Кэтрин Куксон - Жизнь, как морской прилив

— Да, со мной все в порядке, спасибо.

Мужчина повернулся и посмотрел на костер.

— Откуда вы притащили все это, чтобы сделать такой высокий костер? Его видно с расстояния в несколько миль.

— Это моя мебель.

— Ваше что?

— Моя мебель.

Эмили смотрела на лица людей, собиравшихся вокруг нее. Жители деревни тоже подошли, преодолев стену. Не так близко, как шахтеры, но достаточно близко, чтобы услышать то, что девушка хотела сказать. И именно для них она сказала:

— Мебель была в качестве оплаты за три года моей жизни. Мне она была не нужна, поэтому я ее сожгла.

Никто не заговорил, но все смотрели на нее, и Эмили продолжила:

— Извините, что я не предупредила вас, а то вы могли бы захватить с собой детей. Дети любят костры. Можно было бы хорошо провести вечер.

Все продолжали молчать и удивленно смотреть. Неожиданно часть костра провалилась внутрь и огненные искры рассыпались в ночи, осветив всю сцену и бегущую фигуру, которая не остановилась, когда приблизилась к толпе, а протиснулась сквозь нее. И вот Эмили смотрела на Берча, сосредоточив все свое внимание. Странно, но теперь она поняла, что ждала его прихода, надеялась, подспудно молила об этом, ей хотелось, чтобы он пришел и посмотрел ей в лицо.

— Что случилось? — Он переводил взгляд с нее на полыхающий костер; потом, не говоря ни слова, подбежал к двери коттеджа и заглянул внутрь. Толпа наблюдала, как Берч медленно возвращается к тому месту, где стояла она с узлами, лежавшими у ее ног. Хотя его голос был похож на тихое рычание, все четко слышали, что он сказал:

— Ты что, рехнулась?

— Нет. Я никогда не чувствовала себя более нормальной. В действительности я думаю, что я только что пришла в себя. Поскольку я поняла, что сошла с ума в тот день, когда пришла на этот холм с тобой.

— Зачем ты это сделала? — Он указал рукой на горящие вещи.

— Со своими вещами я могу делать все, что захочу. Это то, что ты мне отдал. Ты сказал, что я могу взять мебель, конечно кроме лучших предметов - французского столика, бюро и часов. Но мне не хотелось разделять вещи. Они так долго стояли рядом с остальным хламом. Хламом, который был необходим тебе, как и я. — Она вскинула голову. — Кстати, когда ты забирал скот, ты забыл взять с собой кур. И огромное тебе спасибо за то, что предложил оставлять мне молоко через день возле старой заставы. Это была бы прекрасная прогулка посреди зимы, когда снег доходит до подбородка.

— Замолчи! — Его голос доносился сквозь сжатые губы, как сдавленный рев. Его глаза перебегали с нее на толпу, собиравшуюся вокруг них. Затем, как и они, Берч вздрогнул, когда Эмили закричала на него:

— Не затыкай мне рот, двуликий и лицемерный притворщик! И можешь получить назад вот это! — Она бросила в него мешочек с пятью соверенами, и, когда этот мешочек ударился о его грудь, он схватил его, а она крикнула: — Вот деньги, добавь их к приданому, что ты забрал к ней! Ты не мог пойти к ней с пустыми руками, как ты сказал! Так передай ей, что пять фунтов - это от меня! И последнее, что я тебе скажу. Я видела ее всего два раза в жизни, но я знаю ей цену. И насколько я могу судить, она устроит из твоей жизни такой же ад, какой ты пережил со своей предполагаемой женой. И когда это время наступит, вспомни мои слова!..

Сноп искр снова осветил небо, а языки пламени осветили лица. Все смотрели на них. Никто ничего не говорил. Эмили наклонилась, подобрала свои узлы и, распрямив плечи и подняв голову, отвернулась от его разъяренного лица и пошла в сторону. Люди расступились, чтобы дать ей дорогу, и она пошла мимо костра к воротам, где стояли Джордж и Дженни. Они повернулись и стали спускаться с холма, идя рядом с ней.

Проходя через долину, они услышали возбужденные крики и свист. Эмили остановилась и оглянулась. Ей вспомнились слова: «Я никогда не буду сожалеть о том дне, когда подобрал вас на рыночной площади Феллберна». Когда девушка продолжила свой путь, голова ее была опущена. Они дошли до дороги, и Эмили сказала прерывающимся голосом:

— Спасибо, Джордж. Спасибо, Дженни.

Джордж поинтересовался:

— И куда же ты собираешься идти ночью?

— Я пойду к своей тете Мэри.

— Только не ночью.

— Завтра, — сказала Дженни, ласково беря ее за руку.

— О нет! Нет! — Она напряглась. — Я не вернусь в дом. О нет!

— Никто не заставляет тебя идти в дом. — Джордж заговорил довольно резко. — В любом случае, мистера Стюарта там нет. Позавчера он уехал отдохнуть. Во Францию, как он сказал. Наверное, чтобы немного отвлечься. И кто будет его винить? В любом случае ты идешь с нами, а завтра утром я отвезу тебя туда, куда ты скажешь.

Эмили стояла, низко опустив голову. Как ей быть? Единственное, что она не могла сделать, это выкопать часы этой ночью, когда на холме столько народу.

Девушка послушно пошла с ними по дороге. Но, когда они были уже у ворот, она остановилась и спросила:

— А как насчет старого Эбби?

— О, он уехал. Хозяин отправил его на пенсию несколько недель назад. У нас теперь работает новый парень.

Когда Эмили шла через двор к арке, она взглянула не на кухонную дверь, а на окно над ней и подумала: «Какой бы ты ни была плохой, кое в чем ты была права. Да, кое в чем ты была права...»

Комнаты над конюшней были удобными и уютными. Кровати для нее не было, Джордж и Дженни сделали ей импровизированную кровать на кухне, и, хотя она не ела нормально со вчерашнего дня, она все же не могла смотреть на еду. Тогда Джордж налил ей изрядную порцию виски с водой и темным сахаром, и Эмили с благодарностью выпила.

Вскоре она лежала, глядя в темноту. Она была опустошена. Эмили не заметила, как уснула.

На следующее утро она проснулась оттого, что Джордж слегка тряс ее за плечо. Он спросил:

— Может, выпьешь чашечку чаю, Эмили?

— О! О! Да. Да, пожалуйста. — Она с трудом села, ее руки тряслись, когда она брала у Джорджа кружку с чаем.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

Эмили немного подумала. Картина того, что случилось прошлой ночью, ясно стояла перед ее глазами, будто она все еще была на холме и стояла в свете костра. И все, что она делала до костра, тоже совершенно четко всплыло в памяти. Девушка посмотрела на Джорджа.

— Не нужно мне было это делать! Я имею в виду не то, что я сожгла мебель и вещи. Мне не нужно было говорить ему то, что я сказала. Я дразнила его; они теперь устроят ему настоящий ад. Мне не нужно было это делать.

— Так ему и надо! Он получил то, что заслужил. Как только я здесь появился, я был на его стороне, но, когда я узнал о том, как он с тобой обходится и что вытворяет, я отвернулся от него. Берч никчемный человек, Эмили. Ты сказала ему правду, поэтому не должна сожалеть о сделанном. А они превратят его жизнь в ад в любом случае, потому что тело фермера Рауэна еще не остыло, а он занял его место хозяина. Одно это уже привело их в негодование. И ты была права: мисс Лиззи Рауэн будет главной в семье. Ее мать неплохая женщина, но у дочери весьма суровый характер. Не забивай себе голову, Эмили, и не сожалей ни о чем. Прошлой ночью ты совершила такой поступок, о котором будут помнить многие годы. Не принимай все так близко к сердцу. Когда ты собираешься отправляться?

— Как только ты будешь готов, Джордж. Но мне нужно еще кое-что сделать до отъезда.

— Что такое, Эмили?

— Я хочу еще раз одна подняться на холм. И кое- что еще, Джордж. Мой кот. Он, наверное, испугался костра и убежал. Я собиралась взять его с собой. Если я его сегодня не увижу, поищешь его?

— Да-да, не волнуйся о нем. Я принесу его сюда; одним больше, одним меньше, не имеет значения. Кстати, Дженни сейчас там, в доме, она приготовит завтрак через полчасика.

— Спасибо, Джордж.

Когда парень вышел, она с трудом поднялась с постели, надела юбку и блузку, умылась, а потом, закрепив шляпку и накинув жакет, тихо вышла за дверь.

Эмили никого не встретила, когда пересекала двор фермы и внутренний двор. Она немного постояла, глядя на дом, она надеялась, что мистер Стюарт будет счастлив здесь, даже если ему придется жить одному. Эмили была рада его отсутствию. Что могло произойти, если бы он вчера поднялся на холм, она даже представить себе не могла. Возможно, он заставил бы ее уйти с холма до того, как Лэрри поднимется туда, поскольку он был человеком, умеющим убеждать. И тогда она не высказала бы при всех то, что было у нее на душе. Она сожалела об этом, да, сожалела.

Эмили медленно двигалась по дороге к проходу в стене. Она чувствовала себя совершенно разбитой, ощущала тяжесть во всем теле и на сердце. Она перебралась через проход, прошла через рощицу и направилась к старому мосту. Затем, подняв с земли заостренную ветку, побрела по берегу к кусту боярышника. От него Эмили отсчитала три шага вперед параллельно ручью. Здесь был небольшой участок сланцевой породы, и она стала копать землю палкой.

Ее сердце начало безумно колотиться, когда, немного углубившись, она не обнаружила свертка. Приложив отчаянные усилия, она достигла более значительной глубины, и заостренный конец палки очистил от земли кусок коричневой мешковины, в которую она завернула футляр. Эмили присела на корточки, закрыла глаза и испустила глубокий вздох. Она и не представляла себе, что зарыла часы так глубоко.

Она осторожно развернула мешковину и посмотрела на красную кожаную коробку. На ней было пятнышко в том месте, где просочилась вода. Эмили нажала на маленькую пружинку и увидела часы - яркие, красивые... изящные. Да, именно так - красивые и изящные! Она потрогала их и сложенное письмо, которое лежало под часами. Она хотела сохранить его.

«Не будь глупой». Она резко поднялась и сбросила ногой часть сланцевого грунта в образовавшееся отверстие. Потом, спрятав футляр под блузкой, Эмили пошла назад к старому мосту, а не наверх к коттеджу, потому что его, сказала она себе, она не хотела больше видеть до конца своей жизни, да и холмы тоже! А с котиком все будет нормально, Джордж позаботится о нем...

Она тепло попрощалась с Дженни в десять часов, сказав, что когда-нибудь сможет отблагодарить ее и Джорджа за их доброту. Дженни немного всплакнула, они порывисто обнялись и расстались.

Сидя рядом с Джорджем в двуколке, Эмили проехала через деревню. Те немногие, кто был на улице, оглядывались и смотрели на нее. Но на их лицах теперь было совершенно другое выражение. Ей показалось, что некоторые даже улыбались ей, если ей случалось посмотреть в их сторону. Но она не улыбалась в ответ, потому что ей не нужны были их улыбки - они появились слишком поздно.

Когда двуколка остановилась на рыночной площади в Феллберне, Эмили снова поблагодарила Джорджа. Он взял ее за руку и, глядя в глаза, сказал:

— Я всегда хорошо к тебе относился, Эмили, ты это знаешь. А я знаю, что ты преодолеешь все трудности. Помнишь, что ты мне сказала, когда я впервые пришел на ферму со стертыми ногами и совершенно измотанный? Ты поставила передо мной большую порцию еды, а я уже несколько недель весьма скудно питался, и сказала: «Съешьте это, и вы вернете себе силы». Ты вернешь себе силы, Эмили! До свидания, девочка!

— До свидания, Джордж! — Она не могла ничего больше сказать, потому что чувства переполняли ее. Эмили повернулась и пошла прочь от жизни, которая началась на этой рыночной площади три года назад и здесь же заканчивалась.

— Ты хочешь сказать, что все подожгла?

— Да, тетя Мэри; да, я все подожгла.

— Боже милостивый! Девочка, что на тебя нашло! Нужно было перевезти это все сюда. Все это стоило денег. Даже я поняла это.

— Не совсем, тетя Мэри. Только три предмета, которые он хотел оставить себе.

— Ты так думаешь?

— Да я даже уверена в этом.

— И ты говоришь, что туда сбежалась вся деревня и окрестности?

— Да. Да, сбежалась вся деревня и окрестности. Это было, как в ночь празднования победы под Мафекингом.

— И ты говоришь, что он тоже пришел?

— Да, он пришел.

— И что ты ему сказала?

Эмили немного подумала, отвернувшись, а потом сказала:

— Лучше держать свои слова при себе, но я не смогла сдержаться, когда увидела его. Мне хотелось ударить его чем-нибудь, но я могла сделать это только при помощи слов, поэтому я высказала все, что думала о нем, и я сказала все прямо, без обиняков.

— Правильно сделала, девочка. Хотелось бы мне быть там с тобой, потому что он был дерьмовым выскочкой, каких мало. Я прекрасно видела, что он обо мне думал... — Мэри погрозила пальцем, — толстая, неряшливая старая растрепа. Я видела это по его глазам. И он даже не спросил, хочу ли я перекусить. Я и не ожидала чего-нибудь существенного, но мне ужасно хотелось выпить чашечку чаю. Что же, девочка, я только могу порадоваться, что наконец-то ты избавилась от него. Тебе удалось прихватить с собой часы?