– Что ты молчишь? – допытывалась Катя.

– Скажу так. Я плохо выбрала своего первого мужчину.

– Или совсем не выбирала, – съехидничал призрак. – Пойми, хорошие мужчины предпочитают брать в жёны достойных девушек. Если монгол по-настоящему тебе нравится, держи его на расстоянии. Пусть решает: для чего ты ему нужна. Для развлечения или для жизни.

– Кать, ты рассуждаешь как старуха. Во-первых, о браке ещё даже думать смешно. Я понятия не имею о его чувствах. Во-вторых, мы мало знакомы. В-третьих, он уже предупредил, что не собирается заводить серьёзные отношения. Что мне теперь нельзя стать счастливой, хоть на короткое время? Пусть недолго, но он будет моим.

Катя замерцала, силуэт девушки минут пять был еле различим.

– А я и есть старуха для тебя, по крайней мере. Ты будто из детских ползунков не вылезла. Он сказал… Да мало ли что он сказал! Гони этого гада взашей. А если уступишь, за что ему тебя уважать? За легкодоступность? За отсутствие гордости? Он предупредил, видите ли. Кобель поганый. Снял с себя ответственность, переложил выбор на твои плечи. А ты и согласна довольствоваться малым.

Кармель заметила Сашка.

– Кать, ты далека от современной жизни и многого не понимаешь. Слишком обстоятельно-гранитно подходишь к моим отношениям с Тимуром. Между нами ещё ничего нет.

– Не ври. Ажно искры меж вами летят.

Сашка заметил Лиску, что-то жующую в траве.

– Привет, Карамелька. Лиска оклемалась?

– Кажется, да. Бери пакет с продуктами и в путь.

Кармель застегнула вход в палатку на молнию, позвала кошку с собой. Лиска оторвалась от трапезы, мяукнула и снова принялась за еду.

– Ладно. Оставайся. Карауль, а то шляются тут всякие.

Сегодня они решили ещё пройти пешком, а завтра уже отправиться на машине.

После утреннего тумана в лесу оказалось сыро. С веток срывались крупные капли и вскоре Кармель с Сашкой полностью промокли. До обеда Катя обнаружила останки шестерых солдат.

Для трапезы расположились под огромным дубом. Сквозь плотную крону не проникали солнечные лучи, но зато земля под деревом оказалась сухой. Хрустя прошлогодними желудями, Кармель обошла ствол дуба.

– Сколько ему лет? Он мог расти и до войны?

Сашок прожевал хлебец, намазанный плавленым сыром, отпил пару глотков кофе из пластикового стаканчика.

– Вполне. Дубу лет сто, а то и больше.

Кармель провела ладонью по шершавой коре.

– Он много видел, жаль, рассказать не может.

В вышине меж ветвей курлыкала невидимая глазу птичка.

– На старых картах лес такой же густой?

– Лес обозначен, но болот больше. Получается, сейчас стало суше. Часть деревень исчезли с лица земли сразу после войны, остальные сгинули потом. Я тебе покажу деревню призрак, рядом с Шутихой. Жутковато выглядит. Слышишь, горлинка старается. – Сашок кивнул в сторону невидимой птички. – Перепела даже иволгу.

– Как ты различаешь голоса птиц? Для меня они сливаются в общий шум, хотя воркование я тоже выделила.

Катя возникла перед Кармель.

– Хватит болтать, метрах в тридцати я обнаружила женщину с двумя детьми. Что они делали на передовой, непонятно. Они не откликаются на мой зов – я не знаю, кто эти люди.

– Кать, попробуй ещё раз.

– Пробовала. Безрезультатно. Знаю, что это останки женщины лет тридцати, мальчика пяти лет и девочки около двух.

Кармель быстро сложила останки еды в пакет.

– Катя нашла мать и двоих детей. Но погибшие не откликнулись, и она не в курсе, кто это.

Сашок дожевал крекер.

– Надоели сухие хлебцы, возьми у нас хлеб. – Он отряхнул камуфляж от крошек. – Показывай, где эти несчастные.

Катя проплыла между кустов бересклета и очутилась на поляне, заросшей папоротником и хвощом. Крупные листья папоротника не шелохнулись от прикосновения её ног.

– Эти останки не похожи на те, что я находила раньше. Здесь сохранились остатки одежды, какие-то вещи, рядом с мальчиком машинка, у девочки в руках кукла. Мне кажется, это не военное захоронение.

– Вот те раз! – удивилась Кармель. – Только очередного убийства и не хватает. Ставь тут, – скомандовала она мальчишке.

Сашка срубил топориком тонкую осинку, зачистил от ветвей ствол

– Неужели криминал? А когда погибли эти люди, твоей Кате узнать не под силу?

Катя кружила над полянкой.

– Не откликаются.

Кармель пожала плечами.

–Катя говорит, не получается. Не идут на контакт.

До четырех часов пополудни поставили ещё пять меток. Обнаружили солдат-резервистов из Поволжья, пятым оказался подросток шестнадцати лет. Этот тоже, видимо, в военкомате соврал о своём возрасте. Катя так ярко описала внешность погибшего мальчишки, что Кармель представила его, как живого. На глаза навернулись слёзы. Алексей ничего не успел в своей короткой жизни, только умереть, чтобы у них было будущее.

– Ему приятно, что такая красивая девушка его оплакивает, – произнесла Катя. – Ох, мужчины, даже с того света заигрывают.

Кармель улыбнулась сквозь слёзы.

– Солдаты сразу появились на твой зов?

– Да.

Кармель вытерла салфеткой щёки.

– Что же не так с той семьёй?

В лагерь они вернулись первыми, под навесом Ира и Лина резали салат в большую миску.

– Девочки, привет. – Кармель присела на лавочку. – Раз ещё никого нет, Сашка сам расскажет Игорю Петровичу о находках. А я хотела попросить у вас хлеба.

Лина откинула сине-фиолетовую прядь с лица.

– Ир, принеси булку. Только у нас чёрный остался.

– Спасибо. Мне надоели сухие хлебцы.

Ира подала пакет с чуть зачерствевшим «Бородинским».

– Нужно ехать в город за свежим. У нас тоже запасы к концу подходят.

Кармель поднялась, но Лина придержала её за плечо.

– Погоди. У меня к тебе пара вопросов. – Всучила мальчишке ведра. – Саш, принеси воды.

Лина подождала, чтобы Сашок отошёл от них дальше.

– Оставь, пожалуйста, Тимура в покое. – Сине-фиолетовая прядка упала на глаза Лине, она нетерпеливым жестом отбросила её назад.

– Я не обсуждаю свои отношения с кем бы то ни было публично, – холодно произнесла Кармель.

Лина дёрнула татуированным плечом и, сузив глаза, процедила:

– Придётся. Ты здесь чужачка. Скоро уедешь – не стоит оставлять о себе плохую память. Видишь ли, я пять лет ждала, пока такие, как ты, окончательно достанут Тимура, и он, наконец, посмотрит на нормальную женщину.

«Я так и подумала, что Лине нравится Тимур. – Кармель, по-новому оценивающе взглянула на собеседницу. Хорошая фигура, милое лицо, большой рот. – А я, значит, ненормальная, – протянула она насмешливо.

Лина покраснела и пробурчала:

– Он уже не одну такую, как ты, бросил.

Кармель сложила руки на груди и произнесла голосом алкоголика из кинокомедии «Приключения Шурика».

– Огласите, пожалуйста, весь список.

Лина в сердцах бросила нож в алюминиевую чашку с салатом.

– Не придуривайся. Я говорю о стервах, эгоистках, любящих только деньги и удовольствия, ничего не дающих взамен, живущих за чужой счёт. А Тимуру нужна понимающая его женщина.

– Если позволите, я пойду. – Кармель поднялась с лавки. – Разговор считаю бессмысленным. Думаю, Тимур в состоянии сам решить, кто ему нужен. И ни вы, ни я не способны повлиять на его чувства. Ещё раз спасибо за хлеб.

– Просто не общайся с ним, – крикнула ей вслед Лина, – что тебе стоит.

Кармель, не обнаружив Лиску под навесом, громко позвала её. На голос хозяйки кошка не отозвалась.

Вдоволь поплавав, Кармель прилегла на тростниковый коврик. От речки тянуло запахом тины, от нагретой за день земли – пылью и сухой травой. Она задремала. Что-то тяжёлое и мокрое шлёпнулось на живот. Девушка вскрикнула от неожиданности и сбросила с кожи рыбину. На животе блестела слизь, чешуйки и водоросли. Рядом возмущённо мяукала Лиска. Кармель села. На траве валялся крупный зеркальный карп.

– Спасибо, конечно, за рыбу, но так ты меня до инфаркта доведёшь. – Кармель вымыла живот, зайдя в воду по колено. Нашла целлофановый пакет, сунула в него рыбину. – Чего сидишь, как принцесса? Пошли готовить ужин.

Развесив мокрую одежду под навесом, Кармель осторожно по чешуйке почистила карпа, но разрезать так и не осмелилась. На её счастье девушки отправили Сашку снова за водой, и она поманила его к себе.

– Ты звала?

– Саш, помоги разрезать рыбу.

– Как она их ловит? – поразился он, глядя на размеры карпа.

Кошка, словно понимая, что речь идёт о ней, подняла голову от подушки и мяукнула.

– Угостишь? – Сашка ловко разделал рыбу на куски, сполоснул водой. – Соль подай.

Кармель протянула солонку.

– Приходите со Стёпкой.

Лиска, получив голову карпа, хрустела костями в траве. Кармель заправила отварной картофель сухим укропом из пакетика, жалея, что нет свежей приправы.

– Привет, Кармель. – Стёпка протянул ей туесок из берёзовой коры, доверху наполненный княженикой.

– Ой! Спасибо, Стёп. Прямо царский подарок.

Сашка за плечом друга улыбался во весь рот.

– А у меня ужин готов. Стёп, ты ананасы будешь? Я тут открыла баночку на десерт.

Стёпка пожал худенькими плечами. Кармель взяла его за руку.

– Да садись ты, еды на пятерых хватит.

Сашка ужом проскользнул к стулу.

– На пятерых – это хорошо.

Кармель разложила картофель по тарелкам, блюдо с рыбой поставила в центр стола.

– Много сегодня подняли?

Стёпка глянул на девушку, смуглые щёки окрасил румянец.

– С вашими метками дело движется быстрее, не нужно тратить время на поиски. Вечером папа разрежет медальоны, мы забьём фамилии в базу данных. К концу августа пригласим родственников тех солдат, что сумеем поднять.

Подошёл Феликс.

– Привет, Кармель. А я хотел напомнить тебе о позировании. Ещё пару сеансов и всё. Дальше сам буду писать.

– Феликс, извини, стул предложить не могу, больше нету. Хочешь кофе?

– Не откажусь. – Феликс уселся на траву неподалёку.

Кармель разлила кофе по чашкам, открыла пачку крекеров с сыром. Высыпала на тарелку консервированные дольки ананаса.

– Извините, но княженику не предлагаю. Я жадина, её сама слопаю.

Кармель брала ягоды по одной и ела их с таким блаженным видом, что Феликс попросил угостить и его парой штучек. Стёпка подал княженику, но сварливо укорил:

– В лесу полно, ел бы там.

Феликс засмеялся. Потом посерьёзнев, поинтересовался:

– Сашок сказал: вы обнаружили женщину с детьми?

– Катя не знает, кто эти люди. Впервые ей не удалось вызвать сущность умершего и расспросить.

Феликс допил кофе.

– Кармель, через полчаса жду у реки. Пока хороший свет.

Он пошёл в лагерь, с ним отправились и мальчишки.


***


На столике под навесом в обрезанной пластиковой бутылке горела свеча. Лиска умиротворённо мурлыкала на коленях хозяйки.

Кармель слушала песни, хорошо доносившиеся из лагеря поисковиков до её палатки этим вечером. Она отчётливо различала голоса. Сначала пел Феликс, что-то о мужской дружбе и альпинистах, потом Лина исполнила пару дворовых слезливых песенок. От них Кармель хотелось заткнуть уши: она терпеть не могла блатную романтику. Сегодня её никто не пригласил к костру, а она сама не желала напрашиваться, хотя горела желанием посидеть с ними у огня. Её душа откликнулась на голос Тимура мгновенно. Кармель внимала его пению, затаив дыхание. Все слова разобрать не удалось, он пел о несбывшихся надеждах и расставании.

«Как-нибудь я попрошу спеть эту песню мне», – решила Кармель. Сейчас она ревновала его ко всем девушкам, сидящим у костра, и корила себя за неумение легко сходиться с людьми. Постепенно ор сверчков и кузнечиков стал громче. Из-за комаров, озверело бросавшихся на оголённые участки кожи, Кармель отправилась в палатку.

– А вот и я, – послышался звук, расстёгиваемой молнии. В проёме, освещённом луной, появился Тимур.

Кармель села на кровати.

– В моей палатке ты больше спать не будешь.

Тимур опустился рядом с ней.

– Ты мне или себе не доверяешь. Если мне, клянусь, не дотронусь до тебя пальцем.

– Какая разница. Ты высказал своё мнение, я выслушала. Будь добр, вернись в лагерь.

Губы Тимура скользнули по щеке Кармель, нашли её рот. Она отклонилась.

– Ты же обещал.

– Я без рук. – Он тихо засмеялся. – Какая ты сладкая, Карамелька. Соблазнительная девочка-конфетка.

Кармель жутко хотела, чтобы Тимур продолжил поцелуи. Теперь она полностью поняла, что значит умирать от страсти. Думала уже махнуть рукой на слова Кати, на собственные обещания, как подруга подала голос.

– Что ты делаешь?

Кармель застонала от разочарования. Тимур принял эти звуки по-своему и обнял её за плечи.

– Нет, – Кармель отодвинулась от него, слова пришлось выталкивать из горла.

Он хлопнул себя по бёдрам.

– Ладно. Будь по-твоему.