Неизвестность не пугала меня. Скорее пугала та настойчивость, с которой все окружающие — от моего гинеколога до матери Дениса — пытались донести до меня, насколько важная миссия возложена на меня, как важно знать и понимать, что мне предстоит. Признаюсь, эти разговоры меня очень раздражали. Я считала, что мудрая природа сама обо всем позаботится, да и не до того мне было, голова моя была полна других забот.

Денис так не думал. Не знаю, кто его надоумил, но он настоял на курсах для беременных. Даже пару раз сходил туда вместе со мной. Сложно придумать что-то более скучное и бесполезное. Мне не нравилось дышать собачкой и писать письма своему будущему ребенку, натуралистичность, с которой описывался весь процесс родов, вызывала брезгливость и недоумение, раздражали глупые вопросы других беременных, казалось глупым пеленать резинового кукольного младенца. И кто только делает эти куклы? Они похожи на реквизит для фильма ужасов. В общем, посещала я эти курсы довольно неохотно, стараясь думать о своем и не вникать в суть происходящего. Благо, за пять лет обучения в институте я освоила это искусство в совершенстве.

Новый год мы встретили вместе с мамой Дениса. Она постоянно спрашивала меня о моем самочувствии, пыталась по форме живота определить пол ребенка, пыталась нащупать его пяточки. Я немного отрешенно наблюдала, как она исследует мой живот, но не мешала ей.

Я не боялась предстоящих родов, я боялась перемен в своей жизни. Постоянно думала об этом, волновалась. Кроме того, я очень устала. Мне было тяжело сидеть, стоять, ходить, лежать. Даже во сне я не могла отдохнуть. Кроме того, часто стал побаливать живот, и я, чтобы успокоить Дениса, хватала свои часики, ручку и тетрадку, готовясь записывать частоту схваток, если это они. Доктор сказала мне, что в тридцать восемь недель плод вполне сформирован, и я могу родить в любой день до положенного срока. Так что, волнений прибавлялось с каждым днем.

Денис, конечно, пытался меня утешить. Но его слова часто звучали так, словно он хотел, чтоб я замолчала и не надоедала ему. Денис ожидал предстоящего события с нетерпением обычного мужчины, для которого рождение ребенка означает лишь радость и дружную попойку с друзьями до самой выписки жены из роддома, сопровождаемую многочисленными поздравлениями и возгласами: «Я — отец!» Кажется, он совсем за меня не беспокоился. Гораздо больше он волновался за ребенка. Я ревновала, не хотелось делиться вниманием и любовью мужа, которые до недавнего времени принадлежали лишь мне.

К Мишке он меня больше не отпускал. Боялся оставлять одну. Поэтому, когда он был на работе, я сидела дома с его мамой. Татьяна Васильевна, конечно, милейшая женщина, но к вечеру я так уставала от ее болтовни (она-то думала, что развлекает меня, а у меня язык не поворачивался ее разубеждать), что, глядя на часы, считала минуты до возвращения мужа.

Нам с животом становилось все сложнее уживаться вместе. Он невероятно вырос и мешал мне одеваться, обуваться и носить верхнюю одежду. Теперь мне было наплевать на все мои страхи. Мне хотелось только быстрее избавиться от этого бремени.

Когда этот день настал, все произошло так быстро, что я ничего не успела понять.

За два дня до этого у меня часто прихватывало живот, но я молчала и терпела. До родов была еще неделя, боли в животе были нерегулярными, скорее всего мой организм готовился к предстоящему событию. Расскажи я об этом мужу, он в момент сдал бы меня в роддом. Однажды я там лежала на сохранении и видела девчонок, которых уложили дожидаться родов. Бедные слонялись по палате, прислушивались к себе и постоянно говорили о том, что дома дожидаться гораздо легче. Вот и я хотела быть дома до последнего.

Таким образом я дотянула до того, что уже не могла молча терпеть боль. Три часа ночи. Я пытаюсь заглушить свои стоны подушкой. Дотерпеть бы хотя бы до утра.

— Жанна, — сонный Денис смотрит на меня, а я уже не могу больше притворяться спящей, — что с тобой?

— Денис… Кажется, пора ехать.

— Давно терпишь? — он уже встал и торопливо одевался.

— С вечера… — я виновато смотрела на него, — и еще пару дней до этого.

— Скорую вызывать?

Я не смогла ему ответить, только снова уткнулась в подушку и стиснула зубы.

Денис не стал вызывать скорую, он отвез меня в больницу сам. Через три часа после того, как он с рук на руки передал меня врачам, у нас родилась девочка. Маленькая девочка с темным пушком волос и крохотными пальчиками, чьи большие внимательные глазки что-то навсегда изменили во мне. Теперь у меня не было никаких сомнений, как назвать дочку. Анечка. В честь моей любимой бабушки. Думаю, этим все сказано.

Глава 11

Вдох… Выдох…

Я лежу в постели и считаю вдохи и выдохи дочки. Рядом спит мой муж, и часто из-за его дыхания я не слышу дыхание ребенка. Тогда я встаю и наклоняюсь над колыбелькой. Слушаю. Или кладу ладонь на ее спинку.

Вдох… Выдох…

Анечка дышит неровно, иногда всхрапывает. Тогда я встаю опять и переворачиваю ее на другой бочок. Дыхание становится ровным и тихим, и тогда я сама могу немного поспать. Она скоро проснется. Денису завтра на работу, его будить нельзя. Я заберу ребенка из люльки и уйду в другую комнату, смотреть ночной канал. Там иногда показывают неплохие фильмы. За этот месяц, прошедший после рождения дочки, я часто натыкаюсь на неплохое кино.

Да, сегодня Анечке исполнился месяц. К нам приходила Татьяна Васильевна. Приходил друг Дениса Алексей с девушкой. К сожалению, я не запомнила ее имя. Приходила Рита. Рассказала мне про синдром внезапной смерти. Теперь мне не спится.

Вдох… Выдох…

Детский врач рассказала мне, почему все без исключения младенцы так хрипят во сне, но мне все равно тревожно, и поэтому после выдоха я с нетерпением жду, когда она снова вдохнет.

Я помню в одну из ночей, вскоре после выписки, проснувшись, я не услышала дыхание ребенка. Я вскочила с постели, разбудила Дениса, схватила Анюту… Оказалось, что девочка просто очень тихо дышала, и я зря так разволновалась. Денис посмотрел на меня и попросил, чтоб после того, как я закончу кормить ребенка, напомнила ему купить мне антидепрессанты. А что, хорошая идея. Кто-то, наверное, рассказал ему о послеродовой депрессии. Мама, конечно, кто же еще.

Теперь я не будила его напрасно. Но иногда он сам просыпался, когда я стояла, склонившись над Аниной люлькой.

«Ложись, Жанна, не мешай ребенку спать» — так он мне обычно говорил. Когда я попыталась объяснить, что, беспокоясь за ребенка, я не могу спать, он попросил не забивать себе и ему голову ерундой. Как обычно. Для него все это — ерунда. А мне страшно представить, что с ребенком может что-то случиться.

А мысли в голову лезут. Стоит мне закрыть глаза, как я начинаю представлять всякие ужасные вещи. Я боюсь об этом даже думать, не то, что мужу рассказывать. Но они возникают в моем воображении сами. И я сжимаю голову руками и зажмуриваю глаза, пытаясь прогнать страшные видения. Лучше бы мне и дальше снились кошмары.

Вдох… Где вдох?!

Я резко сажусь на кровати и слышу тихое сопение ребенка.

Мне нужно поспать. Это все от того, что я почти не сплю. Эти страхи, эти глупые мысли — все от того, что я плохо сплю. Я снова ложусь и закрываю глаза. Пытаюсь думать о чем-то хорошем. Постепенно меня окутывает сонная нега. Становится так хорошо в моей мягкой постели. Денис поворачивается во сне, и теперь его рука лежит на моей талии, а губы касаются плеча.

Сквозь сон я слышу, что проснулась Анечка. Она зовет меня, а у меня нет сил разлепить глаза. Она становится все настойчивее и скоро расплачется так, что я ее не успокою. Я встаю и беру ребенка в свою кровать.

Знаю, делать этого нельзя, но я так хочу спать, что ничего не могу с собой поделать.

Прошел уже целый месяц, а я все никак не могу привыкнуть к моей новой жизни. Такое чувство, что я наблюдаю за собой со стороны. Все так нереально, словно я сплю, вижу сон и никак не могу проснуться. А когда я проснусь, все будет как раньше, до беременности. А возможно, вообще, до моей встречи с Денисом… До разрыва с Владом… До смерти бабушки…

Я очень люблю свою дочь, но она ворвалась в мою жизнь так внезапно. За все месяцы беременности я так и не смогла принять мысль о том, что скоро стану матерью. И вот я ею стала… Никак не могу к этому привыкнуть.

Не могу привыкнуть к тому, что я изменилась навсегда. И эта изменившаяся я не может вписаться в неизменившуюся жизнь.

Денис, как всегда, проводит все свое время на работе. Он остался прежним. Правда, по вечерам он всегда долго нянчится с Анютой. Теперь вся его любовь и все его внимание отдано дочке, а я из беременной принцессы превратилась в няньку. Но, с другой стороны, пока он наслаждается своим отцовством, я могу немного поспать. До первого Аниного писка, потому что Денис предпочитает не размышлять о том, как можно ее успокоить, а сразу несется ко мне.

Часто днем приходит моя свекровь. Наверное, она волнуется, как бы я не заморила ее сына голодом. Поэтому она либо сама что-нибудь готовит, либо приносит готовые блюда из дома, либо возится с Аней и готовлю я. Правда, в последнее время делаю я это с неохотой и, наверное, не совсем удачно. Как ни странно, Денис хвалит. Возможно потому, что не хочет готовить сам.

В комнате царит тишина и полумрак. Ночник на тумбочке Дениса придает тусклому свету какой-то зловещий красный оттенок. Как он догадался купить именно красный ночник, для меня навсегда останется загадкой.

Анюта, похоже, опять уснула, и я тоже незаметно засыпаю.


* * *

Сегодня Анюте исполнился год. Она уже топает ножками по полу и постоянно зовет меня: «Мама, мама!». Но первым ее словом было, конечно, «папа». Иногда мне кажется, что, несмотря на то, что она все время проводит со мной, отца она любит больше чем меня. Когда он приезжает вечером домой, она тут же забывает обо мне и с криками несется его встречать. Слабенькие ножки еще плохо бегают, и она часто падает, не добежав до него. Тогда Денис берет ее на руки, прижимает к себе и долго воркует над ней, успокаивая. А маленькая хитрюшка довольно улыбается, смотрит на меня из-за его плеча сухими глазами и продолжает ныть, чтоб он и дальше ее жалел.

В такие моменты я чувствую себя лишней в жизни собственной дочки.

Недавно Денис перевез нас из квартиры в дом, который наконец достроили. Перемены, связанные с переездом, немного отвлекли меня от моих мыслей, и сейчас я, наверное, даже довольна жизнью. Правда, чувство неудовлетворенности и смутная тревога никуда не делись, они ушли в тень, спрятались в далеком уголке сознания, куда я нечасто заглядываю. Я пытаюсь радоваться каждому солнечному деньку, каждому новому слову или зубику дочки, тихому вечеру вдвоем с мужем, когда Анечка, утомившись за день, быстро засыпает без задних ног и долгих укладываний, пытаюсь жить сегодняшним днем, так как будущее видится мне каким-то тусклым и безрадостным.

С самого переезда я не выходила на улицу дальше забора. Гуляли мы с Анютой возле дома. Ходили по очищенной от снега дорожке взад-вперед, пока меня не начинало тошнить от этого однообразного времяпрепровождения.

В городе были многочисленные аллеи и парки, где было очень удобно гулять с ребенком. А здесь подобного предусмотрено не было.

Специально в город нас Денис не вывозил, я даже в магазине была, кажется, сто лет назад. Потому что он сам заезжал за всем необходимым, когда ехал с работы. А заезжать домой, собирать ребенка и специально выдвигаться куда-то он считал лишней тратой времени.

Это была единственная проблема, связанная с переменой места жительства, в остальном мне здесь нравилось. Места было определенно больше чем в квартире, у Анечки была собственная комната, у Дениса — кабинет, у меня — огромная кухня. Только я не понимаю, зачем он так старался именно с кухней, ведь готовить я не очень люблю.

Сейчас я сижу у своего зеркала и бесцельно переставляю с места на место коробочки с духами. Зачем Денис покупает их в таких количествах, для меня загадка. Ведь я никуда не хожу, сижу дома. Мне вполне хватило бы одного флакона. Максимум двух. Только тех, которые выберу я сама. Но Денис ничего и слышать не хочет по этому поводу. Зато ему очень нравится, если я все же пользуюсь какими-либо духами, он может сходу сказать название, а потом будет весь вечер зарываться лицом в мои волосы, целовать шею и запястья. Ну, и кто из нас странный?

Скоро придут гости, и мне давно пора собраться и выбрать, наконец, духи. А потом снова разыгрывать перед мамой Дениса и его друзьями гостеприимную хозяйку. На самом деле, мне хочется сейчас закрыться в спальне и провести здесь весь вечер, лежа в кровати и слушая тиканье часов на полке. Оно всегда успокаивает меня, это тихое тик-так… тик-так…