Но никакие заголовки, ни большие, ни маленькие, не имели того эффекта, какой имели заголовки, появившиеся в газетах северной Англии в октябре 1903 года. Особое впечатление они произвели на население города Феллберна и деревни Фарли-Дин и касались скандала, связанного с тем выскочкой, который превзошел себя. Прибил больную жену в постели, а потом изобразил, что она упала на каминную решетку, и это при том, что она была парализована и прикована к постели много лет. Ну, они ничего другого и не ожидали и надеялись, что его повесят, потому что он нарушил покой в деревне. Она сильно изменилась, после того как из нее уехало семейство Гудир и Джон Ролстон.

Хотя заголовки в газетах были впечатляющи, но они не заходили настолько далеко, чтобы утверждать, что Лэрри Берч убил свою жену. Но это и не требовалось; все, что им нужно было сделать, это представить факты и дать публике возможность составить свое собственное мнение...

Дознание по поводу смерти Роны Берч состоялось на второй день после ее смерти, а на четвертый день коронер и присяжные выслушали все, что мог сказать по этому поводу ее муж. Был также выслушан доктор и, наконец, горничная. И как сказал коронер, свидетельские показания были путаными и противоречащими друг другу, поэтому он откладывает дознание на неделю, начиная с этого дня.

Эмили спустилась с двуколки у задней двери, ее ноги все еще дрожали. Они начали дрожать в тот момент, когда она вошла в зал суда в то утро. И вообще все ее тело теперь дрожало. Она понимала, что чувствуют члены суда, и знала, что ни один из них не поверил ни ей, ни ее хозяину, но они поверили доктору, когда тот сказал, что, по его мнению, совершенно невероятно, чтобы его покойная пациентка могла пройти расстояние между кроватью и камином, поскольку она не могла даже проползти это расстояние, потому что, когда он видел ее последний раз, она была очень слаба.

Однако у Эмили появился один слабый лучик надежды, когда доктор признал, что он уже давно не осматривал ноги пациентки, поскольку она всегда яростно протестовала против любой формы обследования. Когда его спросили, сколько времени прошло с последнего обследования покойной, он слегка растерялся, но признал, что несколько месяцев, да и тогда это был беглый осмотр. Но он поторопился добавить, что три года назад он проконсультировался с доктором Балкином, который был известен в графстве, как специалист в этой области, и тот подтвердил, что миссис Берч была парализована от талии и ниже, а также предположил, что паралич может прогрессировать.

Джордж, который выбежал из-под арки и удерживал голову лошади, посмотрел на Эмили и взглядом спросил, как дела, но она ничем не выдала результатов, даже не сделала никакого движения головой.

Лэрри тоже ничего не сказал Джорджу, он просто прошел за ней на кухню, где миссис Райли улыбнулась им обоим и сказала:

— Ну не странно ли это? Я, наверное, почувствовала, что вы подъезжаете, потому что только что заварила чай.

Жар, охвативший тело Эмили, вызвал появление над ее верхней губой маленьких капелек пота, она стерла их указательным пальцем и искала, что сказать в ответ, но, пока Берч смотрел ей в глаза, все, что ее разум ей подсказывал, сводилось к двум строкам из маленькой черной книжечки Сепа:


«Твоя дружба часто заставляла болеть мое сердце;

Будь мне врагом - ради нашей дружбы».


Ее губы, наверное, двигались, когда она произносила про себя эти строки, потому что он тихо спросил:

— Что? Что ты хочешь сказать?

Эмили покачала головой, поморгала и слабо улыбнулась:

— Ничего; просто какая-то бессмыслица пришла мне в голову.

— В твоей голове вообще не может быть бессмыслицы, Эмили. Скажи мне то, что ты собиралась сказать.

Интуитивно девушка чувствовала, что Берч надеялся услышать что-то, что бы соответствовало тому, что он только что сказал ей. Но как она могла сказать что-либо подобное сейчас... или в любое другое время, если она не хотела проблем, тех самых проблем, которые губят девушек, подобных ей. Поэтому, склонив голову, со слегка насмешливой улыбкой на губах, Эмили сказала:

— Это пара строк, которые пришли мне в голову.

— Да?

— О, они ничего не значат, они странные, вот как они звучат:


«Твоя дружба часто заставляет болеть мое сердце;

Будь мне врагом — ради нашей дружбы».


— Эмили! Эмили! — Его глаза были закрыты, а на лице отражалось легкое изумление. Берч покачал головой и произнес:

— Знаешь, ты всегда меня удивляешь, с того самого момента, как я увидел тебя. Где ты услышала эти слова?

— О, у меня есть маленькая книжечка; в ней много подобных вещей.

— И ты прочла их? Ну конечно, прочла. Я хотел спросить, нравится ли тебе читать подобные вещи?

Эмили немного подумала, прежде чем ответить:

— Да, конечно, в этой книжке есть записи, которые, как мне кажется, отвечают на некоторые вопросы, возникающие у меня в голове.

— А где ты взяла ее, эту книгу?

— Мне дал ее Сеп.

— Сеп?

— Да, мистер Мак-Гиллби; он просил меня называть его Сепом. — Она опустила голову. — Мы собирались пожениться, когда мне исполнится семнадцать.

В комнате наступила тишина. Эмили видела, как Берч убрал руку с ее пальцев и снова повернулся к огню, его голос стал низким:

— Ты относишься к тому типу девушек, Эмили, которых мужчины всегда будут хотеть, создавая семью или нет... Ты знаешь это, ведь правда?

Нет, Эмили этого не знала. Девушка знала, что она хорошенькая, но никогда не считала себя такой девушкой, из-за которой мужчины будут сходить с ума, поскольку была о себе не очень высокого мнения.

Все еще глядя в огонь, хозяин сказал:

— Ты должна быть очень внимательной, прежде чем выходить замуж за кого-либо, как бы тебя в этом ни убеждали, потому что браки заключаются не на Небесах. Брак - это настоящий ад, за некоторым исключением конечно. Ты могла наблюдать неудачный брак со стороны в течение последнего года. И это возвращает нас к тому, с чего мы начали. Что они сделают со мной через неделю? — Мистер Берч снова повернулся к девушке: — Нам нужно все хорошенько обговорить, если меня... меня посадят, то ты останешься здесь и будешь присматривать за всем для меня, поскольку ты единственный человек, кому я могу доверить все... Но мы поговорим об этом позже. А сейчас иди переоденься, — он нежно оттолкнул ее, — и приготовь что-нибудь поесть. Ты выглядишь замерзшей.

Они обменялись долгим взглядом, затем девушка повернулась и быстро вышла из комнаты.

Когда Эмили вошла в кухню, она увидела Джорджа, который выходил через заднюю дверь, и услышала, как миссис Райли кричала ему:

— Постой, подожди! Она пришла.

Он повернулся и подошел к ней.

— Я... я заглянул, потому что... потому что хотел поговорить с вами, Эмили, потому что... потому что, похоже, дела пошли не так хорошо.

— Да, все не так хорошо, Джордж. А в чем дело?

Он бросил взгляд на миссис Райли, а та воскликнула:

— О, если вы хотите избавиться от меня, то достаточно сказать это одним взглядом. Слепому ослу все равно, что кивок, что подмаргивание. В любом случае я собиралась уходить. — Она перевела глаза на Эмили и, указав головой на потолок, спросила: — Можно ли уже убраться в комнате наверху?

Эмили ответила:

— Нет, нет пока, миссис Райли. Пусть остается как есть.

— Ну и ладно, и так есть что делать. — Сказав это, женщина вышла из комнаты.

Повернувшись к Эмили, Джордж потер руки, прежде чем начать говорить.

— Я чувствую, что должен высказаться по этому поводу. Я никогда раньше об этом не говорил, поскольку боялся, что меня сочтут чокнутым или, сказать по правде, просто выгонят отсюда, но... но... ну, я считаю, что хозяин прав. Он действительно нашел ее у камина. Если верить моим глазам, то я видел, как она ходит. Да, она могла ходить!

Эмили открыла рот, а ее глаза расширились:

— Что вы хотите этим сказать, Джордж?

Он наклонился к ней и понизил голос:

— Только то, что сказал. Она могла ходить. — Он закивал головой. — Это было так. В первую неделю, что я работал здесь, молоко Рози сменило цвет, а вымя воспалилось. Я услышал, как она мычит, и подумал, что либо Бетси ее толкает, поскольку эти две никогда не ладят, или она натерла вымя и это ее беспокоит, поэтому я поднялся и вышел. Светила луна, была прекрасная ночь. Когда я пришел в коровник, я понял, что проблема действительно была с ее выменем. После того как я все сделал в коровнике, я вышел во двор и понял, что мне совершенно не хочется спать. Светила луна, яркая и красивая, а небольшие облачка быстро бежали по небу. Это была одна из редких по красоте ночей, поэтому я прошел к арке и хотел пойти дальше, когда просто застыл на месте и у меня буквально сперло дыхание, поскольку, так же верно, как я здесь стою, я увидел привидение на стене вот над этим кухонным окном. Это абсолютно точно.

Он кивнул головой, а она прошептала:

— Ну же, продолжайте.

— Ну, я протер глаза и уставился на него. Я даже не мог убежать, как будто прирос к месту от страха, честное слово. Вся сторона дома была большей частью затенена: дверь, кухонное окно, ее окно над ним - все до конца фронтона. А потом я вдруг понял, на что смотрю. В тени оконное стекло казалось таким же черным, как стена, а я смотрел на кого-то, кто стоял за стеклом, одетый во все белое. Высокая фигура, с волосами, падающими на плечи. Я стоял не двигаясь, пока стояла эта фигура, а это было в течение десяти или пятнадцати минут, а может, и больше. А это слишком долго. Особенно чтобы стоять не двигаясь, Эмили. Да если еще учесть, что я чувствовал. — Он положил руку себе на шею. — Можете представить, Эмили, что я ощущал? Я был уверен, что видел кого-то, кто стоял у окна. И это была женщина, высокая женщина. Но, насколько я знал, другой женщиной в доме, помимо вас, была хозяйка, а она была парализована и уже много лет не ходила. Вот я и спрашиваю вас: если бы я открыл рот, то что бы произошло? Меня бы, скорее всего, выгнали. Тогда я сказал себе, что если она может ходить, то хозяин, наверное, знает об этом. Но по какой-то причине он это скрывает. Я хотел рассказать об этом старику, но я понял, что он мог сказать на это... Сядьте. — Он протянул руку и взял Эмили за локоть. — Вы побелели как полотно.

Девушка чувствовала себя белой как полотно. Но, как ни странно, в данный момент это не было чувство облегчения от осознания того, что свидетельство Джорджа может помочь хозяину. Эмили почувствовала приступ гнева, который клокотал в ней. До этого момента она не совсем верила в то, что ее хозяйка могла встать с кровати. Теперь девушка в это поверила окончательно, и ее взбесило то, что эта грязная ведьма - а она и была ею - временами уделывала постель, притворяясь, что не имела возможности с этим справиться, хотя могла передвигать ноги. Сколько раз за последний год этот жуткий запах поднимался к ее горлу - и ей приходилось бежать в уборную и выворачивать из себя этот запах!.. О, она рада, что та умерла, она рада! Хозяйка была плохой женщиной во всем, злобной, противной, мстительной. А теперь Джордж поклянется, что видел ее у окна. Она снова посмотрела на него и спросила:

— Вы видели ее только в тот раз?

— Нет... нет. — Парень покачал головой. — Я хотел доказать себе, что мне ничего не померещилось и что я не повредился умом. Поэтому встал следующей ночью и снова увидел ее. Но на третью ночь дождь лил как из ведра, и хоть я и простоял под аркой, но ее не увидел. Но потом я видел ее еще дважды, и оба раза в лунные ночи. Луна не была такой яркой, как в первый раз, она убывала, но тем не менее было достаточно светло, чтобы я мог увидеть ее стоящей там, а затем она отворачивалась и отходила от окна.

— Почему же вы не пришли и не рассказали об этом хозяину раньше?

— Ну, — Джордж опустил голову, — не мог решиться. Я не знал, что мне делать, поскольку считалось, что хозяин не знает, что она встает с постели. Я думал, это довольно странно - он был ее мужем, мог входить и выходить из комнаты, когда захочет.

— Нет, мистер Берч не мог, Джордж. Хозяйка иногда запирала дверь; она могла задвинуть задвижку, не вставая с постели. Ее кровать стояла головой близко к двери.

— Ничего себе! Но понимаете, я думал, что тут что-то не так, и решил держать язык за зубами, поскольку хотел остаться здесь: это лучшее место за многие месяцы, а я устал от дорог; вот видите, в каком я оказался положении.

— Да, да, Джордж, я вижу. Но теперь пойдите туда и расскажите хозяину все то, что вы поведали мне; это очень важно, я уверена в этом. Но учтите, вам, возможно, придется пойти в суд и рассказать все там.