Джил МакНейл - Жизнь после измены

Дневник садовода

В книге по садоводству, которую мама подарила мне на Рождество, говорится, что насущные задачи садовода в январе — чистить садовый инвентарь, сортировать семена, вскапывать грядки и междурядья, сажать ревень и подрезать все, что нужно, особенно глицинию и фруктовые деревья.

И вот я пытаюсь отмыть от грязи старую выгребную лопату в сарае, а наконечник шланга соскакивает, и у меня полные галоши ледяной воды. Альфи считает, что я выдумываю. Тогда я решаю рискнуть покопать, но земля до того смерзлась, что мне приходится балансировать, стоя на лопате двумя ногами и пытаясь хоть как-то воткнуть ее в землю. Естественно, я падаю — и шлепаюсь в шипастый куст, что-то вроде ежевики, наверное, или гигантского чертополоха. Я сдаюсь и решаю подрезать деревья, а так как я не знаю точно, на что похожа эта самая глициния, то обкромсала какие-то вьющиеся растения, украшавшие садовую ограду. Мама потом просветила меня, что это были клематисы, которые цветут по весне, а ветки, которые я срезала, были как раз цветоносными. Замечательно.

— Какова главная особенность интимной жизни патагонских зайцев?

— Господи, Молли, ты вроде говорила, что вопросы будут легкие?

— А откуда я могла знать, что они будут такие каверзные?

В этом и беда деревенских ночных викторин: вся деревня получает возможность любоваться твоей тупостью.

— Вот будет стыдоба, если мы ни на один вопрос не ответим правильно.

— Куда Фрэнк и Пэт едут в свадебное путешествие в сериале «Ист-эндцы»?

— Блин, мы так и не ответили на предыдущий!

— Кто изобрел акушерские щипцы?

— Это легко. Полный ублюдок.

— Так и написать?

— Именно.

Мне почему-то казалось, что «полный ублюдок» — это неправильный ответ, но я все равно записала.

— Сколько градусов в каждом из внутренних углов восьмиугольника?

— Давай, Алиса, ты должна это знать. Ты ведь изучала углы в своей архитектурной школе?

— Было немного.

— Что лассо Чудо-женщины заставляло делать людей?

— Просить пощады?

— Молли, нам нужно ответить правильно хоть на один вопрос. Давай ты будешь записывать ответы, а я пока подумаю над углами.

— Как называется нехватка одного очка для равного счета в гольфе?

— Вот черт!

— В какой стране изобретено короткое пальто с капюшоном?

— Ну, слава богу, это я знаю. В Бельгии.

Молли выглядела очень довольной собой.

— Несколько лет назад я возила школьников в Бельгию, и мне приходилось писать для них упражнения.

— Держу пари, это была замечательная поездка.

— Да уж. Мы потеряли второклашек на пароме, когда возвращались домой, и замдиректора едва не заработал сердечный приступ, пришлось вызывать скорую, вот так-то… Но все обошлось. Думаю, он просто принял это слишком близко к сердцу. Никто бы его ни в чем не обвинил, даже если бы дети упали за борт.

— А они упали?

— Ты что, конечно, нет! Один из них — Уэйн Томпкинс, он вообще псих. На прошлой неделе на уроке информатики приклеил учителя к стулу суперклеем.

— Наконец-то мы ответили хоть на один вопрос.

В итоге мы ответили на шесть. Из тридцати. Это было прискорбно, но к тому моменту, когда закончился подсчет очков, мы обе были настолько пьяны, что нам было уже все равно. Молли собралась с силами и разразилась саркастическим пассажем об учителях, которые знают гораздо меньше, чем должны бы, но, к счастью, никто не захотел поддержать эти рассуждения. Все были поглощены спорами о собственном положении в турнирной таблице. Наконец, мы узнали, что патагонские зайцы абсолютно моногамны, а Пэт и Фрэнк ездили на Гавайи, хотя женщина за соседним столиком все еще пыталась убедить одного из судей, что в Испанию. Некоторые команды восприняли все слишком серьезно, и судьи просто кипели от ярости. Но мы были счастливы, что не прошли в следующий тур, и могли идти домой, внеся свою лепту в деревенский фонд. Надо было спасать Дэна от необходимости приглядывать за двумя трехлетними детишками, которые отнюдь не выглядели уставшими, когда мы уходили.

— Ну что, пошли?

— Черта с два. Я выпью еще немного, и мы поглядим, кто победит.

— Круто. Я надеялась, что ты это скажешь.

Молли принесла выпивку. Правда, ждать ее пришлось целую вечность — все пабы уже были закрыты.

— Я взяла тройные. Думаю, это сэкономит время.

— Правильно мыслишь. Ого, а они крепкие.

Водки действительно было больше, чем нужно. Долить, что ли, еще тоника? Хотя, с другой стороны, так даже лучше.

— Что на работе?

— Дурдом. На следующей неделе едем в Национальный исторический музей. Тридцать два неуправляемых четырнадцатилетних подростка и один учитель. Придется быть бдительной, как целая служба безопасности. А как у тебя?

— То же самое. Предстоит разговор о перестройке амбара с клиентом, который терпеть не может амбары, так что работы больше, чем с кухнями в этой долбаной ИКЕЕ.

— Круто.

— Вот скажи мне, какого дьявола покупать амбар для переоборудования, если ты ненавидишь амбары?

— А его нельзя просто снести и построить то, что нужно?

— Это не вариант, Молли, но в любом случае мне придется с этим разбираться. А прямо напротив амбара живет председатель местного приходского совета, и всякий раз, как я прохожу мимо, он следит за мной из-за кустов.

— Может, он эксгибиционист?

— Наверное. Тогда мне просто повезло. Если мы придем к соглашению и передвинем хоть один кирпич, ему придется уняться. Все было бы замечательно, если бы клиент не был полным кретином. Ладно, а что там сейчас у тебя в школе? Ну, кроме похода в музей?

— А, все как обычно. Слишком много детей, не хватает лекарств… и тому подобное. Ничего особенного. Правда, если смотреть на мир с позиции мазохиста. В иные дни мне кажется, что школа — просто рай, а вот дома я совершенно не справляюсь. Давайте мне в нагрузку хоть сотню дебилов каждый день, но при этом убедите Лили, что нельзя идти в вечернем платье в детский сад. Я сегодня утром целых сорок пять минут ее одевала.

Когда мы только переехали сюда, и я познакомилась с Молли, то сразу подумала, что Лили из тех детей, которые внушают мысль о твоей абсолютной никчемности. Она была полной противоположностью Альфи. Лили всегда выглядит безупречно, предельно вежлива, опрятна и любит хорошие вещи. Однако позже я поняла, что больше всего на свете ей нравится досаждать своей матери, и это меня слегка приободрило. Лили категорически заявляет, что будет носить только розовое или другие пастельные оттенки, предпочтительно с блестками, и скорее умрет, чем позволит надеть на нее брюки. Этакая маленькая мисс Совершенство!

— Как выглядела сегодня Дженис?

— В новых кружевных колготках.

Дженис — это няня Молли. Она водит Лили в тот же детсад, куда ходит и Альфи, и забирает ее к ланчу. Дженис всегда хотела дочку, но вместо этого у нее родилось три сына, и теперь она наверстывает упущенное, наряжая Лили как маленькую принцессу, сочетая розовый с персиковым, иногда добавляя ядовитый аквамариновый.

— Я забыла тебе рассказать последнюю новость. Она начала прибираться.

— Кто?

— Лили. Она бегает с тряпкой для пыли, и, кажется, ей действительно нравится мыть посуду, стоя на стуле перед раковиной. А Дженис принесла ей маленькую швабру.

— О боже!

— Ну да. Лили обожает это. Это так унизительно. Такое чувство, будто она осуждает меня. Я никак не могу понять, за какие грехи бог наградил меня трехлетней пост-феминисткой, которой нравится вытирать пыль? Дэн считает, что у меня нервы.

— Ты уверена, что относиться к уборке с удовольствием — это пост-феминизм?

— Да, черт возьми. И я сыта этим по горло! Я почти добилась того, чтобы Дэн понял: бегать по дому с тряпкой и шваброй и убирать за ним — не моя работа. И вот, пожалуйста, Лили перевернула все с ног на голову.

Молли ненавидит пост-феминизм. Она считает, что возврат к домашнему рабству — позор для женщины.

— Может, тебе нанять уборщицу? Или это противоречит твоей идеологии?

— Да нет, эксплуатация женщин, которые беднее тебя, будет всегда. И если ты хорошо им платишь, это нормально — перераспределение богатства и прочая ерунда. Но у нас нет денег, и даже если бы они были, ни одна уборщица в здравом уме и трезвой памяти не согласилась бы работать в нашем доме. Дэн начал разбирать камин внизу, так что там сейчас груда битого кирпича, в углу валяются куски штукатурки, а там, где был старый камин, в стене огромная дырища. Надеюсь, он сначала закончит ремонт в одной комнате, а потом начнет ломать где-то еще, или я сойду с ума.

Дэн — строитель и занимается в основном перепланировками. Поэтому он может часами подбирать штукатурку для лепного карниза, однако когда дело касается утомительных домашних работ, он абсолютно беспомощен.

— Значит, труженица Лили любит вытирать пыль? Можешь оставлять ее у меня в любое время, пока я на занятиях.

— Пожалуй, это идея. О, кстати, ты знаешь, Дженис говорит, что видела сегодня новоселов, которые въехали в большой дом — женщина с двумя детьми вышла из магазина и села в «Рейнджровер». Все стекла тонированные, а сиденья наверняка из черной кожи. Так что тебе придется подняться к ним и познакомиться. Потом все расскажешь.

— Не могу же я просто так заявиться туда как разведчица.

— Конечно, можешь, ты ведь их ближайшая соседка, возьми с собой баночку варенья или что-нибудь в этом роде.

— Альфи слопает его раньше, чем мы выйдем из дома.

— Ну, тогда возьми бутылочку чего-нибудь в подарок на новоселье. Понимаешь, мне это ужасно нужно. Я сказала Дженис, что ты обязательно к ним зайдешь. Мне надо узнать о них как можно скорее, а то она подумает, что я зря болтаю.

— У меня вроде была где-то бутылка вина, но, боюсь, оно не слишком шикарное. Вдруг они суперснобы и посмеются над моей примитивностью.

— Ну, сходи, пожалуйста, одолжу я тебе бутылку.

— Ладно, но только если ты пообещаешь зайти ко мне в следующие выходные, когда здесь будет Патрик, и поможешь портить ему нервы.

— С превеликим удовольствием.

— С ним приедет Синди.

— Придурок.

Патрик считается отцом Альфи. Собственно, он и есть отец в биологическом смысле. Однако с тех пор, как он бросил нас, когда Альфи было пять месяцев от роду, ему вряд ли присудили бы звание Отца Года. Он вообще не Патрик, а Патриция, хоть и с членом, как любит говорить мой брат Джим, когда Патрик иногда объявляется. Мы познакомились в колледже. Он сказал, что любит независимых женщин, а брак считает буржуазным пережитком, и что детей лучше воспитывать в семье, основанной на доверии и равенстве, а не на устаревших принципах. Это звучало вполне разумно до того прекрасного дня, когда он бросил меня ради своей секретарши Синди. Она носит пушистые джемпера в обтяжку и коллекционирует на письменном столе мягкие игрушки, каждую из которых как-нибудь зовут. Короче, это было просто замечательно. Мы только что переехали в деревенский дом — Патрик считает, что дети не должны расти в городе. И вот я торчала в этом доме, который еще нужно было обустраивать, не зная никого в деревне, на грани истерики. Альфи почти не спал, и я тоже. Знакомство с Молли в деревенском магазине буквально спасло мне жизнь.

— А я как раз думала о нем прошлой ночью.

— О боже! Только не говори, что ты собираешься снова сойтись с Морком! А то мне придется тебя зарезать. Или еще что-нибудь с тобой сделать.

По какой-то ей одной понятной причине Молли прозвала Патрика и Синди Морком и Минди. А теперь это подхватил даже мой брат Джим.

— Господи, конечно, нет, я еще не сошла с ума! Я просто думала, что была дурой, раз провела столько времени с этим полным идиотом. И даже не подозревала об этом, пока жила с ним. Да я должна была быть просто сумасшедшей, хотя, наверное, и до сих пор полоумная, просто не знаю об этом. А тебя, смотрю, это беспокоит. Тебе нужно пройти какой-нибудь психологический курс, например, «Дрянные мужики, и как их избегать», «Меня зовут Элис, и я западаю на дурных мужиков».