Катя охнула:

– Кармель, ты чего вредничаешь?

Лина возмутилась:

– А у нас, значит, плебейский вкус?

– Это вы сказали, не я, – ответила Кармель.

– Что ты из себя корчишь? – пробурчал Антон и обхватил Лину за плечи, удерживая её на месте. – Подумаешь, экстрасенша. Не позволим обижать наших девочек.

– Чем я обидела? Всего-то высказала своё мнение о песнях Сукачёва. Не понимаю причины конфликта, – досадовала Кармель.

Сашок принёс гитару и вручил её Маркову.

– Не мог побыстрее. Тут девочки не сошлись во взглядах на музыку, – укорил его Феликс.

– Да я только водички попил.

Ира засмеялась.

– И, наверно, полбанки сгущёнки слопал.

Сашок облизнулся.

– Всего-то пару ложек.

Феликс сделал проигрыш. Все замолчали. Кармель поёжилась от пристального взгляда Тимура.


Простите мне растерянность мою10

Я словно прикоснулся вдруг к святому.

Я Вас люблю, Вы слышите, люблю!

Зачем Вы письма пишете другому?!

Ведь он – мой друг. И этот Ваш конверт

Направлен прямо в сердце мне кинжалом.

Любовный треугольник… Где ответ?

Горит душа неистовым пожаром.


О, нет! Я ни о чём Вас не молю,

Я не зову Вас к берегу златому.

Ноя люблю Вас, слышите, люблю!

Зачем Вы письма пишете другому?!

Я знаю, что судьба Вы не моя,

Что просто в миражи я окунулся…

Вам вечно благодарен буду я

За то, что я к святому прикоснулся.


– Спасибо, Феликс. Необыкновенно красивый романс. Отрада для души. Обязательно найду другие произведения этого автора, – с восхищением произнесла Кармель.

– Что все скуксились? А ну, Феликс, дай-ка мне, сбацаю, что-нибудь повеселей. – Тимур забрал гитару.

Ася захлопала в ладоши. Кармель, услышав первые аккорды, скривилась: так испортить прекрасный момент.


Прибыла в Одессу банда из Амура11

В банде были урки, шулера.

Банда занималась тёмными делами,

И за ней следила Губчека.


Мурка, ты мой мурёночек

Мурка, ты мой котёночек

Мурка, Маруся Климова

Прости любимого.


Кармель не стала дожидаться окончания блатной песенки, пошла к себе в палатку, шепнув Феликсу, что устала. Сашке напомнила: завтра он свободен. Она отправится в город за покупками.

В палатке Кармель долго ворочалась в постели, вспоминая обжигающие взгляды Тимура. Она не могла ошибаться: её трюк на берегу реки с расчёсыванием волос не остался им незамеченным. И дурацкую «Мурку» он запел нарочно, чтобы ей досадить. Поступил совсем, как мальчишка – значит, она сумела хоть чуточку, но сбить его столку. Неизвестно, что решил Тимур насчёт друга, Кармель же поняла сразу: Феликсу она нравится, чисто эстетически, как модель для картины.


***


Пока она ехала по травяной колее, «Нива» хоть и скользила, но шла исправно. Выезжая на грунтовку, Кармель забуксовала в огромной луже. С трудом, забрызгав машину до крыши, она выехала на дорогу. Дождь усилился. Видимость сократилась до нескольких метров. Кармель сбросила скорость до минимума, появилось полное ощущение, что машина не едет, а плывёт. В Ельню она добралась к десяти часам.

Утром Кармель проснулась от шума дождя. Капли барабанили по крыше палатки. Выглянула в окошко – серое небо низко нависло над поляной, из чёрных рваных туч тянулись бесконечные водяные нити. Она надела купальник, захватила с собой шампунь и выбралась наружу. Вода в речке пенилась от дождя. Кармель вымыла голову, окунулась, вылезла по скользкой траве на берег.

– Ты ненормальная? – услышала она голос Тимура. – В грозу нельзя купаться.

– А ты нормальный, если пришёл сюда? – огрызнулась Кармель.

– Потому и пришёл, что увидел чокнутую в купальнике, дефилирующую к речке.

– Мне нужно было привести себя в порядок. Я поеду в город. – Кармель обхватила себя за плечи.

– Для тебя важнее всего почистить пёрышки? – крикнул он вслед, злясь на эту идиотку. Как её только выпустили из дому, экстрасеншу хренову.

– Тебе какое дело, любитель блатных песенок? – огрызнулась Кармель, дрожа всем телом от холода. Оказалось: она безумно рада его присутствию.

Мокрая футбола облепила торс Тимура, давая возможность полюбоваться на его мускулатуру. Сообразив, что слишком долго его рассматривает, Кармель подхватила бутылочку с шампунем и направилась к тропинке, ведущей в лагерь. Он догнал и развернул её к себе.

– Не стоит девушке бродить в одиночестве.

Сквозь пелену дождя обрисовался еле заметный силуэт Кати.

– Кармель, неприлично девушке почти голой находиться рядом с малознакомым мужчиной.

– Кать, только не сейчас… – словно актёр в театре, чуть в сторону прошептала Кармель.

Силуэт Кати растворился в потоке воды, льющейся с неба.

– Что ты там бормочешь? – поинтересовался Тимур.

Кармель тряхнула мокрыми волосами и облизнула губы. Совершенно глупый трюк, но он всегда действовал безотказно.

– Слишком наигранно, дорогая Кармель. Со мной такие штучки не проходят, – засмеялся Тимур. – И вопреки своим словам притянул её к себе ближе и принялся жадно целовать мокрое лицо и мягкие податливые губы девушки.

Кармель почувствовала, что в ней разгорается тот самый пожар, о котором она читала в книгах и слышала от подруги. Её губы горели от поцелуев, а на коже каждая клеточка вдруг стала болезненно чувствительной. Тимур оторвался от губ девушки и долго посмотрел в её непроницаемо чёрные глаза. Кармель улыбалась чуть лукавой хмельной улыбкой. Мир вокруг неё кружился в водяном вальсе.

– Действительно, не стоит бродить одной, зацелуют, – хмыкнула она, запечатлела поцелуй на колючей щеке Тимура и, выбравшись из кольца его рук, быстро пошла по тропинке.

Кармель еле сдерживалась, чтобы не побежать вприпрыжку. Она чувствовала себя счастливой и необыкновенно живой, словно до этого существовала в полусне. Сейчас ей нравилось всё: серебристая пелена дождя, лохматые, чёрные тучи, скребущие брюхом по верхушкам деревьев и даже скользкая от влаги трава.

«Как много лет любовь во мне спала. Мне это слово ни о чём не говорило…», – пропела пару строк Кармель, влетая в палатку.

– Не нравится мне этот монгол, – пробурчала Катя. – Про таких говорят: себе на уме. Ты бы с ним поосторожнее.

Кармель обняла воздух на том месте, где стояла призрачная подруга.

– Зато мне он очень, очень нравится. И я ему нравлюсь. Кать, поверь, я знаю, как понять, что мужчина увлечён по-настоящему. Много раз наблюдала эти признаки. Когда он смотрел на меня… кстати, оказалось: у него не чёрные, а тёмно-карие глаза. Так вот, когда он посмотрел на меня, у него увеличились зрачки, затрепетали крылья носа, усилилось сердцебиение.

– Непохоже, что ты влюблена, – обрадовалась Катя. – Говоришь, словно доктор на приёме.

Кармель вытерлась полотенцем насухо, принялась одеваться.

– Ошибаешься, Катя. Я отметила это мельком. У меня самой сердце чуть не выскочило из грудной клетки. А как он приятно пахнет… не одеколоном, нет. Запах его кожи, вкус губ…обалдеть. Мне понравилось целоваться с ним. Никогда такого раньше не чувствовала.

– Ладно, ладно, – смутилась Катя. – Можно без подробностей. Ты уверена, что он ощущал то же самое, что и ты?

Кармель проверила сумку-корзинку, надела резиновые сапожки, накинула прозрачный плащ-дождевик.

– Amor et tussis non celatur, – вздохнула она. – Очень на это надеюсь.

– Ну и что ты мне сказала?

– Это на латинском языке. Любовь и кашель не скрыть.

Катя вышла за Кармель под навес. Лиска спала на маленькой подушечке рядом с открытой клеткой Апельсинчика. Сам кролик грыз под столиком сухарь.

– Вы остаётесь, с собой не беру. Сидеть дома, в лес не шляться, – наставительно произнесла Кармель.

Лиска открыла один глаз и лениво шлёпнула хвостом. Апельсинчик догрыз сухарь и стал пробовать траву под навесом. На дождь он старался не высовываться.

– Кать, ну зачем ты всё испортила? Да ну тебя! Я не ошибаюсь, – твёрдо произнесла Кармель, пытаясь прежде всего, уверить себя.

Но память, как назло подкидывала одно воспоминание за другим.

Вот она выслушивает признание в любви однокурсника и с досадой думает: «Неужели он не чувствует её равнодушия и притворства. Слепой что ли?». А ведь Катя права, влюблённые мужчины не слышали их с Леной слов и оправданий: ошибка вышла, останемся друзьями, ты хороший, ещё встретишь свою половинку. Они уверяли: «Я знаю, ты меня тоже любишь». Или: «Моей любви хватит на двоих. Только со мной ты будешь счастлива». А что если она тоже принимает желаемое за действительное. Да нет! Чепуха. Тимур целовал её с такой страстью.

Ельня встретила её мелким моросящим дождём. Водяная пыль висела в воздухе, размывая очертания улиц и домов. Кармель заправила машину под завязку, купила продукты, возле одного из жилых домов выкинула мусор в контейнер.

– Ты забыла про батарейки? – напомнила Катя.

– Точно! Сашок просил купить, мне они тоже нужны для фонариков.

Она взяла батарейки с запасом. На выезде из города Кармель зашла в магазин и купила коробку сливочного пломбира в шоколаде.

– Куда столько? – удивилась Катя. – Наверно, вкусно? Я только раз в жизни попробовала мороженое.

Кармель сглотнула комок в горле. Ей невыносимо стало жалко Катю. Это простое упоминание о сладости показало, насколько короткой получилась жизнь подруги.

– Хочу угостить поисковиков.

На обратном пути дождь снова усилился, машина вновь поплыла в сплошном потоке воды. Кармель съехала с шоссе на грунтовку и повела «Ниву» черепашьей скоростью. При подъезде к лагерю оказалось: дорогу совсем развезло. Пришлось оставить машину на краю луга, не доезжая до стоянки. Кармель поняла, все покупки сразу не донесёт – вытащила коробку с мороженым и направилась к палаткам. Поисковики заканчивали обедать, когда появилась запыхавшаяся Кармель.

– Всем привет. – Она поставила мокрую коробку на край стола. – Я решила поднять вам немного настроение. Угощайтесь.

Сашок разрезал ножом скотч – открыл коробку.

– Ух ты, мороженое! – Он стал вытаскивать пачки пломбира из коробки и передавать другим.

– С чего вдруг такая щедрость, – поинтересовалась Лина, не прикасаясь к мороженому, положенному возле её чашки.

Кармель улыбнулась и соврала:

– У меня сегодня день рождения.

«Ничего, что оно через два месяца, – подумала она. – Кому будет плохо от этой маленькой лжи, а девушки не смогут отказаться от угощения. В день рождения непринято обижать именинников».

– Поздравляю, – нехотя протянула Лина, убирая фольгу с пломбира.

– Ты чего стоишь, именинница. Садись, может чайку? – Феликс похлопал рукой по лавке.

– Обязательно. Я только продукты из машины перенесу и вернусь.

Кармель в два захода перетащила сумки в палатку, быстро разложила продукты под навесом. Апельсинчик дремал в клетке и на корм, насыпанный хозяйкой в кормушку, не обратил внимания. Лиска подняла голову, дёрнула ухом и снова закрыла глаза.

– Обещаю, вечером сварю пельмени. Они в сумке-холодильнике, за пару часов не успеют растаять, – пообещала Кармель кошке.

Лиска открыла один глаз, удовлетворённо мяукнула.

– У тебя, правда, сегодня день рождения? – Катя проявилась рядом с животными.

– Нет. Через два месяца. Но ты же видела: Лина хотела отказаться от угощения, а там и Марина с Леной потянулись бы за ней, а мне хочется наладить отношения.

Катя проворчала:

– Наладить это хорошо, но обычно одно враньё тянет за собой другое. Так и запутаться можно.

Кармель оглядела себя в зеркало, заплела волосы в косу, чуть тронула веки тенями, подкрасила губы помадой под естественный тон. Она снова накинула плащ и вышла под дождь. Под навесом поисковики распределяли остатки мороженого.

– С днём рождения! – Сашок вручил Кармель букет полевых цветов, сорванных минут пять назад.

– Спасибо, – смутилась она.

– Вот и последствия вранья пошли, – прошептала Катя.

Кармель уселась рядом с Феликсом, положила букет на стол, вытащила из пакета свою кружку.

– Сашок, плесни кипяточку даме, – попросил мальчишку Игорь Петрович. – Я хочу сказать тост.

Наступила тишина, прерываемая мелкой барабанной дробью капель о брезентовую крышу навеса.

– Я желаю тебе крепкого здоровья, счастья, в общем, всё, что желают традиционно. А главное найти своего солдата Ивана Гордеева и выполнить то, зачем ты сюда приехала.

– Спасибо, Игорь Петрович. – Кармель отхлебнула горячий крепкий чай. – Вкусно!

Сашок протянул Феликсу гитару и тот заиграл знаменитую песенку из мультфильма «Чебурашка и крокодил Гена».

«Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам», – поддержали поисковики художника.

– Хорошая песенка. Веселая, – сообщила Катя подруге, повторяя за ребятами. – …С днём рожденья поздравит и наверно оставит мне в подарок пятьсот эскимо…