– Что например? В пустыню я не собираюсь, – полюбопытствовала Кармель, набирая землянику в другой контейнер.

Сашок облизал красные от ягодного сока губы.

– Вдруг тебя похитят и придётся пить тухлую воду из грязной кружки.

Кармель засмеялась.

– Пусть лучше сразу пристрелят.

Заполнив контейнеры из-под бутербродов ягодой, они отправились дальше. Посреди рощицы из тонких осинок Катя обнаружила обломки самолёта и останки двух лётчиков. Пока Сашка ставил метку, Кармель отошла в кустики и на обратном пути рухнула в глубокую яму, наполненную водой. Когда она появилась перед мальчишкой до пояса мокрая и в грязи, он не удержался и захохотал.

– Что тут смешного? – обиделась Кармель. – В сапогах полно воды и грязи. Штаны липкие от болотной жижи. Нужно возвращаться.

– Главное, тебе в рот не попала муляка, а то бы ты скончалась от брезгливости.

В лагерь возвращались кратчайшим путём. Как ориентировался в лесу Сашок, она понятия не имела. Завидев хозяйку, в непотребном виде Лиска фыркнула и отошла в сторону.

– Ой, какие мы чистюли, – пробормотала Кармель.

Отдала Сашке для приготовления компота ягоды, а сама, прихватив хозяйственное мыло и чистую одежду, направилась к речке. Спрятавшись за кустами, разделась догола и плюхнулась в воду. Только вымывшись, как следует, почувствовала себя человеком. Надев купальник, Кармель принялась стирать одежду.

– Спасибо тебе! – раздался позади неё чей-то голос.

Кармель от неожиданности вздрогнула и чуть не уронила в реку рубашку. К воде спускалась Лена Данькова. Она обняла растерявшуюся Кармель и крепко прижала к груди.

– Спасибо за прабабушку. Это такой подарок.

Кармель попыталась освободиться от крепких объятий Лены, но безуспешно. Перед её глазами маячила жёлто-серая бретелька прежде, видимо, белого лифчика Даньковой. Кармель закусила губу от досады.

«Ну что я за человек, почему сразу обратила внимания на грязное бельё Лены, вместо того чтобы просто порадоваться за неё».

– Пожалуйста. Только это произошло случайно. Тебе Сашок рассказал? – прошептала полузадушенная Кармель.

– Ты не представляешь, как бабушка обрадуется.

– Да отпусти ты её уже, – посоветовала подруге Марина, стоящая на пригорке. – По-моему, твоя благодарность ей не по душе. Видела бы ты её лицо со стороны.

Кармель не заметила Марину и поняла, что та увидела невольную брезгливую гримасу на её лице. Данькова потрясла кисть Кармель.

– Ещё раз спасибо от всей моей семьи.

– Пожалуйста, – промямлила Кармель, чуть отступая.

– Лен, давай поплаваем, ужин готов – у нас есть немного времени, – предложила Марина подруге.

Кармель достирала бельё, развесила его на кустах.

– Кармель, иди сюда. Я компот принёс, – Сашка появился возле реки с термосом в руках.

Она подхватила бамбуковую подстилку и направилась к нему. Сашок налил компот Марине и Лене, протянул кружку Кармель.

– Извини, я похозяйничал и захватил твою любимую кружку.

– Спасибо. – Кармель расстелила подстилку, приняла кружку из его рук. Сильный земляничный аромат чуть с дымком коснулся её ноздрей. Такого вкусного компота она ещё не пробовала.

– Амброзия! Напиток богов, – восхитилась она, отпивая компот крохотными глотками.

– Ну хоть что-то ты одобрила, – проворчала Марина. Её пышную красивую причёску совершенно не испортило купание в реке. Она окинула новенькую холодным взглядом, в котором промелькнула толика злости.

Влажные кудри Кармель заколола на макушке шпильками, да и рыжеватые волосы Лены висели мокрыми прядками, делая её веснушчатое лицо ещё круглее. И только Марина выглядела идеально.

– Как ты ухитряешься плавать, не замочив шевелюру, а главное: когда ты успеваешь соорудить эту красоту? – Кармель с издёвкой в голосе поинтересовалась у Марины.

Девушка побледнела – протянула руку к голове и потянула себя за волосы. Кармель с ужасом наблюдала, как обнажается голый череп. Парик! На голове Марины оказался парик. Красивый, похожий на естественные волосы, но парик. На крохотное кукольное личико, лишённое обрамления из пышных локонов, было жалко смотреть. Стала понятна бледность её кожи, некоторая нервозность и неуверенность в себе. Кармель поняла: о чём не хотел говорить Сашок. И почему Марина взяла академический отпуск? Кармель слышала: после химии у человека не только появляются физические недомогания, слабость, тошнота, потеря аппетита, но так же нарушается эмоциональный фон.

– Извини. Я не знала, – вымучила Кармель из себя несколько слов.

– Мне не нужна твоя жалость, – вспылила Марина. Я и такая красивее тебя. – Она надела парик несколько косо. Лена быстро поправила причёску подруги.

– Конечно, красивее. Мариш, да ты просто куколка, – заявил Сашок, бросив в сторону Кармель сердитый взгляд.

– Я, правда, не знала.

Лена кинула камешек в воду и спокойно заметила:

– Верим, что не нарочно цеплялась к Маришке, но ты как-то противопоставила себя, будто лучше всех.

Кармель растерялась.

– Я не противопоставляла. Просто мне удобнее быть одной.

Лена посмотрела на неё пристально.

– А ты не думала: почему тебе удобнее одной?

– По разным причинам… – Кармель не собиралась отчитываться. Не говорить же, что терпеть не может присутствия чужих людей рядом с собой, особенно ночью. А уж запахи, сопутствующие большому скоплению людей, и вовсе ей отвратительны. – Ладно, Марина, ещё раз прошу прощения.

Кармель сложила бамбуковый коврик, скрепила рулончик защёлкой.

– Посиди ещё с нами, – предложил Сашок. Он сочувствовал и Марине, и Кармель. Ему так хотелось, чтобы девушки наладили отношения.

– Спасибо, но мне пора. Нужно приготовить ужин.

Лена подняла голову.

– У нас на ужин картофель с тушёнкой и салат из свежей капусты. Приходи.

– Спасибо, но я как-нибудь сама, – вырвалось у Кармель. Она тут же пожалела о своих словах, но уже было поздно.

Лена пожала плечами.

– Моё дело пригласить…

Кармель не успела отойти далеко от речки, поэтому услышала сердитый голос Марины.

– Что ты унижаешься перед ней. Ещё не поняла: она нами брезгует.

– Скажи, пожалуйста, где тебя учили наживать недругов? – полюбопытствовала Катя. – Бедная девочка. А почему она лысая?

Кармель буркнула в ответ.

– Врагов наживать научилась сама, вечно ляпну что-то неподходящее. Насчёт Марины: она скорее всего, прошла курс химиотерапии. Волосы у неё выпали.

Катя возникла перед носом Кармель, та чуть не споткнулась от неожиданности.

– Чего! Попала под химическую атаку, как в девятьсот четырнадцатом?

– Нет. Она больна раком, чтобы убить раковые клетки, человека облучают. Поэтому волосы выпали. Надеюсь, Марине помогло лечение. Волосы у неё вырастут.

– Жуть! Хорошенькое лечение. А мы думали: медицина будущего будет творить чудеса, – разочаровалась Катя.

– И творит. Больное сердце меняют на здоровое, печень, почки тоже…

– Вот это да. Прямо как в «Голове профессора Доуэля. Но я думала: лет через пятьдесят вообще все болезни победят, – промолвила Катя, растворяясь возле палатки.

– Что за манера исчезать без предупреждения, – проворчала Кармель.

Развесила не просохшее до конца бельё под навесом. В чистые сапоги, из которых после мытья стекла вода, набила бумаги. Обошла палатку по кругу – ни кошки, ни кролика не обнаружилось.

– Ладно. Захотите кушать, явитесь, как миленькие, – возмутилась Кармель отсутствием питомцев.

Вспомнив о картошке на ужин у поисковиков, тоже решила сделать такое же блюдо. Но или настроения не было, или упустила момент. Картошка полностью разварилась в воде и даже чуточку пригорела. Тушёнка оказалась жирной, превратив и так неаппетитное блюдо в клейстер. Чертыхаясь, проголодавшаяся Кармель вскипятила кофе, открыла банку ветчины и сделала с ней яичницу. Она допивала вторую кружку кофе, когда наконец появились Лиска с Апельсинчиком. Кошка понюхала остывшую картошку, выложенную в её миску, и презрительно фыркнула. Апельсинчик залез в клетку и тотчас улёгся на сухую траву.

– Пельменей нет, могу дать сухой корм. – Кармель пошуршала пакетом «Кити-кета». Лиска, задрав хвост, всем видом выражая презрение, продефилировала мимо неё и скрылась в траве.

На поляне появились поисковики с тяжёлым грузом. Мужчины тащили ящики, мешки. Девушки несли пару чёрных пакетов. Кармель видела, как Сашок взял у Лины скорбный груз, Ира отмахнулась от его помощи.

«В блиндаже столько оружия», – удивилась Кармель.

Феликс, заметив её, помахал рукой. Тимур, посмотрев в её сторону, никак не отреагировал.

«Ладно, монгол, делаешь вид, что тебе всё равно, – вздохнула Кармель. – Посмотрим, кто кого?»

Она захватила две пятилитровые канистры и отправилась к роднику. По возвращении застала под навесом Феликса. Он держал на коленях кролика и гладил его бархатистую шёрстку. Апельсинчик на манер кошки зажмуривал глаза и только что не мяукал.

– Извини, что без разрешения расположился тут. У тебя есть время попозировать мне?

– Есть.

Кармель поставила воду, сполоснула кружку из-под кофе.

– Ты не могла бы одеть светлое лёгкое платье и распустить волосы?

– Ещё какие пожелания? – улыбнулась девушка.

– Макияж погрубее.

– А это зачем?

– Хочу попробовать соединить утончённость облика Магдалены, с несколько вульгарной раскраской жрицы любви.

– Я буду готова через полчаса.

– Тогда жду тебя у реки. – Феликс положил кролика в клетку.

Кармель, не задумываясь, сняла с плечиков длинное, почти по щиколотку, платье из тонкого натурального шёлка. Это платье сливочного цвета она обожала одевать в жаркую погоду. В нём было удобно в жару и комфортно в прохладную погоду. Кармель сомневалась, что библейская Магдалена могла позволить себе такое дорогое платье. Несмотря на простоту покроя, без излишеств и не нужных изысков, оно идеально подчёркивало фигуру, хотя не облегало её вплотную. Кармель подвела глаза, сделав их более выразительными, чуть тронула румянами щёки, покрыла блеском губы. Она не послушалась Феликса и не стала огрублять свой облик, просто усилила чуть больше чем надо природные краски.

Когда она появилась на берегу реки, Феликс задумчиво оглядел её.

– Да уж, такую Магдалену я бы тоже убил.

Кармель растерялась. Неужели переборщила с макияжем и выглядит слишком вызывающе.

– Будучи фарисеем, убил бы, чтобы не будила греховные мысли. Молодец, то, что надо. Стань вот там, немного на возвышении, – Феликс показал на бугорок.

Она пошла на указанное место. Тёплый июльский ветер обдувал её, играя полами платья.

– Представь, что тебя окружает толпа, многих, находящихся вокруг тебя мужчин ты знаешь, их души переполнены ненавистью и злобой. Они винят тебя в своём грехопадении, не желая понимать, что виновны в такой же мере, как и ты. Для них твоя красота просто сосуд для греха, и они жаждут этот сосуд разбить, уничтожить. Ты знаешь, тебе не спастись. Остаётся только умереть, не склонив головы.

Кармель слушала художника и представляла разъярённую толпу вокруг себя. Феликс делал быстрые наброски, боясь упустить момент. Тонкая ткань платья подчёркивала хорошую осанку, стройный стан девушки. Она идеально подходила для его задумки. В его Магдалене чувствовалась несгибаемая сила. Кармель услышала голоса, кто-то шёл к реке. Феликс увидев, что она изменила позу, возмутился:

– В чём дело? Ты ссутулилась. Мне осталась пара штрихов.

– Я устала.

Кармель не поворачивалась, но буквально кожей ощущала: совсем рядом находится Тимур.

– Ух, ты! Такую Магдалену скорее бабы забили бы камнями, чем мужики, – заявил Кирилл, рассматривая наброски.

Феликс досадливо отмахнулся.

– Перестань заглядывать через плечо, ты же знаешь: я не люблю, когда видят неоконченную картину.

Кирилл снова покосился на мольберт, потом на Кармель.

– Всё-всё, ухожу.

Кирилл присел на берег, Сергей Птицын разделся и плюхнулся в воду. Кармель стояла вполоборота к Тимуру и чувствовала: он смотрит на неё.

– В следующий раз я найду другое место для позирования. Здесь слишком шумно, ты снова стоишь неправильно. Сейчас ты не Магдалена, – с досадой произнёс Феликс.

– Ну почему же. Оказывается у неё все данные для древнейшей профессии, – процедил Тимур.

Кармель повернулась к нему и посмотрела в его сердитое лицо. Она с минуту не сводила с него глаз, пытаясь понять: почему он сейчас оскорбил её?

– Ну и как воспринимать твои слова? – осведомилась Кармель, приближаясь к нему. Она впервые испытывала такую злость, что у неё потемнело в глазах.

Он пожал плечами. С ленивой ухмылкой на лице, сбросил футболку, брюки. Его зрачки, буравчиками впивались в её мозг, отчего злость Кармель повысилась ещё на несколько градусов.

– Как констатацию факта. – И не обращая внимания на ярость девушки, спокойно пошёл к воде.