Когда Эмили бежала через двор, холодный ветер поднял ее волосы из-за ушей и сдул их на глаза, поэтому она не увидела его, пока с ним не столкнулась, когда он неожиданно вышел из-за угла.

— Ну-ну! Осторожнее! Куда это ты бежишь?

— Ой! — Она засмеялась, откидывая волосы назад. — Я... я искала вас. — Девушка замолчала, как бы давая время улыбке сойти с ее лица, а потом сказала: — Дверь снова не открывается.

Хозяин ответил ей не сразу, но сощурил глаза и слегка покачал головой. Потом сказал:

— Продолжай подниматься туда. Если она не откроет до обеда, я разберусь с этим.

— Да, хорошо.

— Эмили.

Она уже шла к арке, но остановилась и повернулась к нему. Он протянул к ней руку, собираясь что-то сказать, но потом молвил только:

— Ладно, это не имеет значения.

Девушка видела, как он резко повернулся и пошел назад к коровникам. Она тоже повернулась и отправилась к дому, глубоко задумавшись.


Когда подошло время обеда, дверь все еще была заперта; хозяин стучал по ней кулаком и кричал:

— Рон! Хватит играть. Давай же открой дверь!

Но в ответ не было слышно даже звука царапанья по одеялу...

После еще трех попыток в течение вечера он пришел на кухню и стоял у кухонной двери, вглядываясь в сгущающиеся сумерки, а Эмили смотрела на него и видела, что хозяин покусывает ноготь большого пальца. У него была такая привычка, когда он сердился или был чем-то обеспокоен. Эмили произнесла вслух то, о чем думала про себя.

— Почему бы не принести лестницу? — сказала она.

Мистер Берч посмотрел на нее через плечо и просто ответил:

— Я обещал ей, что никогда не буду делать попыток проникнуть в ее комнату по лестнице. В ее понимании это означало бы нарушение последнего барьера ее уединения.

Уже давно, говоря с Эмили о жене, он называл миссис Берч не иначе как «она».

— Ну, из того, что происходит, я вижу, что настанет время, когда вам придется нарушить ваше обещание. Знаете, хозяйка плохо сегодня выглядела, была очень бледной и ничего не съела.

Мистер Берч отошел от двери и посмотрел на потолок, потом снова перевел взгляд на Эмили.

— Возможно, ты права. Да, возможно, ты права. — Сказав это, он резко повернулся. Из кухонного окна она видела, как он торопливо пересек двор и прошел сквозь арку; девушка не двигалась в ожидании его возвращения с лестницей.

Когда хозяин приставил лестницу к стене, Эмили вышла на улицу, наблюдая, как он взбирается вверх. Она увидела, как Берч, прикрыв лоб и щеку рукой, прижался лицом к стеклу. Так он стоял несколько мгновений, а потом медленно оглянулся и посмотрел вниз на нее. Даже в тусклом сумеречном свете недоверие, отразившееся на его лице, сказало Эмили все.

— Что там? — тихо спросила она.

Хозяин не ответил, а, снова загородив часть лица, посмотрел в окно. Потом он неожиданно начал спускаться с лестницы, причем так быстро, что девушка немного испугалась, что он оступится и свалится на землю. Когда Берч спустился и стоял рядом с ней, казалось, что он не способен заговорить.

— Что случилось? Что там, наверху?

— Она... она лежит на полу около камина.

— О, нет! — Эмили затрясла головой. — Этого не может быть!

И он повторил за ней:

— Нет, этого не может быть. — Потом он почти закричал ей: — Но это так!

Он диким взглядом оглядел двор; потом рванулся к кухне и вернулся через секунду, держа в руке кочергу.

Эмили держала лестницу внизу, а хозяин быстро взбирался по ней, но, когда он разбил кочергой окно, она отскочила, чтобы увернуться от падающих осколков. Девушка видела, как мистер Берч просунул руку внутрь и нащупывал задвижку, потом сбил колышек, который не давал открыть окно больше чем на несколько сантиметров.

В тот момент, когда он забрался в окно, Эмили быстро покинула двор, пробежала через кухню и холл и взбежала по лестнице. Когда девушка попыталась открыть дверь спальни, та все еще не поддавалась.

Через мгновение, в течение которого Эмили стояла, приложив ухо к двери, она распахнулась. Девушка посмотрела на хозяина, его лицо было безжизненно-бледным. Она медленно прошла мимо него и, повернув голову, посмотрела на кровать, на которой лежала ее хозяйка.

Не было необходимости спрашивать, жива ли она, потому что на ее лице застыло то же выражение, какое было в свое время на лице миссис Мак-Гиллби. И кроме того, от ее уха до линии волос тянулся порез, вокруг которого запеклась кровь.

Мистер Берч стоял около Эмили, а когда прошептал:

— Боже, как же она добралась туда? — они оба посмотрели в сторону камина. От кровати до камина было расстояние около трех метров.

Эмили снова сосредоточила внимание на кровати. Ее смущало, что ватное одеяло валялось на полу. Девушка всегда хорошенько подтыкала одеяло в ногах, чтобы оно не упало с кровати, но вот оно валяется возле кровати. Она медленно обошла кровать и подняла одеяло. После минутного колебания, связанного с нежеланием подходить к застывшей фигуре, она все же осмелилась и осторожно укрыла им хозяйку. Эмили снова подошла к тому месту, где Берч стоял с широко раскрытыми глазами и смотрел перед собой, как в полусне; ей пришлось привести его в чувства, сказав:

— Вам лучше послать за доктором.

— Что? А, да-да. — Он покачал головой и посмотрел в окно. — Скажи Арчеру.

— Да. Хорошо. — Эмили попятилась от него и от кровати, а у двери повернулась и поспешно выскочила на площадку. Когда девушка подошла к лестнице, она остановилась и схватилась за деревянный шар, украшавший перила лестницы, повторяя про себя: «Как она добралась туда? Она не могла сделать это сама. Как же, ради всего святого, она смогла добраться туда?»

Когда Эмили вышла во двор, она увидела Джорджа, который стоял, глядя вверх на окно, и, прежде чем она заговорила, он сказал:

— Я слышал звон стекла. Что случилось? Что-то не так?

— Вам нужно съездить за врачом, и побыстрее! Возьмите телегу или двуколку, что там из них быстрее.

— Что-то с хозяйкой?

— Да. — Она кивнула ему, а когда Джордж поспешно пошел прочь, она крикнула ему вслед: — Привезите его с собой. Это очень важно, потому что она отошла.

Последние слова заставили его развернуться и посмотреть на Эмили. Он повторил:

— Она отошла? Вы имеете в виду, что она...

А когда она утвердительно кивнула, он поднял руку, пробежал пальцами по волосам и скрылся в проеме арки.


Было девять часов вечера того же дня. Эмили устала рассказывать доктору одно и то же и слышать его ответ:

— Но вы не видели, как ваш хозяин поднял хозяйку с пола и положил ее на кровать?

И она снова отвечала:

— Но я сказала вам, что, когда он спустился с лестницы, чтобы найти что-нибудь, чем можно разбить окно, он сказал, что видел ее лежащей на полу.

— Но сами вы не видели ее лежащей на полу?

— Нет, но он сказал, что она лежала, значит, она лежала.

Доктор устало откинул голову на высокую спинку кожаного кресла. Он оказался в затруднительном положении. Он был совершенно уверен в том, что миссис Рон Берч никогда не смогла бы выбраться из постели самостоятельно. Он также был абсолютно уверен, что его пациентка умерла от сердечного приступа, вызванного ударом по голове. Можно было допустить, что она ударилась об острый выступ каминной решетки, сделанной из меди и стали, но на ковре, в том месте, где, по словам ее мужа, он ее нашел, не было пятен крови. Правда, на ране тоже было мало крови. Но это ничего не значит, у нее могло быть внутреннее кровотечение.

Если бы не эта девушка, он бы так все и оставил и выписал бы свидетельство о том, что его пациентка умерла от сердечного приступа; но эта девушка - горничная, а следовательно, болтушка, - возможно уже рассказала работнику фермы о том, что произошло. С другой стороны, если она никому ничего не разболтала, он не собирался просить ее сохранять молчание, поскольку, по его мнению, стоит только сказать женщине, чтобы она не болтала, как она сразу же начнет болтать еще больше. Он сожалел, но ему нужно было защищать свое положение. Ведь будет посмертное разбирательство, и он должен будет сообщить о невероятном факте, что женщина, которую он лечил в последние пять лет и которая, по его мнению, имела полный паралич нижних конечностей, вдруг прошла от кровати к камину без помощи костылей, а это достаточно большое расстояние. Все это было совершенно невозможным.

Теперь он мягко сказал:

— На сегодня все, Эмили.

— Да, сэр. — Она медленно вышла из комнаты, закрыла за собой дверь и, проходя через холл, взглянула на лестницу, по которой спускался Лэрри. Они посмотрели друг на друга, но ничего не сказали, и Эмили пошла на кухню. Она подошла к деревянной скамье возле очага, села на нее и, крепко сжав руки, прижала их к коленям и стала смотреть на огонь.

Хозяйка умерла; и это было плохо для нее и для него. Но миссис Берч всегда говорила, что подставит его, и она это сделала. Да! Она добилась своего. Потому что теперь доктор говорит, что она никогда не могла самостоятельно выбраться из кровати и что она умерла от удара по голове. А кто мог ударить ее по голове? Только ее муж. Конечно, была еще она, Эмили, но они не смогут ничего ей приписать, ведь она ничего от этого не получала, в то время как он... С ее смертью Берч получит все, из-за чего на ней женился. По крайней мере, таков будет приговор Эбби и всех остальных.

Чем больше доктор расспрашивал Эмили, тем больше она это понимала. Как он сказал, она не видела хозяйку лежащей на полу. Когда она вошла в спальню, хозяйка лежала на кровати. Конечно, лежала поверх сбитых простыней, но она могла и сама их сбить в сторону руками... А что, если он ударил ее, когда был у нее утром, а потом разыграл спектакль с лестницей и разбиванием окна?..

«Не будь дурой...» Она поднялась, взяла кочергу и сунула ее в огонь. Если Берч насмерть стукнул ее чем- то тяжелым, то как хозяйка могла задвинуть задвижку на двери?

Эмили выпрямилась и стояла, держась рукой за полку над очагом. Берч был в беде, в большой беде, и вокруг так много людей, которым очень хотелось бы, чтобы он был втянут в эту историю, а больше всех этого хотел старый Эбби.

Если вызовут полицию и они расспросят Эбби, то первое, что он скажет, что они жили как кошка с собакой и что шум их ссор можно было услышать на другом конце фермы, особенно голос хозяина. О да, он, несомненно, подчеркнет это, этот Эбби. Потом информация попадет в газеты под крупными заголовками.

Почему она всегда оказывалась замешанной во всякие трагедии? Сначала ушел Сеп, потом Кон, а теперь хозяйка. Но трагедия заключалась не в том, что хозяйка ушла, а в том, что может случиться с Берчем.

Неожиданно Эмили опустила голову на свою вытянутую руку. Рыдания сдавили ей горло, слезы жгли глаза, когда она подумала, что умрет, если с ним что-нибудь случится. Да, она умрет!

Глава 3

Газеты северо-востока Англии никогда не отставали от крупных ежедневных изданий Лондона в публикации последних новостей, а северяне очень любили крупные заголовки. Они не всегда читали то, что написано под ними, потому что заголовки говорили сами за себя. Стоило в мае 1900 года появиться заголовку «Снятие осады с Мафекинга», как эти слова дали повод для празднований. Потом, в январе 1901 года, когда умерла старая королева, заголовки были просто огромными.

Конечно, заголовки в декабре 1901 года, которые сообщали о человеке по фамилии Маркони, заявившем, что получил беспроводные сигналы через океан, были совсем обычными, хотя гласили: «Маркони наводит мосты через Атлантику». Однако этого было вполне достаточно для того, чтобы начались споры в пивных, клубах и во время обеденных перерывов на верфях. Даже на некоторых кухнях, когда глава дома хотел произвести на семью впечатление своим знанием того, что происходит в мире, рискуя быть одернутым своим сомневающимся отпрыском, который говорил: «Ну да, папа, а на следующей неделе ты собираешься отправиться на трамвае на Луну, ведь правда?»

Потом в марте 1902 года умер Сесил Родс. «Похоронная процессия в пять миль на похоронах Сесила Родса», — кричали заголовки. «Похоронен на вершине скалы», — говорили заголовки. Но кто такой Сесил Родес Те, кто был лучше информирован, говорили, что он родился в Англии, но стал колонистом в Южной Африке, где был избран премьер-министром. В газетах были написаны длинные названия, связанные с ним: Бечуаналенд и Машоналенд, да еще Матабелеленд; последние две страны он преобразовал в Родезию. Потом он оказался замешанным в каких-то темных делах и был вынужден уйти в отставку. Но все эти заголовки были затенены заголовками, посвященными коронации короля Эдуарда VII и королевы Александры в июне того же года.