Еще он спросил, о чем я думаю, когда остаюсь наедине со своими мыслями. Конечно, о своих мечтах я ему рассказывать не собиралась. Поэтому ответила, что думаю о маме, бросившей меня. Об окружающих людях, не понимающих меня. О том, как меня порой раздражает сверхопека бабушки. Для меня было нелегко обнажать душу перед практически незнакомым человеком, но молчаливое присутствие Мишки придавало мне сил, я чувствовала его поддержку.

Доктор предложил мне лечь в эту больницу ненадолго для более тщательного обследования. Я хотела отказаться, но вошла бабушка и настояла на этом. Мне пришлось смириться.

Вечером бабушка разрешила Мишке задержаться у нас дома, и мы сидели в моей комнате, пока не пришло время мне ложиться спать.

— Жанна, — он сидел на полу и крутил в руках зажигалку. Странно, никогда раньше не видела, чтобы он курил, — не расстраивайся ты так, в самом деле. Ты что в детстве в больницах не лежала?

Я отрицательно помотала головой.

— Ничего там страшного нет. Отдохнешь, выспишься. Попьешь веселые таблетки. Школу прогуляешь на законных основаниях…

— В больнице тоже есть учителя, ты что не знаешь?

— Знаю. Ты представь, сколько пятерок ты оттуда принесешь.

— А ты будешь меня навещать?

— Конечно! Ну все, — он вскочил на ноги, — я пойду, а ты ложись спать. Я тебе желаю проспать до утра спокойно, и чтоб ничто тебя не тревожило.

— Спасибо, Миш. Пока.

На следующий день мы приехали в больницу, где мне предстояло пробыть некоторое время. Бабушка поцеловала меня, пообещала навещать каждый день и попросила не скучать. А я ее попросила не ссориться с Мишкой, пока меня не будет. Не пытаться разлучить нас, ведь он мой самый лучший друг. Бабушка прижала меня к себе, погладила по голове и сказала, что скоро все наладиться. Все обязательно будет хорошо. А потом она ушла. И Миша ушел. А я осталась одна. В незнакомом месте. Среди незнакомых людей.

В больнице я провела месяц. Меня поили какими-то лекарствами, проводили обследование, я сдавала какие-то анализы. Каждый день со мной общался доктор, которого я видела в первый свой визит сюда с бабушкой. Я узнала, что он был главврачом этой больницы, и мне сильно повезло, что он взялся за меня.

Время в больнице тянулось долго. Желание сидеть у окна и мечтать почему-то понемногу отпускало меня. Мне хотелось вернуться домой, заняться привычными делами. Нужно было готовиться к новому учебному году, который был уже не за горами. Мне хотелось чем-то заниматься, откуда-то неожиданно появились свежие силы и желание их куда-нибудь применить. Например, сделать перестановку в своей комнате. Разобрать письменный стол и, наконец, выкинуть весь старый хлам. А я была заперта в тесной палате.

Еще я не могла понять, из-за чего я все-таки оказалась здесь. От чего меня лечат. Ведь меня определенно от чего-то лечили. Я пила какие-то лекарства раз в день в одно и то же время. Приходила на беседы с врачом. Я спрашивала его, что со мной. Он отвечал, что я просто немного устала, все в порядке. Когда я немного отдохну, я смогу вернуться домой.

Миша ко мне ни разу так и не пришел. Бабушку я о нем не спрашивала — не видела смысла. Только при выписке я узнала, что посещения разрешены только для членов семьи и родных. Поэтому его и не пустили ко мне.

Я знала, что он вернется. Не знаю почему, но я была в этом уверена. И он вернулся.

А мне пришлось опять вернуться в больницу. Да, одним разом не обошлось, и я должна была проводить в ее стенах курс лечения несколько раз в год.

Оказалось, что все мои ночные страхи не более чем галлюцинации. У меня была начальная стадия шизофрении. Расстройство в самом легком его проявлении. Лекарства и обязательная плановая госпитализация два раза в год гарантировали мне полноценную жизнь. И ночные кошмары меня больше не беспокоили.

И если я вполне спокойно отнеслась к своему диагнозу, то бабушку он сильно подкосил. Я видела, что она переживает за меня. Мишка считал это все от того, что она очень меня любит, а потому сгущает краски. Он говорил, что я вполне обычная девушка, и если бы он не знал о моей болезни, в жизни бы не догадался. И я ему верила.

Глава 3

В институте началась сессия. Как ни странно, я сдала экзамены на «хорошо». Не понимаю, как я смогла выкрутиться. Хотя порой меня прорывало, и я так усердно пыталась что-то доказать экзаменатору, что не могла оставить его равнодушным. Иногда преподаватели говорили, что в моих рассуждениях присутствует весьма своеобразная логика. Немного странная, но часто верная. И ставили мне зачеты и экзамены. Вот так я и училась из года в год.

Рита постоянно напоминала мне о скорой встрече с ребятами. Она видимо боялась, что я про нее забуду. Но я ведь уже решила, что пойду, так что подруга зря беспокоилась.

А потом, на следующий день я опять лягу в больницу. Меня ждет моя палата и мой доктор, который за все время нашего с ним общения стал мне почти родным человеком.

Александр Николаевич больше меня не наблюдал. Через пару лет после моего первого визита он ушел из больницы. Открыл где-то в пригороде частную клинику. У моей бабушки никогда бы не хватило денег, чтоб лечить меня там. Но тот врач, что занимался мной после него, вполне меня устраивал. У нас установились доверительные, дружеские отношения, а что еще нужно для успешного лечения? Ничего.

Незадолго до начала экзаменов Мишка приехал и остановился у меня. Как, впрочем, и всегда. Когда я лежала в больнице в первый раз, его родители, наконец, развелись. Миша не рассказывал мне подробностей. Видимо, бедной женщине стало невмоготу терпеть пьяное буйство его отца. Думаю, она также боялась за сына. После развода Миша с матерью переехал в другой город, где жили его бабушка и дедушка. Так что после смерти бабушки Миша, приезжая в гости, останавливался у меня. И постоянно забывал свои вещи в моем шкафу. Свои визиты он подгонял так, чтобы повидать меня перед госпитализацией, подбодрить и поддержать, хотя я уже и не нуждалась в этом. Привыкла. Но он все равно приезжал и развлекал меня. Он и сейчас был здесь. Мы сидели на диване у телевизора и смотрели какой-то фильм. Я так устала за эту сессию, что по рекомендации врача начала пить таблетки чуть раньше. С сегодняшнего дня, чтобы на вечеринке обошлось без сюрпризов, как сказал доктор.

— Жанн…

— Что? — спросила я, не отрывая взгляда от светящегося экрана.

— Когда там у тебя эта веселая тусовка с друзьями?

— Послезавтра, пойдешь со мной?

— А потом ты ложишься в больницу?

— Да, на следующий день. Так ты пойдешь со мной?

— Нет, не пойду.

Кто бы сомневался, но попробовать стоило.

— Я сегодня поеду ночным поездом.

— Ты же должен был проводить меня и только тогда уехать. — Я была немного возмущена. Меня расстроила эта новость.

— У меня работа, ты же знаешь. Да и мама сейчас приболела. А ты развеешься и без меня.

Я надулась, но ничего не сказала. Он же не виноват.

А через день я оказалась на том самом Ритином празднике, мысли о котором не давали мне покоя несколько недель.


* * *

Я сидела на подоконнике, смотрела вниз, курила и думала, почему мне так не повезло в жизни: мать бросила, бабушка умерла, учеба и работа отнимают все силы, а венцом всех моих несчастий было, конечно, «шизофреническое расстройство в начальной стадии». Именно эта запись была в моей карте в психиатрической клинике. Но только там. Эти сведения так и не вышли за ее пределы. Моя мудрая бабушка очень постаралась, чтобы для всех знакомых, соседей, одноклассников моя болезнь была ничем иным, как эпилепсией.

Остальные Ритины гости веселились и не обращали на меня внимания. Рита сначала пробовала увлечь меня во всеобщее веселье, но потом и она устала тормошить меня и присоединилась к остальным.

Все пили пиво. Все, кроме меня. Уже несколько лет я принимала успокоительные лекарства, а мешать их с алкоголем нельзя ни в коем случае.

Докурив, я выбросила то, что осталось от сигареты в открытое окно, и следила за тем, как окурок падает вниз.

Кто-то подошел ко мне и встал рядом. Я невольно вздрогнула и посмотрела на парня, прикуривающего сигарету совсем рядом со мной.

— Привет, — он смотрел на меня, — как тебя зовут?

— Меня?

— Тебя, конечно. — Он улыбнулся и оглядел меня.

— Жанна… — Ответила я и принялась так же внимательно его разглядывать.

Симпатичный парень. Старше меня (интересно, откуда у Ритки такие взрослые друзья?), русоволосый с голубыми глазами… Хм, Есенин вспомнился… Друг мой, друг мой, я очень и очень болен. Сам не знаю, откуда взялась эта боль…

— Очень приятно, Жанна. Меня зовут Денис.

Я молча кивнула, продолжая вспоминать строчки из Есенинского «Черного человека». Недавно я выучила его, чтоб доказать себе самой, что все могу. Чтоб не забыть, я часто читала его Мишке, и он, наверное, уже тоже знал, наизусть, как минимум, половину.

— Ты учишься с Ритой, Жанна?

Денис… Я уже и позабыла, что он стоит рядом. Я опять кивнула.

— Мы с ней давно друг друга знаем, она встречалась с одним моим приятелем. С тех пор она считает меня своим другом.

— Похоже на нее.

— Да уж… Я давно наблюдаю за тобой, Жанна. Тебе здесь невесело, кажется. Я прав?

— Да, есть немного. Я не очень хорошо вписываюсь в дружные веселые компании.

— Хочешь, сбежим отсюда?

Почему бы и нет? Парень внушает доверие. И у него красивые глаза. Такие ясные… По крайней мере, мы будем вдвоем, а не с этой толпой нетрезвых одногруппников. Я согласилась. Мы, не предупреждая Риту, собрались и ушли. Денис предложил прогуляться. На улице темнело. Был теплый летний вечер. Я подумала о своей пустой квартире и согласилась. Не хотелось оставаться одной. Очень не хотелось.

Денис предложил мне взять его под руку, и мы неспешно и бесцельно пошли вперед по освещенному проспекту. Мимо проносились редкие в это время суток машины. Да дело, наверное, было не только в том, что на город опускалась ночь. Лето, все на дачах и в отпусках. У меня никогда не было дачи. Хотя бабушка всегда мечтала об отдыхе за городом. И умерла, так и не дождавшись исполнения своей мечты.

Задумавшись, я не сразу поняла, что Денис о чем-то спрашивает меня.

— Что, прости? — Я подняла на него глаза.

— Тебя дома не потеряют? Ты не торопишься? Уже поздно.

Мы действительно уже довольно долго бродили по ночному городу, периодически отдыхая на лавочках. Но дома меня никто не ждал, и терять меня было некому.

— Нет, я живу одна.

— Сколько тебе лет, Жанна? Двадцать, как Рите?

— Да.

— Ты приезжая? Твои родители живут в другом городе?

— Нет, я родилась здесь.

— А почему ты одна? Родители на даче?

— Нет.

— А где они?

— Я их не помню. Их лишили родительских прав, когда мне было пять лет.

— Извини.

— Ничего. Мне уже все равно.

— Пили?

— Пили, били… Но все это уже совсем не важно.

— Ты знаешь, что с ними сейчас?

— Нет, не знаю. И знать не хочу.

— Ты выросла в детском доме?

— Нет.

— А где?

— Меня воспитывала бабушка. Она умерла три года назад.

Денис замолчал, а я посмотрела на часы. Пора идти домой. Завтра мне нужно рано встать.

— Тебе, наверное, пора?

— Вообще-то, да.

— Может, погуляем еще. Такая чудесная ночь. Ты когда-нибудь встречала рассвет?

— Нет.

— Я могу составить тебе компанию. Хочешь?

Я ведь могу выспаться в своей палате завтра. Что я теряю? Парень симпатичный, внимательный. Явно мной интересуется. Почему нет?

— Хочу.

— Тогда, пойдем. Я знаю одно место… Впрочем, сама увидишь.

Мы подошли к какому-то высокому зданию и остановились у одного из подъездов.

— Где мы? — Мне стало немного тревожно.

— Это мой дом. Я здесь живу.

— Но ты сказал, мы идем встречать рассвет…

— Да, это так. Мы не пойдем ко мне домой. Ты что, боишься меня?

Я промолчала. Не хотелось выглядеть нервной трусихой.

Денис тем временем открыл дверь, взял меня за руку, и мы оказались внутри. На лифте мы поднялись на последний этаж и скоро стояли перед дверью, ведущей видимо на чердак. Она была не заперта. Денис потянул меня в пугающую темноту чердака. Он уверенно находил дорогу среди находящегося там хлама, наверное, был здесь не один раз. Я крепко держалась за его руку, боясь упасть и вывихнуть лодыжку.

— Мы почти пришли. — Денис остановился у лестницы, ведущей наверх. Там, где она кончалась, был открытый люк, в который было видно уже светлеющее небо. — Сначала я, потом ты, я тебя наверху встречу.