– Да, – радостно подтвердила Света и победно взглянула на Геру. – Пробки!

Судя по глазам в кучку, Гере было не до девиц. Он начал пытать Борю по поводу шахматной позиции, громко споря и периодически тыча писателя в хилое плечо. Тот пару раз покачнулся, а один раз едва не навернулся в песок, но против такого панибратства не возражал.

Отдых потёк своим чередом. Только Света с каждым днём становилась всё мрачнее. Медовый месяц оказался вовсе не таким, как ей представлялось в самом начале. Борины друзья всё-таки подцепили фигуристых девиц и постоянно маячили рядом, нервируя Свету и занимая Геру, который разглядывал их, не стесняясь. Девицы были периферийные, незатейливые и убеждённые, что всё самое красивое надо вываливать наружу. Поэтому бродили по отелю в трусах, слегка прикрытых прозрачными платочками, и в крошечных лифчиках, которые и вовсе ничего не прикрывали. Следовало признать, что и Свете было что показать, но она почему-то не могла себя пересилить и выйти из номера в чём-нибудь эдаком, чтобы все мужики начали сворачивать шеи. Может, тогда и Гера бы увидел, что его жена не хуже. Хотя… Возможно, он и так был в курсе, но вида не показывал. А женщине непременно надо напоминать о том, что она самая-самая, иначе она начинает нервничать, сомневаться и, как следствие, выносить кавалеру мозг, пытая его на разные лады неудобными вопросами. И не факт, что на все из них кавалер сможет ответить правильно, так и не поссорившись.

– Очень вульгарные, – вздохнул как-то писатель, проследив Светин взгляд. – Женщина должна быть интеллигентной, как вы.

– Мдя, – голосом Кисы Воробьянинова проблеяла Света. Она так и не научилась правильно реагировать на комплименты. Видимо, сказывались подростковые комплексы.

Но в целом отдых её напрягал. Во-первых, иногда Светлане казалось, что Боря и Алексей за ней если и не ухаживают, то во всяком случае проявляют какие-то лёгкие знаки внимания. Это немного нервировало, так как она боялась поссориться с Герой. Во-вторых, Алексей, на полную катушку используя режим «всё включено», спаивал её мужа, начиная с обеда. То есть, едва открывался бар, где можно было взять спиртное, как Лёша тут же тащил туда Геру под любым предлогом. Уже на второй день, устав от сильно весёлого супруга, который в подпитии становился дурак дураком, Светлана загнала Алексея в угол и потребовала объяснений. На что тот нагло заявил, что она всё выдумывает и это не он таскает Геру в бар, а совсем даже наоборот. В-третьих, этот самый Алексей вёл себя довольно странно, постоянно таскаясь следом за молодожёнами. Нужно признать, что и Боря тоже предпочитал передвигаться исключительно стадом. И оба они страшно надоели Свете: один молчаливой загадочностью, а другой – постоянным словесным поносом. Хотя нельзя было не признать, что писатель был человеком удивительно эрудированным и рассказывал много интересного. Но когда кто-то рядом с вами постоянно что-то вещает, практически не затыкаясь, словно сломанное радио, это крайне утомительно. В-четвёртых, Светлана очень устала от ежедневного адреналина, который впрыскивали в её кровь Герины выходки. Сначала муж загнал бедную Светлану на верблюда и заставил полчаса кататься по жаре, пока сам он фотографировал. Потом Свете пришлось осваивать стрельбу из арбалета, где она благополучно вывихнула руку и едва не перестреляла чинных немцев, ожидавших своей очереди. Кроме обязательной анимации ей пришлось ещё прокатиться на «банане», где, разумеется, её опрокинули. И ладно бы она просто упала в воду – так нет: бедная Света, не ожидавшая подвоха, нахлебалась омерзительно солёной морской воды и стукнулась коленом о камень. Просто удивительно, откуда этот булыжник взялся на совершенно ровном песчаном дне, но факт оставался фактом – колено разбито, в носу щиплет, в горле дерёт. Но и на этом мучения Светланы не закончились. Непоседливые туристы во главе с Герой потащили её к парашюту. Спасло Свету только то, что первым на заклание отправили Борюсика. Вся компания погрузилась на катер, отплыла в открытое море, и на пока ещё улыбающемся писателе начали застёгивать ремешки и лямочки. Черноглазый абориген на невнятной смеси русского и английского давал какие-то невразумительные инструкции, труженик пера и клавиатуры покорно улыбался и кивал до тех пор, пока не начал неумолимо подниматься вверх. Глядя на Борю, Света почему-то вспомнила детство и лягушонка, которого сосед по даче Шурик держал за лапку. Земноводное дрыгалось, думая, что ему пришёл конец, а естествоиспытатель всего лишь пытался выяснить, есть ли у лягушек пупок. Лягушонок тогда почти не пострадал, если только морально. Вот и лауреат премий и призёр всяческих литературных конкурсов сейчас болтался в воздухе, как тот лягушонок, судорожно дрыгая тощими конечностями и истошно вопя. Весёлый ветер разносил Борины вопли над побережьем, чему чрезвычайно радовался абориген. Вероятно, ему казалось, что громко вопящий над морем турист – шикарная реклама для его аттракциона. Мужики все тоже веселились, включая Геру. Светлане стало неожиданно стыдно, словно она участвовала в каком-то глупом и обидном розыгрыше, хотя Боря сам хотел полетать для «коллекции острых ощущений». По его словам, такие встряски хороши для творческой личности, они на писателей влияют даже продуктивнее, чем влюблённость. Но предсмертный писк, изредка долетавший с облаков, напрочь опровергал выкладки Борюсика.

Когда звезду криминальных романов спустили с небес на землю, выглядел он сногсшибательно. Волосы стояли дыбом, левый глаз дергался, рот перекосило в немом крике, а сам писатель тихо сипел и клекотал, застыв в позе морской звезды.

– Мда, – задумчиво оглядел жертву парашютного спорта Алексей. – Наверное, наш Боря теперь переключится с криминала на хоррор. На наших глазах рождается новый Стивен Кинг. Аллё, Борис Батькович, приём!

Он весьма невежливо похлопал Борюсика по щекам, отчего у того безвольно мотнулась голова, но зато во взгляд вернулась осмысленность.

– Муж замыслил убийство и перерезал жене парашютные стропы, – глядя куда-то сквозь Свету, изрёк писатель. – Но она не погибла, а вернулась, ухватившись за лямки. И тогда он сбросил её в море и уплыл. Но у маленького мальчика случайно унесло ветром резиновый надувной круг, несчастная женщина успела до него доплыть и к вечеру вернулась на берег. Вернулась – и начала мстить!

– О, всё в порядке, – обрадовался Алексей. – Процесс идёт, контора пишет.

Света тоже успокоилась. Боря явно был в полном порядке, поскольку на протяжении всего отдыха он периодически выдавал нечто подобное. Совершенно ничем не примечательные отдыхающие вдруг будили его фантазию, и у Борюсика рождались криминальные сюжеты. Так, полная немка, предпочитавшая загорать топлес, породила сюжет практически для блокбастера: соперница везёт подругу на курорт, обмазывает её там приманкой для акул и заманивает на дайвинг. Ту утаскивает не акула, а гигантский осьминог, но не ест, а отпускает. Женщину подбирает пиратское судно, в неё влюбляется капитан, она становится пираткой и много лет совершенствуется в боевых искусствах, дабы отомстить обидчице, которая уже успела женить на себе её жениха. Вокруг бывшей подруги начинают таинственным образом погибать близкие и знакомые… В общем, отдыхал Боря плодотворно, и, вероятно, до конца отпуска он мог бы насобирать сюжетов на целое собрание сочинений.

– Я больше никогда ни на каком парашюте не полечу, – неожиданно завил собравшимся слегка очумелый от пережитого писатель. – И Свете лететь не советую.

– Да уж теперь я точно не полечу, – поёжилась Светлана, вспомнив беззащитное тельце, барахтавшееся в воздухе. Не хватало ещё выглядеть так же жалко и безнадёжно.

Пытка парашютом была отменена, но на «таблетке» молодую жену всё же прокатили, обогатив Светланин опыт новым знанием: ударяться о воду на скорости очень больно, руки у неё слабые, а мужики, даже эрудированные писатели, – феноменальные идиоты. Последнее было связано с тем, что Борюсик, решив пошутить, пока Светлана барахталась в воде и пыталась забраться на ненавистную «таблетку», выпучив глаза, завопил: «Смотрите! Это что, акула?! Точно, акула!»

У Светланы прибавилась пара седых волос, зато на надувную фиговину, где её поджидали остальные, она взлетела в одно мгновение.

Ночью она несколько раз просыпалась в холодном поту. Ей снились акулы и смертельно хотелось домой, туда, где обыденная, серая, скучная и такая замечательно-предсказуемая семейная жизнь. Ей страшно хотелось остаться с Герой наедине. С трезвым Герой. И чтобы не было никакого Бори, вваливавшегося к ним в номер через террасу с шахматной доской наперевес, и Алексея, тенью следовавшего за ними повсюду. Конечно, понятно, что одному ему было скучно, ну так нашёл бы девушку! Всё же мужик фактурный, не то что писатель. Так нет, ему нужен был собутыльник. Это при том, что сам Лёша возвращался почти трезвый, волоча на плече весёлого студнеподобного Геру.

Светлане казалось, уже ничто не сможет испортить отдых у моря сильнее, чем это сделали окружающие её мужчины. Но как же Света ошибалась!..


Они собирались после обеда записаться на турнир по настольному теннису. Светлане, которая в теннис играть не умела, приходилось волочься следом за мужем и позориться у стола, тщетно пытаясь попасть по мячику хотя бы в своей подаче. Про «отбить» – даже речи не было. Поэтому, пока Гера ходил за пирожными, она сидела в переполненном зале отельного ресторана и тоскливо размышляла, а не надо ли было с самого начала проявить несгибаемость и не идти на поводу у шилопопого супруга. По всему выходило, что все она делала правильно, поскольку лучше идти на уступки в мелочах, чтобы не конфликтовать всё время, создавая вокруг себя ореол скандальности.

Гера всё не возвращался. Осознав, что она уже довольно давно сидит в одиночестве, Светлана сбегала к витрине с пирожными. Мужа там не было. Побродив по залу, она вернулась к столу. Герины очки и кепка всё так же лежали на столике. Либо он всё ещё был здесь, либо просто оставил их и ушёл. Но как? Он что, забыл о своей жене?

Всё ещё недоумевая, Светлана снова обошла зал и вернулась на место. Вещи лежали, мужа не было. Ей стало неприятно. В голову полезли всякие глупости, вроде того, что Гера в это время с какой-нибудь…

– Да ну, что за ерунда! – одёрнула она сама себя и, взяв кепку с очками, направилась к выходу.

Весь следующий час Светлана ещё была последовательна и действовала сообразно логике. Сходила в номер, постучала, но ей не открыли. Тогда она зашла со стороны террасы, убедившись, что терраса закрыта и в комнату не попасть. Окна были задёрнуты от солнца, и разглядеть, что творилось в номере, не представлялось возможным. Света помнила, что сама тщательно занавешивала перед уходом в ресторан тяжёлые гардины. Иначе номер превращался в сауну.

Бросив вещи на стул и раздражённо поняв, что ей даже не переодеться в купальник, Светлана побрела к теннисному столу. Все были уже там, а Гера отсутствовал. Это было странно, так как муж с маниакальным упорством таскался на эти смешные турниры, выигрывал их и вечером перед концертом обязательно выходил на сцену получать грамоту – под бурные аплодисменты отдыхающих. Бесцельно покружившись по огромной территории отеля, заглянув во все бары и даже зайдя в детский клуб, Светлана поняла, что Гера может сейчас точно так же бегать по периметру, разыскивая её. Тогда она вернулась к террасе и села на стульчик, ожидая блудного мужа. Солнце жарило так, что Свете пятнадцати минут хватило, чтобы вдоволь насидеться и сильно обозлиться.

Глупость какая-то, в конце концов! Как так можно: взять и уйти! И теперь полдня пропало – ни искупаться, ни отдохнуть, надо сидеть и ждать эту бестолочь! Можно же было сообразить, что она его не найдёт.

Ещё через час на Светлану, перебазировавшуюся с террасы и изнывавшую в прохладном коридоре под дверью, налетел Алексей.

– Где вы все?! – возмущённо выкрикнул он, словно молодая семья непременно должна была перед ним отчитываться о своих перемещениях.

– У меня Гера пропал, – дрожащим голо сом сообщила Света. И когда она озвучила факт пропажи супруга, стало так страшно, словно в кошмарном сне, когда понимаешь, что происходит нечто непоправимое, а сделать ты ничего не можешь – и только лежишь, дёргаешь ручками-ножками и мычишь.

– Как это пропал? – напрягся Алексей. Таким тоном обычно спрашивают «Где мой кошелёк?» или уличают в краже серебряных ложечек. Но никак не поддерживают перепуганную даму. – Что ещё за фокусы? Не придумывайте мне тут!

– Да откуда я знаю, как пропал? – заорала Светлана и, не выдержав напряжения последних часов, горько разрыдалась. У неё не было сил мыслить трезво. И вообще – сосредотачиваться на конструктиве. Ноги подгибались, неудержимо текли слёзы, сопли, тряслись руки и наваливалось ощущение безысходности. Черт-те где, в какой-то Африке, бесследно пропал Гера. А рядом море, в котором можно утонуть, и туземцы, которые могли стырить любимого, чтобы отдать на органы или просто в рабство. И никто не будет его искать…