— Нет пока. У меня задержка всего несколько дней.

— Несколько — это сколько?

— Около двух недель. В субботу будет две недели. Я хочу немного подумать, прежде чем говорить ему. Я хочу сказать, что когда он узнает, все станет как-то уж слишком… определенно, что ли. А я к этому не готова.

— Ты сделала тест?

— Нет, не могу решиться. Он у меня с собой, в сумке лежит. Но я все откладываю.

— Ну так сделай его. А я пока заварю еще чаю, вот только вскипячу воду. Ой, извини.

— Ничего, все в порядке. Просто сходи со мной.

Мы поднялись наверх, и Молли заперлась в ванной, а я ждала ее под дверью, довольно сильно нервничая. Она вышла, помахивая тестом. Мы обе уставились на заветную полоску бумаги. В контрольном окошечке почти сразу появилась очень яркая голубая линия.

Я обняла Молли, и она слабо улыбалась, когда мы спускались вниз, но выглядела бледной и усталой.

— Я думаю, что это здорово, Молли! Я правда так думаю.

— Уверена, я с тобой соглашусь, раз уж мне придется привыкнуть к этой мысли. А Дэн — замечательный отец, действительно замечательный.

Хотела бы я, чтобы это не звучало так безнадежно, как будто она пытается убедить себя, что все будет в порядке.

— У тебя просто гормональная перестройка, так что придется немного потерпеть, пока не привыкнешь.

— Наверное, ты права. А что мне делать с этим? — она потрясла в воздухе тестом на беременность.

— Кинь его в мусорное ведро, если хочешь. Хотя тогда нам придется накрыть его чем-нибудь, потому что если его увидит моя мама, с ней случится удар. Ну а хочешь — сохрани его. Я свой хранила несколько недель.

— Нет, не хочу нервничать, что вдруг Дэн его найдет. Ему пока не стоит знать. То есть мне бы следовало сказать все сегодня, но я не уверена, что у меня хватит духу. Может быть, мне понадобится еще несколько дней.

О боже. Мне не нравится, как это звучит.

— Хочешь чаю?

— Нет, спасибо, мне на самом деле пора, я ужасно устала. И я совсем забыла, что ты тоже устала.

Я обняла ее на прощание. Она тоже меня обняла довольно крепко, как будто не хотела уходить, но потом вроде взбодрилась и начала снова говорить о саде и обещать, что на этой неделе занесет еще одну книжку по дороге домой из школы. Она сказала, что позвонит мне позже, но не позвонила. Надеюсь, потому, что говорила с Дэном, или потому, что привыкала к мысли о ребенке, или еще почему-нибудь. Позвоню ей завтра, просто чтобы узнать, как она там. Боже, как же я ей не завидую. То есть, конечно, обнять своего новорожденного ребенка — это чудесно, да и вообще с младенцами иногда здорово повозиться. Но еще лучше знать, что это не ты вынуждена вскакивать ночью к кроватке.


У меня на работе ужасный завал, и Джанет стала просто невыносима, потому что Мэлком уехал на какую-то конференцию. У них с Мэлкомом совместный бизнес, и она за ним замужем, так она просто одержима своей половинкой. Ее послушать, так он величайший творческий гений современности, что на самом деле не так. Кажется, Джанет совершенно не воодушевило, когда муж заявил, что хочет нанять на работу молодую умненькую девушку из Лондона, особенно когда этой умненькой молодой девушкой оказалась я. Она меня невзлюбила с первого дня. Сначала я думала, что делаю что-то не так, и очень переживала по этому поводу, пока в конце первой рабочей недели меня не пожалела Бренда, наш секретарь, которая работает здесь уже много лет. Бренда рассказала, что Джанет ненавидят все сотрудники — она ужасно придирчива к новичкам, особенно к женщинам, потому что считает, что все они не прочь пококетничать с Мэлкомом. Это меня немного успокоило. Хотя, конечно, ужасно раздражает, когда женщины вроде Джанет уверены, что ты просто не могла не положить глаз на их мужа. Я имею в виду, что только отчаяние или наркотическое опьянение может толкнуть женщину на то, чтобы положить глаз на Мэлкома.

Теперь же мне придется работать больше, чем обычно: мой амбароненавистник со своей женой оказались начисто лишены вкуса. Всякий раз, как мне вроде бы удается направить их в сторону решения, от которого люди, по крайней мере, не будут падать в обморок, едва переступив порог дома, они ухитрялись отыскать что-нибудь «миленькое», что никак не вписывалось в стиль. В последний раз они нашли кафель для кухни, который по цвету и рисунку в виде беспорядочно разбросанных пятен напоминал блевотину. И еще гигантскую гидромассажную ванну из голубого пластика с пробкой в виде золотого дельфина, в которую они «просто влюбились». Иногда я начинаю думать, что зря напрягаюсь, пытаясь выдержать стиль.


Молли принесла книжку, которую обещала, и мы в течение получаса предпринимали попытки поднять друг другу настроение, пока дети играли и смотрели видик. Она все рассказала Дэну, он счастлив, и она, кажется, тоже начинает привыкать к этой мысли. Слава богу.

— А твоя мама не обнаружила мой тест?

— Да вроде нет.

Следующим вечером, когда я пришла с работы, мама стояла в дверях, скрестив руки на груди, и была мрачнее тучи. Она спросила меня, не хочу ли я ей что-нибудь сказать. Совсем как в те времена, когда мы с Джимом были маленькие и воровали печенье, а что не успевали съесть, прятали под ковер. Я подумала, что она увидела штраф за парковку в неположенном месте, который мне выписали несколько недель назад, и сказала, что не понимаю, из-за чего такой шум. Мама чуть не лопнула от негодования. Оказалось, она нашла-таки тест Молли на беременность, заявив, что он выпал, когда она что-то выбрасывала в мусорное ведро. Но я готова поклясться, что мама как следует в нем порылась, ища, нет ли там чего-нибудь интересного. Потому что она всегда выговаривает мне за то, что я готовлю для Альфи чипсы в духовке вместо того, чтобы почистить картошку и приготовить ее во фритюре как полагается. Однако мама уже позвонила своей подруге Филлис, которая работает горничной в гостинице, и выяснила, что синяя полоска означает беременность. И она потребовала ответа. Кончилось тем, что я предложила ей позвонить Молли, если она мне не верит.

— Ну что, Дэн до сих пор вне себя от радости?

— Кажется, первоначальное воодушевление немного спало.

Бедная. Когда она приехала, я сразу заметила, что ее это уже достало.

— То есть, я хочу сказать, он доволен, действительно доволен. Но вчера он уже заговорил о деньгах — о том, сколько будет стоить содержание еще одного ребенка, и как нам закончить ремонт спальни, и все эти разговоры меня изрядно рассердили, так что в конце концов мы поругались. Потом, конечно, помирились, он сказал, что не имел в виду ничего такого, что он не передумал и действительно хочет еще одного ребенка, просто надо бы закончить ремонт. А еще меня постоянно тошнит.

И она захрустела имбирным печеньем.

— И мне уже тесны все мои вещи, представляешь? Смотри, — она задрала куртку, демонстрируя мне свои расстегнутые джинсы. — У тебя был большой живот, когда ты носила Альфи?

— Как у слона. Таксисты постоянно брали с меня слово, что я не начну рожать, прежде чем позволяли мне сесть в машину.

— С меня тоже. Все думали, что Лили родится просто огромной.

— Для этого и существует кесарево сечение, можешь мне поверить. Не нужно сидеть на резиновых кольцах с петлями в твоем шасси, как сказала бы моя бабушка. Много морфия в первые два дня — и полный порядок.

— Лили я рожала в воде, это было замечательно. Ну, по большей части. Я еще много занималась йогой, и, мне кажется, это помогло. Надо разузнать насчет занятий.

— Я тоже хотела рожать в воде, но в моем роддоме не было бассейна. Думаю, у них были какие-нибудь уколы или что-нибудь в этом роде. Хотя, в любом случае, Патрик не пошел бы ни на какие занятия.

На самом деле, даже если бы в роддоме был бассейн, я не уверена, что решилась бы проделать что-то подобное. Знаю, все говорят, что надо быть ближе к природе и для детей лучше появляться на свет как можно более естественным способом, но мне гораздо больше нравится рожать через кесарево сечение. А убеждать людей, что рожать лучше всего, сидя на корточках в хлеву с чашечкой крапивного чая — это всего лишь еще один способ заставить всех, кто рожает с обезболивающим, чувствовать себя ущербными.

— На этот раз я хотела бы рожать дома. Мне кажется, так я буду чувствовать себя увереннее. Но Дэна такая идея не прельщает. Он считает, что лучше находиться в больнице, мало ли что может произойти. И, мне кажется, он прав.

— Ну, ведь ты будешь рожать второй раз, так что опыт уже есть. Подумать только, тебе предстоит впервые прижать ребенка к сердцу, впервые улыбнуться ему… А как мило младенцы цепляются, когда ты берешь их на руки, и обвивают тебя своими маленькими ножками.

— Ты легко кормила грудью? Мне казалось, это просто, но я так и не научилась этому как следует. Лили была такая непоседливая, мне никак не удавалось засунуть сосок ей в рот. У тебя было то же самое, да?

Мы обе рассмеялись.

— Мне почему-то кажется, что да. Хотя Альфи такой обжора, что кажется, тебе было чуть-чуть легче. Ты бы хотела родить еще одного?

— Теоретически — да, пожалуй. Но мама никогда мне не простит, если я не выйду замуж. Двое детей без мужа — это будет выглядеть так, будто я специально это делаю. А мне нравится, что вот я, вот Альфи, и я не уверена, что готова рискнуть еще раз. В любом случае, пока непохоже, я завалена предложениями завести отношения, если, конечно, не считать случайных рабочих из ремонтной бригады. Но они вряд ли намереваются совместно воспитывать общих детей. И я даже не уверена, что мне сейчас нужен мужчина. По крайней мере, не в качестве постоянного партнера.

— Я иногда задумываюсь об этом, и порой мне кажется, что я бы тоже жила одна, если бы не встретила Дэна. В школе у меня есть коллега, Фиона, которая живет с ужасным занудой. Я не имею в виду, что он плохой человек — просто скучный, несколько неряшливый, к тому же постоянно ее критикует и выставляет полным ничтожеством. Но она хочет иметь детей, поэтому вышла за него замуж. По-моему, это так печально.

— Понимаю. Ты считаешь, что я бы тоже так поступила, если бы кто-нибудь сделал предложение?

— Ты — никогда. Ты слишком благоразумна. И у тебя нормальная мама, тебе не нужно делать этого ради Альфи.

— Верно. У меня было немало парней, но когда дело доходило до вопросов совместной жизни, я оказывалась чересчур разборчивой. Не хватало мне еще одного придурка вроде Патрика.

— Дэн хороший отец.

— Просто замечательный.

— Да, верно, хотя мне иногда хочется, чтобы у нас с ним было как-то более романтично, что ли.

— Но у вас же все хорошо. Я имею в виду, что отношения не могут быть волнительными постоянно, разве нет?

— Да, но хотелось бы хоть иногда. Я знаю, он любит меня. Не пойми меня неправильно, я тоже его люблю. Просто иногда мне кажется, что одной было бы легче. Не надо было бы беспокоиться о том, что он подумает или все ли с ним в порядке. Иногда я могу думать только о себе и о Лили. Меня просто не хватает еще на одного человека. А он дуется. Знаю, ему это тяжело, а когда появится ребенок, будет еще тяжелее, но я просто чувствую, что размываюсь, становлюсь все тоньше и тоньше. Кстати, я говорила тебе, что директор предложил мне стать одним из его заместителей?

— Молли, это здорово!

— Ну да. И я действительно хочу этого. Но как совместить школу, Лили, Дэна, а теперь еще одного? Боюсь, я не придумаю. Мне кажется, будто я исчезаю. Это штамп, я знаю, но это так, я действительно иногда ощущаю себя человеком-невидимкой. Я как карусельная лошадка — встаю, иду на работу, возвращаюсь домой, играю с Лили, засыпаю, потом снова встаю, иду на работу, и так до бесконечности. А школа — это такая неподъемная работа, если бы ты только знала. Детям нужен человек, который будет с ними всей душой и всеми помыслами, а не такая замотанная кляча. Я не хочу стать одним из тех учителей, которые считают, что у них должен быть сокращенный рабочий день, когда начинаются каникулы. Таких у нас и без меня полно.

— Ты замечательный учитель, Молл, и сама это знаешь. Школе очень повезло, что ты там работаешь.

— Ну, не все время. Иногда я просто плыву по течению, а это не очень-то хорошо. И, мне кажется, Дэн хочет, чтобы я бросила работу или хотела бы ее бросить, если ты понимаешь, что я имею в виду. Думаю, он был бы куда счастливее, если бы я больше времени проводила дома, пекла хлеб, подавала ему ужин… Иногда я думаю, он ревнует меня к моим ученикам, потому что им достается так много моего внимания. И это тоже заставляет меня чувствовать себя виноватой. Ведь если бы я была хорошей матерью, я бы хотела уйти с работы, разве нет? А я не хочу. Действительно не хочу. Я была бы не против уйти на полставки, как ты. Но я не хочу совсем уходить с работы, даже если бы мы могли себе это позволить.