Увидев меня, Пит улыбается и закрывает книгу, положив туда ручку, чтобы отметить страницу, и кладет ее подмышку. К моему удивлению, он протягивает мне руку.

– Привет, я Пит Ферро. Приятно с тобой познакомиться. А тебя как зовут? – его глаза блестят, уголок рта приподнимается в дружелюбной улыбке.

– Где моя одежда? – да, я не выиграю приз Мисс Конгениальностью в этом голу. Не смотря на его попытки дружеской беседы, я ощущаю себя уязвимой, не говоря уже о продуваемых местах.

Хочу свою одежду.

Может, Пит один из тех сталкеров, которые берут себе приз от каждого завоевания. Возможно, у него есть выдвижные ящики, заполненные женским бельем и теперь еще и моим? Они бы пользовались популярностью. Плохая игра слов. Я слишком устала. В два часа ночи разум превращается в пудинг, весом в фунт.

Улыбка Пита становится шаловливой, и он делает еще один шаг вперед. Аромат заполняет расстояние между нами. Застенчивый взгляд появляется на его лице, словно он знает, о чем я думаю, и какой нервной становлюсь.

– Отправил её в стирку. Её вернут, когда она будет готова. Все же, – он медленно обходит меня вокруг, и я чувствую, как его глаза оценивают меня. – Мне нравится это на тебе больше. Меньше хлопот.

Он щелкает пальцем по моему декольте, и я сильнее запахиваю его. Ушел человек, заботившийся обо мне, и сейчас я столкнулась с плейбоем, о котором так любят писать в газетах. Этот человек постоянно спит с женщинами, и он больше не смотрит на меня, словно я его младшая сестра. Я сглатываю, чувствуя, как сдавило горло, и делаю шаг назад.

Пит подходит ко мне, сокращая расстояние, и протягивает еще раз руку.

– Теперь, выйдя из нелепого начала, позволь мне снова. Пит Ферро, а ты?

Я неуверенно пожимаю ему руку, и он нежно сжимает мою. Несмотря на его самодовольство, он старается не причинить мне вреда.

– Джина Гранц.

Он мурлычет себе под нос и выпускает мою руку. Мы идем по особняку, я в халате, Пит в пижаме. Он ведет нас, судя по всему, к кабинету, и останавливается в дверном проеме, позволяя мне пройти вперед.

– Садись и устраивайся поудобнее. Я скоро вернусь, – он указывает на черный диван в центре комнаты.

Устраиваться поудобнее? Я не наивная, я видела фильмы. Когда мужчина просит женщину устраиваться поудобнее, это, как правило, включает в себя нижнее белье и сексуальные позы, что довольно смешно.

– Я имею в виду, садись и расслабляйся. Черт, а ты всегда такая встревоженная?

Я открываю рот. – Ты всегда такой грубый?

– Нет, только после спасения женщин, которые моются моим гелем для тела, благодаря чему могут забрать с собой домой частичку меня, – уголки его рта дергаются, словно он хочет улыбнуться. – Между нами есть некая страстная влюбленность, мисс Гранц.

– Хотеть не вредно. Я буду лучше пахнуть дымом, чем тобой. Я не понимала, что это было, пока не вылила его.

– Ты вылила мое мыло просто так?

Не могу остановиться и усмехаюсь. Что у него с этим волшебным одеколоном?

– Возможно, – лгу я. – Это то, что ты добавляешь в масло для тела или еще что-то?

– Ты не могла слить его в канализацию! Эта ерунда стоит 800$ за маленькую баночку! – он оглядывается на ванную со странным выражением на губах. Он надулся? Я даю ему пострадать еще секунду, затем объясняю.

– Я не сумасшедшая, Пит. Я не выливала твой запас метросексуальной продукции.

– Я не метро, – я хмурю брови и складываю руки на груди, из-за чего его взгляд опускается ниже, прежде чем вернуться к моим глазам.

– Тогда, зачем нужно особенное мыло?

Он усмехается, словно действительно расстроен, и отворачивается от меня.

– Парни любят определённые вещи, вот и все. Это сделали мне в маленьком магазинчике в Венеции.

– Чтобы добиваться женщин через их же нос.

Он усмехается.

– Возможно, – что-то в этот момент изменилось. Беспечность этого момента прошла с чем-то еще, и такое чувство, будто он реальный человек, не дерущийся Ферро, показанный по телевизору. – Как я говорил, занимай место и не волнуйся, Джина, я не кусаюсь, – он говорит это дружественным и успокаивающим тоном, успокаивая немного мои нервы, но добавляет. – Пока ты сама меня об этом не попросишь.

Он поигрывает бровями, пока выходит через ту же дверь, через которую мы зашли.

Запах новой кожи и старых книг витает в воздухе. Деревянные полки на стене, огромный письменный стол из красного дерева в дальнем конце комнаты. Я бреду к дивану, убедившись, что халат плотно прикрывает мои ноги. Я прижимаю воспаленные от ран пальцы к коленям, оглядываюсь вокруг, и обнаруживаю, что рядом со мной на столе куча книг. Любопытство берет вверх. Я беру несколько и смотрю на авторов, слегка удивившись.

Это все известные поэмы.

На страницах всех книг торчат бумажки, означающие, что читатель делал огромное количество пометок, пока читал их. Они не могут быть его. Пит любит стихи?

Когда он возвращается в комнату, я кладу книги обратно и поправляю одежду, убедившись, что ничего не видно. Он идет в сопровождении высокого человека, должно быть двоюродного брата Логана. Фамильное сходство довольно заметное. Он несет огромную сумку, которую ставит рядом со мной. Протягивая руку он представляется доктором Ферро.

Логан ведет себя, как профессионал, что вполне можно было бы ожидать от врача. Нежно, при этом умело он обращается с ожогами на руках и занозами, затем он обрабатывает царапины на моих ногах и не выуживает информацию, которую я не готова дать. Он слушает мое дыхание и проверяет жизненно-важные показатели. Поместив небольшой зажим с красным цветом на кончик моего пальца, он объясняет, что так проверяется уровень кислорода в моей крови. Я давлюсь смешком. Я хочу помахать этой штукой перед его лицом и сказать: «И.Т. звонить дом!»[12], – но не поддаюсь искушению. Не хочу, чтобы он отвез меня в больницу, выявив повреждение мозга и кислородное голодание.

Пит сидит за своим столом, делая вид, что читает, но могу сказать, что он пристально за нами наблюдает, потирая указательным пальцем нижнюю губу. Я чувствую на себе его взгляд, но ничего не могу поделать, и задаюсь вопросом, что же творится в его голове. Он человек-загадка. Он был по-настоящему милым и заботливым. Беспокойный взгляд не вызывает сомнений, но также он засранец, отпускающий в мой адрес обольстительные комментарии. Это делается с лёгкостью, он поддразнивает, словно знает, что у него нет никаких шансов, чтобы забраться ко мне между ног.

Перед уходом Логан говорит, как заботиться о ранах, и какие симптомы вызовут проблемы в случае вдыхания дыма. Он даже предлагает, чтобы в течение нескольких следующих часов Пит следил за мной, чтобы убедиться, что мое состояние не ухудшается. Пит благодарит своего кузена, хлопает его по плечу, пожимает руку и выводит за дверь. Мы снова одни.

Не говоря ни слова, Пит садится за стол и возвращается к чтению, словно меня здесь нет. Этот парень биполярный или трехполярный, или сколько вообще полюсов может быть у человека. Желая прервать неловкое молчание, я иду к его столу и прислоняюсь к нему. Он поднимает на меня взгляд от книги, но ничего не говорит.

Я все еще нервничаю из-за всего, что сегодня случилось. У меня нет терпения на его лечение тишиной. – Так что теперь?

Пит закрывает книгу, кладет на стол и, откинувшись на спинку стула, кладет руки за голову.

– Теперь мы ждем, пока будут готовы твои вещи, и я отвезу тебя, куда пожелаешь. Если только тебе в этом не лучше?

Деликатность не его конек, и он открыто пялится на мой прикид. Я складываю руки перед собой, нахмурившись, и плотно запахиваю халат.

– Хорошо. Пока твоя одежда не будет готова, просто отдыхай на диване или возьми книгу, – он сидит в кресле, скрестив руки на груди и одаривая меня взглядом, заставляющим нервничать. – Если, конечно, у тебя нет других предложений, как скоротать время?

Наклонив голову набок, я ухмыляюсь и отвечаю:

– Как бы заманчиво не звучало, у меня есть нормы морали или как это называется? – я прижимаю палец к нижней губе, словно пытаюсь что-то вспомнить. – Да, точно, мораль. У меня есть парень, помнишь? Я не буду заниматься с тобой сексом, – я пожимаю плечами, стараясь выглядеть настолько самоуверенной, насколько могу.

Он встает со стула и подходит к моей стороне стола, подталкивая меня ближе к краю. Наверно, насмехаться над ним не было такой хорошей идеей. С письменным столом, как преградой между нами, было проще, и он знает об этом. Ну, если он думает, что может сломить меня своей сексуальной самоуверенной походкой, прекрасно подтянутыми мышцами и красивой соблазнительной улыбкой, у него есть еще кое-что.

Пит потирает щетину на подбородке тыльной стороной руки.

– Да, по мнению твоей подружки, похоже, твой парень не удовлетворяет тебя в некоторых областях, – губы превращаются в самодовольную усмешку, из-за чего я хочу стереть ее с его лица. Первое, что я завтра сделаю, убью Эрин за этот «распластавшийся» комментарий по телефону!

– Может, я могу тебе помочь с этой проблемой? Удивительно, что хороший трах может сделать с человеком. Но ты, вероятно, не узнаешь этого? – он делает шаг ближе. Пит знает, что сексуальный, и его слова воздействуют на меня. Странно, как они одновременно оскорбляют и возбуждают. Никто раньше со мной так не говорил.

Я начинаю смеяться, потому что я на грани срыва, и, очевидно, что он шутит, пытаясь заставить меня реагировать, но когда вижу, что на его лице нет ухмылки, я останавливаюсь.

– Подожди. Ты серьёзно? Ты, правда, просишь меня изменить ему? С тобой?

– Почему нет? – Питер пожимает плечами, словно это не важно.

– Эм… потому что... у меня парень! Вот почему нет! – он качает головой, словно не понимает. – Привет! Пит Ферро, познакомься с реальностью. Реальность, познакомься с Питом Ферро. Люди не делают подобного, встречаясь с кем-то еще. По крайней мере, нормальные люди так не делают. Такая близость должна быть с человеком, которого любишь. В противном случае, какой в этом смысл? Разве секс не должен быть высшим проявлением чьей-то любви к другому человеку?

Пит делает еще пару шагов ко мне и прислоняется к столу рядом со мной.

– Оу… любовь. Понимаю, где ты могла запутаться. Я не предлагал тебе заняться любовью. Я предложил тебе пойти потрахаться, невероятно и жестко. Секс – это не любовь. Никогда не совершай ошибку, путая эти два понятия. Секс – это сильная, физическая вещь. Как только ты начинаешь мешать его с глупыми представлениями о любви, она убивает страсть.

У меня бешено бьется сердце, рот открывается от удивления.

– Разве это не касается шлюх?

– Нет, это реальность.

Ни слова больше о союзе душ,

О том бесплотном мире,

Где две идеи, как жена и муж,

Сливаются в эфире,

Где с духом дух, как с ветром ветерок,

Целуются и в том находят прок.

Я был когда-то так же глуп,

Любовь проверил эту на себе

И вправду жалок, ищущий в эфире

Слиянья двух сердец,

Алхимику иль юному транжире

Подобен сей глупец:

Алхимик злата ждет, юнец наследства,

Получат оба – от чесотки средство[13]

 William Cartwright; 1611

—1643

) – английский

поэт

, уроженец города Нортуэй

, графство Глостершир

..

Стихотворение чувственное и примитивное, а то, как читает Пит, делает его сильным.

– Ты пропустил несколько фрагментов, Пит.

– Увы, они доказывают мое мнение, Джина Гранц. Любовь – это иллюзия для слабых умом, которые поддаются капризам ветра, – усмехнувшись, он берет книгу и кладет на стол. Пока он говорит, я ощущаю страсть в его голосе и в глазах.

– Ты не веришь в это, да? – теперь я любопытствую. Как кто-то может шагать по жизни с таким искаженным чувством действительности? – Настоящая любовь. Она соединяет все, удерживает нас вместе и дает нам жизнь.

– Нет, сперма и яйца дала тебе жизнь. С этим любовь не имеет ничего общего, – Пит сжимает челюсть, словно пытается решить, должен или не должен что-то сказать.