— Мы собирались пожениться.

— Ха! Только послушайте ее. Сколько тебе лет? Шестнадцать, как я понимаю, а он годился тебе в отцы. Вы собирались пожениться? Ха! Ну и смех...

— Мы собирались, собирались! Как только мне исполнится семнадцать! И никто не мог о нас ничего говорить, потому что не о чем было говорить.

— Если бы ты сказала это кошке, та выцарапала бы тебе глаза... Кого ты обманываешь? Жить здесь несколько месяцев с ним наедине, когда его жена прикована к постели и не способна ему что-нибудь дать в течение многих лет... И ничего между вами? И тебе хватает наглости смотреть мне в лицо, говоря об этом. Ну ладно. — Она покачала головой, одновременно снимая пальто и бросая его на стул. — Мы укажем тебе, где твое место; мы проследим, чтобы ты упаковала свои вещи и взяла только то, что принадлежит тебе.

У Эмили возникло желание поднять руку и ударить эту женщину по губам, но она знала, что будет, если сделает это. Женщина, подобная Джесси Блэкмор, выдерет ей волосы; она видела таких, похожих на нее, дерущимися в доках, катающимися в сточной канаве, вцепившись друг другу в волосы, как цепляются друг за друга рога диких животных. Она видела картинку, изображающую дерущихся животных, в школьном учебнике.

Эмили медленно оглядела кухню, не прощаясь с ней, нет, она хотела определить, нет ли в кухне чего-нибудь, принадлежавшего ей. Затем прошла мимо женщины в моечную и достала свой фартук из грубой ткани из-за двери. Это был гессенский фартук, который девушка использовала, когда убиралась в моечной и уборной. Она пришила к нему два кусочка войлока в качестве наколенников. Эмили медленно свернула его, а потом, так же не торопясь, вернулась в кухню, открыла дверь, ведущую на лестницу, и поднялась наверх. Джесси Блэкмор шла за ней по пятам.

Когда женщина вошла вслед за ней в спальню, Эмили остановила ее, положив руку на косяк двери:

— Это моя комната. Все, что находится в ней, принадлежит мне, конечно, кроме мебели.

— Хорошо, если все принадлежит тебе, то ты не будешь возражать, если я посмотрю, как ты упаковываешь свои вещи. Начинай! — Голос Блэкмор теперь перешел в громкое рычание, она оттолкнула Эмили от двери так, что та почти упала на кровать. Уцепившись за спинку кровати, Эмили повернулась к ней и сказала:

— Только троньте меня еще раз и увидите, что я с вами сделаю. Предупреждаю, я пойду в контору дока и скажу им, что Сеп... мистер Мак-Гиллби ненавидел вас и не разрешал впускать в дом - даже не пригласил вас на похороны жены. Я скажу, что собиралась за него замуж и что тоже имею некоторые права. Да. — Эмили резко кивнула головой. — Я имею права, и смотрите, чтобы я не предъявила их и не стала бороться с вами. Предупреждаю, я могу это сделать! Могу!

Эмили кивала головой, как болванчик, рыдания подступали к ее горлу, и она была готова расплакаться.

Резко наклонившись, она вытащила из-под кровати большую плетеную корзину с крышкой и двумя кожаными ремнями. Девушка поставила ее на кровать и сняла крышку; затем, подойдя к комоду, открыла верхний ящик, собрала свое немногочисленное белье и бросила его в корзину. Из следующего ящика она достала пару ситцевых платьев и четыре фартука; из нижнего - вытащила два своих лучших платья, одно из которых было из легкой хлопчатобумажной ткани, на покупку которого ей дал деньги Сеп вскоре после того, как она стала его экономкой. Заполнив корзину, она плотно закрыла крышку и закрепила ее кожаными ремнями, потом в сердцах бросила ее на пол. Взяла два жакета, висевших на двери. Накинула на себя лучший из них, другой - на крышку корзины. Затем Эмили надела свою единственную шляпку, прикрепив ее булавками, повернулась лицом к Джесси Блэкмор и крикнула ей:

— Все! Я готова. Я ухожу, но еще вернусь, вернусь в этот дом, даже если на это потребуется вся моя жизнь! Я еще покажу вам! Я вернусь в этот дом, я обещаю!

— Ха-ха! Кто бы говорил. Уходи, убирайся, пока я не наплевала тебе в глаза, шлюшка!

Эмили как раз поднимала корзину с пола, но при этих словах девушка отбросила ее, и она тяжело упала около стены почти к ногам Джесси Блэкмор, отчего та подпрыгнула и изрядно перепугалась. Впрочем, не только из-за упавшей близко к ней корзины, но и из-за выражения лица Эмили и грубого ее голоса, который не был присущ шестнадцатилетним девочкам. Эмили кричала на Джесси:

— Как вы смеете называть меня шлюшкой? Возьмите свои слова назад; не называйте меня вашим именем! Сеп говорил, что вы шлюха из доков и от вас, от вас воняет! Он так и сказал. А теперь спускайтесь по лестнице и прочь с моего пути, или я запущу в вас этой корзиной, я не шучу!

Такой напор заставил Джесси Блэкмор, с трясущейся головой, быстро спуститься вниз по лестнице. Но, когда Эмили достигла кухни, та стояла, широко открыв заднюю дверь и ожидая, когда девушка уйдет.

Эмили не стала осматриваться, неожиданно ее охватило странное чувство ярости, смешанной с ощущением несправедливости и удивления. Однако, где-то глубоко внутри нее, звучал плачущий голос; это не должно было случиться, она ничем этого не заслужила, она многие годы просто пахала в этом доме. Она собиралась выйти замуж за Сепа и была бы ему хорошей женой. Она не любила его, во всяком случае, она думала, что не любит, ведь она так мало знает о любви, о настоящей любви, и о чувствах, которые в таких случаях испытывают.

В проулке Эмили остановилась, поставила корзину на землю и положила на нее свой жакет. Она стояла, повернувшись спиной к стене склада, как накануне, когда они с Люси остановились отдышаться после длительного бега...

Неужели только вчера вечером она привела Люси домой?

Домой. Она совсем забыла о Люси. Что с ней делать? Она не сможет найти себе работу, имея на руках Люси. Людям нужны слуги без дополнительной нагрузки, а Люси не только еще училась в школе, но и была слабой здоровьем. Эмили уже давно поняла, что Люси была больна. Она может прийти в любой момент, веселая, как всегда бывает в обеденное время.

Что же делать? Одно было ясно: она не позволит ей вернуться к Элис Бротон, ну уж нет! Куда им пойти? У нее были деньги. Они хранились в кошельке в кармане ее лучшего платья. Кроме того, в кармане свернутого фартука лежали деньги, оставшиеся от ведения хозяйства. В общей сложности у нёе было тридцать шиллингов. Этого было достаточно, чтобы снять жилище на пару дней и хорошенько все обдумать. А пока она должна дождаться прихода Люси. Нужно выйти на главную улицу.

Подняв корзину, Эмили вышла из проулка на улицу. Там неожиданно она испытала чувство унижения. Люди входили и выходили с товарного склада в конце улицы, покупатели заходили в магазин. Если она останется стоять здесь, то ее заметят, особенно при этой корзине.

Через дорогу, где стена граничила с берегом реки, подальше налево, был проход, который вел к маленькой верфи. Она постоит там; ее не заметят, и в то же время она сможет увидеть Люси.

Выйдя на дорогу и опустив корзину, она почувствовала, как дрожат ноги. На мгновение ей показалось, что она сейчас упадет, поэтому на всякий случай она присела на корзину

Было совсем мало людей, но в пять часов на улице станет черно от мужчин, возвращающихся из доков и с верфи. Это было время, которого Эмили всегда ждала, поскольку это означало, что Сеп скоро вернется домой.

Она не должна плакать. Она должна попытаться не думать о Сепе. Почему-то Эмили казалось, что он жив; он просто не мог умереть, во всяком случае не так скоро.

Она сидела, прислонившись головой к столбу деревянной ограды, когда ее внимание привлекли два человека. Ей показалось, что в одном она узнала господина в голубом костюме, который приходил сообщить ей о случившемся. Когда он и его спутник остановились перед дверью, окрашенной в зеленый цвет, она убедилась, что это он; медленно поднявшись на ноги, она стояла, прижавшись к ограде, - на случай, если они вдруг повернутся и посмотрят в ее сторону.

Эмили увидела, как открылась дверь, как господин в голубом пригласил в дом мужчину, потом вошел сам.

Зачем они вернулись? Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем дверь снова открылась, но не могло пройти более пяти минут, потом, к ее удивлению, она увидела, как на улицу вышли не только оба мужчины, но и Джесси Блэкмор. Эмили заметила нечто, что улучшило ей настроение. Она разглядела, как Джесси Блэкмор заперла дверь и, с явной неохотой, отдала ключ спутнику господина в голубом. Затем она услышала, как та заговорила. Эмили не могла разобрать, что именно, но Блэкмор говорила громко и быстро, а мужчина, который взял у нее ключи, сделал достаточно выразитель-ный жест, который Эмили поняла: он взмахнул рукой прямо перед лицом Джесси Блэкмор, словно говоря: «О, замолкни, женщина!» Затем мужчины пошли в направлении ее укрытия, а Джесси Блэкмор, посмотрев им вслед, пошла в другую сторону.

Если бы мужчины посмотрели через дорогу, то они наверняка увидели бы Эмили, но они были заняты разговором и прошли мимо.

Девушка стояла, зажав рукой рот. Что бы это значило? На первый взгляд это означало только одно: они не разрешили этой твари сразу же поселиться в доме. Второй мужчина выглядел очень важно, как человек, который работал в одной из контор на Кинг-стрит. В любом случае ключ был у них... Ключ!

«Всегда храни один ключ за отжимным валиком, девочка, просто на всякий случай». — Ей показалось, что она слышит голос Сепа.

Ключ за валиком — это было решение проблемы на эту ночь. Когда стемнеет, они смогут пробраться в дом, и у них будет убежище, и она сможет подумать.

Эмили заметила Люси, бегущую по дороге в ее сторону. Девочка выглядела счастливой, думая, что идет домой.

Эмили вышла из аллеи и помахала сестре рукой, а потом крикнула:

— Люси! Дорогая Люси!

Девочка остановилась на углу вблизи часовни и с удивлением посмотрела в сторону Эмили.

Люси не спросила сестру, что случилось. Она просто с удивлением смотрела на одежду Эмили, на корзину и жакет у ее ног, а Эмили, взяв ее за руку, сказала:

— Послушай. Послушай, Люси. Ты будешь потрясена, но Сеп погиб. — Ее голос прервался. — Он погиб в доках. — Эмили не стала сейчас говорить, что Тим Пирсли был как-то связан с этим, поскольку новость легла бы грузом на хрупкие плечи Люси, которая была еще слишком юна. Вместо этого она добавила: — А та женщина, его сестра с Док-стрит, она пришла, взяла все на себя и выгнала меня. Но потом пришли люди из конторы и показали ей, что к чему, они забрали у нее ключи, и до тех пор, пока вещи не будут просмотрены, она не сможет вступить в наследство. Послушай, — Эмили наклонилась к испуганной бледной девочке и сказала: — Мы сейчас пойдем в город, перекусим и подождем, когда стемнеет, а затем вернемся и войдем через заднюю дверь, я знаю, где лежит другой ключ, поэтому... не волнуйся, мы устроены на ночь.

— О, Эмили. — Бледные губы с дрожью произнесли ее имя. Но Эмили резко ее остановила, сказав:

— Послушай, Люси, не начинай дергаться, у меня и так проблем по горло. Будь хорошей девочкой и не куксись... и все образуется. Так или иначе, все будет хорошо.

— Но куда же мы пойдем завтра?

Эмили наклонилась, подняла жакет и сказала:

— Ты неси это, — а потом добавила: — А завтра посмотрим, что делать. Об одном тебе не нужно беспокоиться - мы не вернемся на Кредор-стрит. Я лучше пойду в работный дом, чем позволю себе или тебе вернуться туда. Поэтому не надо волноваться. В любом случае, если я завтра ничего не придумаю, мы всегда можем поехать к нашей тете Мэри Сатерн в Гейтсхеде. Она приютит нас на пару дней.

— К нашей тете Мэри Сатерн!

— Правда, я давно не навещала ее, но, думаю, она не прогонит нас.

— Но у тети там полно народу, ведь так? Последний раз, когда мы ее навещали, дом был битком набит.

— Когда-нибудь ты поймешь, Люси, что именно те люди, у которых в доме некуда приткнуться, всегда потеснятся, чтобы приютить еще одного или двух человек. Все будет нормально, говорю тебе, все будет нормально.

Но Люси, похоже, так не думала, и продолжала размышлять:

— А как миссис Гэнтри, наша соседка? — Она показала через дорогу.

Эмили затрясла головой от нетерпения. Как объяснить Люси, что миссис Гэнтри не говорила с ней с тех пор, как она заняла пост экономки у Сепа. Миссис Гэнтри, хоть и была глухой как пробка, должно быть, слышала достаточно, чтобы отрицательно относиться к положению вещей в соседнем доме. Поэтому Эмили сказала:

— Мы не пойдем к миссис Гэнтри. Она глухая, совершенно глухая и... она не совсем здорова, ее нельзя беспокоить. Поэтому я говорю: успокойся, все уладится.

Эмили не рискнула сейчас добавить: «И никогда не вешай носа».

Сестры подождали, пока совсем не стемнело. Они замерзли и хотели есть. Эмили позволила выпить по чашке чаю в кафе, и это все. Девушка исходила из того, что Люси хорошо пообедала и могла продержаться до тех пор, когда они вернутся в дом. Насколько она помнила, Джесси Блэкмор не несла никаких сумок, когда выходила из дома, поэтому в доме должна была остаться еда.