Кармель охватил гнев. «Он собирался провести со мной ночь и утром расстаться. Словно и не было ничего. Без всяких объяснений, просто спев песенку. Как там звучало: это рабство для него смертельно. Рабством он обозвал наши чувства и теперь решил из этого рабства вырваться».

– Ты чего молчишь? – встревожился Тимур и подумал: «Неужели без истерик не обойдётся? А мне она казалась слишком гордой, чтобы опускаться до мелочных обвинений».

Кармель не могла видеть его глаз в темноте палатки. Лишь неясный силуэт вырисовывался на фоне окошка. Она кашлянула, боясь, что голос подведёт её и вместо нормальных звуков он услышит слёзы в её голосе.

– Я лишь хочу уточнить. Ты на этом заканчиваешь наши отношения, и мы навсегда расстаёмся, – Ей удалось произнести фразу спокойным ровным голосом.

– Я не ошибся, ты умница! – обрадовался Тимур и вздохнул облегчённо. – Ты ведь понимаешь: мы совершенно разные люди, у нас нет ничего общего. Даже интересы разные. Я никогда не смог бы создать тот уровень жизни, к которому ты привыкла. Даже слепому виден достаток твоей семьи. Да мы бы возненавидели друг друга через полгода. Ты бы стала упрекать меня, а я тебя. У меня несколько иные представления о женщине, с которой я мог бы связать свою жизнь. Ты другая. Но поверь: мне очень было хорошо с тобой. Эти полтора месяца оказались лучшими в моей жизни, и я никогда не забуду тебя. Ты останешься вот тут. – Он легонько стукнул в грудь. – Мне тяжело с тобой расставаться, но лучше это сделать сейчас, чем потом, попортив нервы друг другу. Думается мне, ты быстро утешишься. Это лето останется с нами навсегда. Верно?

Кармель слушала его уверенный голос и осознавала: Тимур полностью уверен в своих словах. Ей хотелось плакать, убеждать, что он не прав. Что она постарается стать такой женщиной, какую он хочет. Что ей всё равно, сколько у него денег. Она на самом деле не настолько избалована и согласна на крохотную квартирку, небольшой достаток, лишь бы быть с ним вместе. К тому же она скоро окончит институт и тоже сможет зарабатывать. Пока Кармель подбирала нужные доводы, в ней росла уверенность: зря. Все её доводы зря. Он уже всё решил за них обоих. Она вспомнила, как обманутые ею на спор с подругой Леной парни, пытались уверить в своей любви, как отчаянно убеждали, ругались и проклинали её. А она раздражалась, злилась: «Отчего они так ведут себя. Не умеют красиво прощаться. Вот я бы так себя не вела. Удалилась бы гордо». Кармель сжала виски. «Дура! Идиотка! Вот и пришла расплата за содеянное зло. Сейчас я готова умолять и просить Тимура передумать и дать нам шанс. Вцепиться в него и кричать о своей любви. Вот только вряд ли это поможет. Будет презирать, как я тогда презирала унижающихся перед ней мужчин».

Тимур нашёл в темноте её руку, крепко сжал и потянул Кармель на себя.

– Что ты всё молчишь? Не будем терять время. – Он отыскал её губы и попытался поцеловать.

Кармель отстранилась. Быстро поднялась на ноги.

– Я лелеяла несколько иные планы на нашу с тобой дальнейшую жизнь. Так получилось, что полюбила тебя. Но раз ты решил, что я тебе не подхожу, и у нас нет будущего, что ж – вольному воля. Никакой ночи не будет. Будь добр, покинь мою палатку, – она произнесла эту тираду напряжённым ледяным тоном так, как смогла это сделать, давя в себе боль и не вырвавшийся крик.

Тимур присвистнул:

– Ты меня любишь! Но ведь ни разу раньше не признавалась.

Кармель сжала пальцы рук в замок до боли. Какое счастье, что темно и он не видит её лица.

– Не было нужды. Думала ты и так догадываешься. А сейчас на прощание, отчего же не сказать о своих чувствах. Только это не имеет для тебя никакого значения. Верно?

– Ошибаешься. Имеет. И ещё какое! Мне кажется, я тоже тебя полюбил. Твоё признание бальзам на больное сердце. Мне будет легче пережить расставание. Ты ведь сама понимаешь, повторил он, как заклинание: мы с тобой не пара. – Он вскочил и сделал попытку обнять её.

Кармель отступила к столику.

– Я попросила тебя уйти. Ты сам так решил. Прощай.

Тимур чертыхнулся, что-то пробормотал себе под нос и покинул палатку.

Она, обессилев, опустилась на матрас. Пока он находился рядом, Кармель еле сдерживала рыдание, а сейчас ощутила такую тяжесть на душе, что стало больно дышать. Она легла, свернулась в калачик и закрыла глаза. Главное: вдох– выдох, вдох-выдох. Вот уже пошли секунды жизни без Тимура, вот пробежала минута. Ей придётся учиться жить без него, а пока надо учиться дышать. Вдох-выдох. Она не заметила, как заснула.

Тимур на всякий случай посидел под навесом возле палатки Кармель. Он чувствовал себя потерянным.

«Правильное решение ли я принял? Мне было так легко и хорошо с Кармель. Не стоит губить эти воспоминания. А ведь это случится, если они попробуют жить вместе. Я уже не раз проходил это. Разочароваться ещё раз – не желаю. Сейчас тяжело. Плохо. Но это пройдёт».

Из палатки не доносилось ни звука. Он усмехнулся: «А она молодец. Обошлось без слёз и упрёков. Неужели и, правда, любит?»

На лугу стихли все звуки. Лагерь засыпал. Прохладный ветерок обдувал разгорячённую голову Тимура, постепенно усталость брала своё. Из палатки Кармель по-прежнему ничего не слышалось. Ему захотелось прижать её к себе изо всех сил и сказать: «Чёрт с ним! Давай попробуем. Вдруг у нас получится». Тимур обругал себя за малодушие последними словами и направился к своей палатке.

Кармель проснулась задолго до рассвета. Впервые она заснула, не раздеваясь. Подняла с матраса тяжёлую, словно налитую свинцом голову. Переоделась в купальник и поплелась к реке. В предутреннем тумане тропинка терялась и возникала перед ней в густом, похожем на дым облаке. От росы ноги и подол халата намокли, сланцы скользили по влажной траве. Кармель поскользнулась и упала. Не столько ударилась, как ей стало вдруг горько и обидно. Она уселась на сырую от росы землю, подтянула колени к груди и расплакалась. Порыдав всласть и озябнув, Кармель пошла к реке. Прибрежные кусты, иву, камыш – всё укутал белесым покрывалом туман.

«Вечно тут сырость по утрам, сказано болотистая местность», – разозлилась она.

В воде продрогла окончательно. Прополоскав грязный и мокрый халат, стуча зубами, направилась к палатке.

Никита появился под навесом, когда солнце поднялось высоко над лугом и прогнало остатки тумана, запутавшегося в прибрежных кустах.

– Я попрощался с ребятами. А ты не хочешь сказать им до свидания?

Кармель подняла лицо с безупречным макияжем. Чуть припухшие глаза, казались сонными. Никита догадался о её немом вопросе.

– Тимур, Феликс, две девушки, я не запомнил их имён, и такой высокий светловолосый парень уже уехали.

Кармель прикусила губу до крови: «Значит, утром Тимур не захотел попрощаться со мной».

Она сложила в крепкий пакет несколько баночек ананасов, оставшуюся сгущёнку, кофе и ветчину. Лагерь встретил её непривычной тишиной. За столом пили чай Сашок, Кирилл, Лина и Лена Солнцева. Кармель вручила пакет Сашке.

– Вот осталось немного. Думаю, вам пригодится.

Сашок заглянул внутрь и с ликованием выудил баночку ананасов.

– Мои любимые! Спасибо, Конфетка.

– Я уезжаю. Вот пришла сказать всем пока.

Лина дёрнула татуированным плечом и ехидно поинтересовалась:

– А чё так поздно. Тима уже и след простыл. А я тебя предупреждала: такие, как ты, у него надолго не задерживаются.

Лицо Лены вмиг залила краска.

– Лин, зачем ты так?

Из штабной палатки выскочил Стёпка и кинулся к Кармель

– Карамелька, не переживай. Тимур дурак, если тебя оставил.

Она обняла мальчишку и чмокнула в щёку.

– А кто переживает? Мне нужен верный мужчина, а не ветреный. Пока Стёп. Звони мне, ладно. И ты Саш, тоже. Обещаете?

Мальчишки хором дали слово. Кармель простилась с Игорем Петровичем и вернулась к себе. Никита уже успел собрать палатку. Она помогла ему перенести вещи в «Ниву», уложила их, соорудив спальные места. Лиска ходила за ней следом, словно боялась выпустить из вида.

– Вот… это тебе, – Стёпка протянул ей букет из дикого клевера и васильков.

Сашка позади него улыбался во весь рот.

– Мы принесли свои фотки на память. – Он протянул снимок. – Стёпа вспомнил. Боялся, что ты уже уехала.

Кармель обняла мальчишек.

– Мы обязательно ещё встретимся. Вот увидите.

Они махали вслед машине, пока «Нива» не скрылась из вида. Кармель, державшаяся из последних сил, попросила Никиту сесть за руль.

– А прилягу, ладно. Плохо спала ночью.

Никита заглянул в сумрачное лицо девушки, заметил боль и смятение в её глазах. Всего на секунду она нечаянно раскрыла перед ним свою душу.

Он похлопал по рулю.

– Отдыхай. Всегда мечтал покататься на такой машинке.

Через несколько минут Никита оглянулся. Кармель спала на покрывале, постеленном поверх хорошо уложенных вещей, вдоль её тела вытянулась кошка, охраняя сон хозяйки. Когда он оборачивался, Лиска поднимала голову и еле слышно шипела.

– Не волнуйся, я не собираюсь будить твою хозяйку.

Кондиционер тихо урчал, и приятная прохлада в машине смягчала недовольство Никиты плохой дорогой. На хорошей скорости он проехал больше пятисот километров. Желудок взбунтовался, требуя подзаправки. Никита остановился у придорожного кафе и рискнул разбудить крепко спящую девушку. Лиска цапнула его за руку, как только он тронул Кармель за плечо.

– Зараза, – шикнул он на неё. – Я хочу, как лучше. Твоя хозяйка весь день спит голодная. – И добавил: – Стресс пытается приспать.

Лиска потянулась, зевнула, обнажая мелкие острые зубы, и ткнулась мордочкой в ухо Кармель. Она открыла припухшие заспанные глаза.

– Уже вечер? – удивилась Кармель.

– Вот именно. Я остановился возле кафе. Пойдём перекусим чего-нибудь.

Кармель покачала головой.

– Ты иди. Я не хочу есть.

– Так не пойдёт. Решила уморить себя голодом? Сейчас ты поднимешься и пойдёшь со мной. Он не стоит твоих переживаний, – вырвалось у Никиты.

Кармель чувствовала себя разбитой, больной и уставшей. У неё не было сил даже для возмущения. Никита вздохнул.

– Извини. Это не моё дело. Выпей хотя бы чаю.

– Хорошо. – Она причесалась, оглядела измятые льняные брюки и рубашку. Махнула рукой. – Идём.

Лиска выпрыгнула из машины и помчалась в кусты. Никита засмеялся:

– Прижало кошку. Если тебе тоже нужно, вон домик виднеется под деревом. А я пока закажу ужин.

Кармель хмуро взглянула на весельчака и направилась к указанному месту.


– Я же сказала: не хочу есть. – Кармель сердито оглядела тарелки с салатом и пловом.

Никита показал на крохотную чашечку кофе.

– Это тебе. Остальное мне. Люблю сытно покушать.

Кармель выпила кофе. Вкусно пахло свежими огурцами и помидорами. Плов тоже источал немыслимый аромат. Рот наполнился слюной. Никита молча подвинул ей тарелку.

– Ешь.

Кармель опустила голову и принялась за еду. Предательские слёзы выступили на глазах, а потом закапали в тарелку с пловом. Она проглатывала еду вместе со слезами. Никита делал вид, что так и нужно – его спутницы всегда плачут во время еды. Он доел ужин и принёс вазочку с мороженым.

– Давай чуточку подсластим тебе жизнь.

С последней ложечкой мороженого Кармель успокоилась.

– Будем ставить палатку или заночуем в кемпинге? – поинтересовался Никита.

– Поедем. Я сяду за руль, всё равно выспалась и только зря промучаюсь ночь.

– Ладно. Моя очередь балдеть на вещах.

Лиска запрыгнула в машину и свернулась калачиком на переднем сиденье. «Нива» понеслась сквозь ночь. Оказалось, после полуночи автомобилей на дороге меньше и к пяти утра, когда у Кармель начали слипаться глаза, она преодолела четыреста километров. Кармель съехала с дороги и остановилась возле живописной берёзовой рощицы. Умылась минеральной водой из бутылки и села под дерево, опершись о нежный ствол молодой берёзки. Встающее солнце высветлило белые счёрным стволы деревьев. Сквозь кружевные лёгкие ветви на землю упали солнечные лучи. Громко щебетали птицы, занимаясь повседневными заботами. Замечательное утро, красота природы отчего-то напомнили Кармель о её потере. Она всхлипнула, вспоминая слова песни: мои глаза в тебя не влюблены…

– Не грусти. Вот увидишь. У тебя всё будет хорошо, – услышала Кармель знакомый голос.

– Катя? Ты почему здесь?

Рядом с Кармель появился прозрачный силуэт подруги.

– У меня нет сил смотреть, как ты страдаешь. Меня отпустили на несколько секунд. Карамелька, не плачь. Теперь ты мне поверь, у тебя всё ещё сложится.

– Откуда ты знаешь? Там, – Кармель показала пальцем наверх, – известно будущее?

Фигура Кати стала растворятся, словно гонимый утренним ветерком туман.

– Будущего ещё нет. Оно никому неизвестно. Просто я верю в тебя.

– Спасибо, Катюш, – прошептала Кармель тающему облаку.

– С кем ты разговариваешь? – Из машины высунулся Никита. – Где мы?