножко удачи. Так же, как и вашей дочери. И мы хотели бы приступить к операции немедленно, если вы подпишете соответствующие бумаги.

— Но я не могу связаться с ее отцом. — Пейдж почувствовала, что в горле у нее стоит комок. — Я не смогу связаться с ним до завтра… то есть сегодня… — Она чувствовала, что ею овладевает паника, судя по тому, как сочувственно смотрел на нее Тригви, кляня себя за бездействие и не в силах сказать слова, которые могли бы успокоить ее.

— Алисон не может дольше обходиться без нашей помощи, миссис Кларк… Дорога каждая минута. Как я уже говорил вам, мы провели томографию и сделали рентгеновский снимок. Мы должны действовать немедленно, если хотим сохранить ее жизнь и рассудок.

— А если мы подождем? — Она должна была посоветоваться с Брэдом, ведь это и его дочь. Нельзя принимать такое решение без него.

Он пристально посмотрел на нее.

— Миссис Кларк, я не думаю, что она проживет еще два часа. И если даже проживет, то функции мозга будут навсегда нарушены и скорее всего она ослепнет.

А если он ошибается? Но у них нет времени. У них нет времени даже на первое впечатление, если он не ошибается насчет двух часов. Что делать?

— Вы просто не оставляете мне выбора, доктор, — обреченно произнесла Пейдж, и Тригви сжал ее руку.

— Выбора нет, миссис Кларк. Я уверен, что ваш муж с этим согласится, когда вы сможете связаться с ним. Мы хотели бы сделать все, что можно.

Она кивнула, не зная, верить ему или нет. Но выбора у нее в самом деле не было — от их умения и опыта зависела жизнь Алисон. А вдруг она выживет, но будет жить растительной жизнью? Разве ей нужна такая победа?

— Итак, вы подпишете согласие на операцию? — спросил заведующий снова, и Пейдж, еще немного помедлив, наконец кивнула.

— Когда вы собираетесь начать операцию? — сдавленно проговорила она.

— Через полчаса, — спокойно ответил хирург.

— Могу ли я побыть около нее до начала операции? — умоляюще спросила Пейдж. Что, если они не разрешат увидеть ее? Что, если это будет последний раз, когда она ее увидит? Почему она не задержала ее подольше перед выходом сегодня вечером? Почему она не сказала ей все, что хотела сказать и не сказала раньше? Она снова начала плакать, даже не замечая этого. Хирург тронул ее за плечо.

— Мы сделаем для нее все, что можно, миссис Кларк.

Я даю вам слово. — Он оглянулся на своих коллег, которые за все это время не произнесли ни слова. — У нас одна из лучших нейрохирургических бригад в стране.

Доверьтесь нам. А сейчас пойдемте к ней.

Она кивнула, не в состоянии произнести ни слова.

Врач встал и направился к двери.

— Она без сознания, миссис Кларк, к тому же у нее есть и другие травмы. Это выглядит не совсем приятно.

Но многое, что может испугать вас сейчас, исчезнет без следа. Самое главное — спасти ее мозг.

Но даже это предупреждение не подготовило Пейдж к зрелищу, которое ее ожидало в палате интенсивной терапии, где под наблюдением врача и двух медсестер лежала Алисон. Одна трубка входила ей в рот, другая — в нос, третья — в руку, повсюду стояли, мигая огоньками, разнообразные аппараты. А в центре всего этого лежала маленькая милая Алисон с лицом, превратившимся почти что в кашу, так что даже Пейдж не сразу узнала ее. Лоб девочки был прикрыт косынкой, ей должны были остричь волосы и побрить голову перед операцией.

Да, Алисон невозможно было узнать, это могла сделать только мать — ведь это ее ребенок. И если глаза не узнавали ее, это сделало ее сердце. Пейдж приблизилась к Алисон.

— Привет, малышка! — Она низко склонилась над дочерью и говорила ей в самое ухо, молясь, чтобы какой-то отдаленной частью сознания дочка услышала ее. — Я люблю тебя, детка… все будет хорошо… я люблю тебя, Алисон… мы тебя любим… мы любим тебя… — Она еще и еще раз, плача, повторяла эти слова, гладя руку дочери, касаясь ее щеки. Алисон была так бледна, что, если бы не работающие аппараты, Пейдж решила бы, что та и в самом деле мертва. У Пейдж сердце разрывалось от жалости и боли, она смотрела на свою бедную девочку и не могла поверить, что все это происходит наяву. — Алисон, мы любим тебя… ты обязательно поправишься, ради всех нас… меня… папы… Энди…

Наконец врачи попросили Пейдж удалиться, так как пора было готовить Алисон к операции. Пейдж спросила, нельзя ли ей остаться, но это было категорически запрещено. Пейдж объяснили, как будут готовить к операции Алисон. Работы предстояло много, был уже выбран наркоз — Алисон не почувствует боли. Но Пейдж лучше не видеть всего этого.

— Но могу ли я… могла бы я… — Она не находила в себе сил закончить фразу, но наконец сумела выговорить:

— Можно мне сохранить прядь ее волос? — Она сама ужаснулась своим словам, но не могла не попросить их об этом.

— Конечно, — мягко ответила одна из сестер. — Миссис Кларк, будьте покойны, мы позаботимся о ней, обещаю вам.

Пейдж благодарно кивнула и снова склонилась над Алисой и нежно поцеловала ее.

— Я люблю тебя, солнышко… всегда буду любить. — Она так говорила Алисон, еще когда та была совсем маленькой, и Пейдж надеялась, что ее слова отзываются в сознании дочери тем давним воспоминанием.

Когда Пейдж вышла из палаты, она ничего не видела из-за слез, с трудом заставила себя отступить от кровати, на которой лежала Алисон. Мысль о том, что она, может быть, никогда больше не увидит Алисон живой, лишала ее последних сил. Пейдж говорила себе, что у нее нет выбора. Если она хочет, чтобы врачи попытались спасти Алисой, нужно дать им возможность начать операцию.

В коридоре она увидела Тригви. На него было жалко смотреть, но вид самой Пейдж привел Тригви в смятение. Он не узнавал Пейдж — в считанные минуты она постарела и поникла. Когда Пейдж заходила в палату, Тригви мельком увидел Алисон, и это действительно было страшное зрелище. Хлое тоже предстояли тяжкие испытания, но угрозы ее жизни не было. А из того, что сказали врачи, было ясно, что вероятность гибели Алисон велика.

— Мне так жаль, Пейдж, — прошептал он и обнял ее.

Пейдж разрыдалась в его объятиях и долго не могла успокоиться. Больше ей ничего не оставалось. Это была самая длинная ночь в ее жизни, ночь нескончаемого кошмара. Тригви, несмотря на все испытания, которыми была богата его жизнь, тоже не помнил более мучительного испытания. Он знал, что Хлоя на операции и, как сказала подошедшая к нему медсестра, операция продлится несколько часов.

Сестра из приемной принесла Пейдж бумаги на подпись, а потом Тригви заставил ее пойти в кафе и выпить чашечку кофе.

— Мне кажется, я не смогу. Я боюсь отсюда отойти.

— Нет, Пейдж, вам нужно отвлечься. Пройдет ночь, впереди будет долгий день. Вам, да и мне тоже нужны силы, чтобы помочь нашим детям. Сейчас мы нужны им еще больше.

Было уже четыре утра, и оперирующий хирург сказал Пейдж, что операция продлится от двенадцати до четырнадцати часов.

— Я бы советовал вам поехать домой и отдохнуть несколько часов, — обеспокоенно сказал Тригви. Последние несколько часов сблизили Пейдж и Тригви гораздо больше, чем восемь лет их знакомства, и она была рада, что не одна сейчас. Без Тригви она, наверное, сошла бы с ума. Господи, ведь здесь рядом с ней должен находиться Брэд, а он до сих пор ничего не знает. Но сейчас она не будет ни сетовать, ни упрекать его. Он же не виноват в том, что ей не удалось его разыскать.

— Я никуда не поеду, — наконец упрямо ответила Пейдж.

И Тригви понял ее — он тоже не покинул бы Хлою. Но у него дома за старшего оставался Ник — он позаботится о Бьорне. Тригви объяснил сыновьям ситуацию, он уже несколько раз звонил домой. Другое дело Пейдж — у нее Энди один, он беспокоится, куда она пропала, и волнуется за сестру и мать.

— С кем вы оставили Энди? — спросил Тригви, когда они наконец сели за столик в больничном буфете.

— Я оставила его с соседкой. Она моя подруга — Джейн Джилберт. Она прекрасно ладит с Энди, так что она присмотрит за ним, когда он проснется. Я ничего не могу сделать, я не могу сейчас уехать. Мне нужно отыскать Брэда. Не могу понять, что случилось, — за шестнадцать лет он впервые не оставил номера телефона отеля!

— Так всегда и бывает, — посочувствовал ей Тригви. — Как-то Дана поехала кататься на лыжах с друзьями и тоже забыла оставить телефон, и как раз в этот уик-энд Бьорн потерялся, Ник сломал руку, а Хлоя подхватила воспаление легких. Мне пришлось покрутиться.

Пейдж улыбнулась. Он такой славный, помог ей сегодня. Как же им привыкнуть к мысли, что обе их жизни вот так, в одно мгновение, получили пробоины.