Белла Джуэл - Жизнь после Тайлы

— Это не правда, Ли, — говорю я. — Он ничего не понимает.

Лиам отпихивает Нейта, берет свою выпивку и уходит на пляж.

— Я пойду за ним, — говорит Келли, мягко улыбаясь мне.

Я поворачиваюсь к Нейту и Лене. Несколько друзей Келли занимаются своими делами, притворяясь, что они не видели произошедшее.

— Я пройдусь.

Развернувшись, я ухожу в противоположном направлении от Келли и Лиама. Становится прохладнее, чем обычно. Я обнимаю себя за плечи, пытаясь успокоиться. Джейкоб не имел права так говорить, и я боюсь ехать домой и встречаться с ним. Он взбесится, разозлит моего отца, и мне не хотелось иметь с этим дело.

Я нахожу место на дюне и сажусь, устремляя взгляд на океан, слушая, как волны ударяются о берег. Уже ночь, и звезды ярко светят в небе.

— Ты в порядке?

Я поворачиваюсь и вижу Нейта, стоящего позади меня с двумя бутылками пива в руке. Он садится рядом со мной и протягивает мне одну. Я ожидаю увидеть Лену рядом, но он один.

— Где Лена и Мейси?

— Поехали домой. Мейси устала.

Я киваю и делаю глоток пива.

— Ну, ты в порядке? — снова спрашивает он.

— Да, просто нужна минутка.

— Он всегда такой? — интересуется он, доставая сигарету и прикуривая ее.

— Это убьет тебя.

Он улыбается мне, показывая безупречно белоснежную улыбку. Я улыбаюсь в ответ.

— Есть и похуже вещи.

— Думаешь, я не знаю?

— Ну, — повторяет он. — Он всегда такой?

— В основном, — выдыхаю я.

— Почему ты тогда с ним?

Я пожимаю плечами.

— Я не могу объяснить, иначе совсем расклеюсь.

Он откидывается на спину.

— Попробуй.

— Ну, он близок с моим отцом, а папа — единственная моя семья. Бизнес важен для него, и отец Джейкоба его ближайший партнер. Поэтому Лиам ненавидит Джейкоба, из-за того, что он унаследует весь бизнес. Я знаю Джейкоба всю свою жизнь, он кажется правильным. Мы встречались, когда я была еще подростком, и тогда это закончилось. После... исчезновения матери... папа изменился. Он закрылся. Я думаю, Лиам и я — это все, что у него было. Он поддержал меня с танцами, оплачивает каждый цент. Я не знаю. Я чувствую, будто потеряю его, если уйду.

— Ты не можешь быть с кем-то, только потому что твой отец хочет этого.

— Он все, что у меня есть, Нейт. Что я еще могу сделать?

— Жить, — предлагает он. — Любить.

— И бросить его, чтобы он сделала…что?

— Чтобы он разобрался в себе.

Я качаю головой и смотрю на свои пальцы.

— Она исчезла, когда мне было тринадцать, — шепчу я.

— Твоя мама?

— Да. Она улыбалась нам, когда мы вышли к школьному автобусу и больше мы никогда ее не видели. Они искали, проводили расследования. Все, что они нашли — это ее машину на старой заброшенной дороге. Никаких улик. Никакой крови. Ничего. Она просто исчезла. Это было десять лет назад.

— Мне очень жаль, Эйвери, — мягко произносит он. — Я не знаю, как это больно.

— Люди думают, что такое происходит только в кино или книгах. Я о том, как человек может просто так исчезнуть? Есть так много теорий. Одна из них, что она остановилась помочь кому-то, это в ее характере, и ее похитили. Другая — что она совершила самоубийство, и они никогда не найдут ее тела. Может, она прыгнула в озеро или океан. Это странно, ведь она была счастлива. Третья — что она жива где-то и не хочет быть найденной. Эта теория больше всех ранит.

— А ты как считаешь? — спрашивает он.

— Я думаю, что-то случилось с ней, просто не знаю, что. Она бы не оставила нас. Она была одной из тех матерей, которые живут ради своих детей.

— Они все еще ищут?

Я киваю.

— Расследование открыто, я думаю. Если у них появляются зацепки, они изучают их. Полиция знает нашу семью хорошо и держит в курсе событий.

— Представляю.

Мы долго сидим в тишине.

— Лиам страдает, — продолжаю я. — Ему так больно. Он ненавидит отца, считая, что я его любимица. Это не так. Я пытаюсь быть с папой, потому что знаю, как ему больно. Мне не нравится это, хотя, это никому не нравится. Он едва говорит со мной. В нем не осталось больше эмоций. Я боюсь, что, если уйду и не буду делать все, что он захочет, это окончательно его сломает.

— Теперь это имеет смысл, — бормочет Нейт.

Я поворачиваюсь к нему, но он продолжает говорить.

— Ты думаешь, если ты не будешь делать то, чего твой отец хочет, ты потеряешь его. Ты боишься, что это добьет его, потому что он не сможет справиться с этим.

Я снова смотрю на океан.

— Ты не можешь так жить, Эйвери. Это не справедливо по отношению к тебе.

— Я в порядке, Нейт. Я забочусь о Джейкобе.

— Это правда?

Я поворачиваюсь к нему.

— Да.

Нет.

Он выдыхает и говорит:

— Всю эту печаль можно развеять лишь одним.

Я смотрю, как он встает и протягивает мне руку.

— Что? — недоумевая, спрашиваю я.

— Лучшее средство от хандры — танцы.

Я мотаю головой и закатываю глаза.

— Ни за что.

— Давай, Танцовщица. Клянусь, это заставит тебя улыбнуться. Не позволяй всему этому испортить вечер.

— Нет, спасибо, — тихо смеюсь я.

— Отлично, в ход пойдет тяжелая артиллерия.

Он становится передо мной, и, я не шучу, начинает трясти своей попой. Он напевает песню «Knee Deep» и играет на воображаемой гитаре, а затем хлопает по бедрам и начинает крутить ими.

— Что ты делаешь? — смеюсь я.

— По колено в воде, — начинает петь он, хлопая себя по бедрам. — Давай же, Танцовщица.

Я качаю головой и вовсю хохочу.

Он продолжает петь песню тонким голоском, крутясь и размахивая руками, как лунатик. Нейт наклоняется ко мне, берет меня за руку, заставляя встать. Потом кружит меня, и я взвизгиваю. Он откидывает меня назад, и мы продолжаем танцевать, его руки обнимают меня. Я запрокидываю голову и смеюсь, не в состоянии остановить чистейшую радость, распространяющуюся по мне.

Он насвистывает мелодию, отталкивает меня и притягивает к себе обратно. Еще два витка, несколько поддержек и финальный наклон, и мы лежим на песке, смеемся так сильно, что животы начинают болеть.

— Я. Никогда. Не. Смеялась. Так. Сильно, — выдыхаю я и потираю свои живот, чтобы успокоить его. Назревает что-то серьезное.

— Кажется, я не плох в некоторых вещах, — смеется он, лежа на спине на песке. Я лежу рядом с ним.

— Я рад, что мы стали друзьями, — признается он.

— Я очень хороший друг, — добавляю я.

— Когда ты не дуешься.

— Эй!

Он смеется.

— Правда, Танцовщица. Я очень рад, что встретил тебя.

***

Нейт

— Ты поздно, — говорит Лена, выключая телевизор, когда я вхожу.

— Сейчас только полпервого ночи, — отвечаю я, бросая ключи и скидываю свои ботинки.

— Я хотела, чтобы ты был дома, и мы могли бы провести время вместе. Но ты отправил меня домой с Мейси и оставил меня сидеть здесь весь вечер.

Я раздраженно смотрю на нее.

— Ты можешь нормально реагировать? Мейси устала, а ты не просила меня поехать с тобой. Ты сказала, что отвезешь ее домой. Если ты хотела, чтобы я присоединился, должна была попросить. Я, черт подери, не умею читать мысли.

— Я сказала быть дома к полуночи.

— Сейчас пятнадцать минут первого, — рявкаю я.

Она скрещивает руки на груди.

— Ты был на пляже или еще куда-то поехал?

Я поднимаю брови.

— Ты ведь не начнешь?

— Ну, ты опоздал, и я знаю, как женщины ведут себя с тобой. Они видят тебя и сходят с ума.

— Я бы на пляже с парнями. Там не было женщин.

— Эйвери — женщина.

— Эйвери — их семья, — возражаю я.

— Это не значит, что она становится менее привлекательной.

Я разворачиваюсь и ухожу в комнату.

— Я не хочу продолжать этот разговор.

Она бормочет что-то, но я не хочу слышать. Я вхожу в свою комнату, захлопываю дверь и сажусь на кровать. Мое сердце бешено стучит. Я не могу объяснить чувства, когда прихожу домой к женщине, которая заставляет так себя отвратительно чувствовать. Депрессия все глубже проникает в меня, когда я здесь нахожусь, и это медленно пожирает меня. Как же найти счастье, когда ты так поглощен темнотой?

Я не вижу выхода.

Я в ловушке.

Эйвери

Три недели спустя.

Нейт: Нет.

Эйвери: Да.

Нейте: Нет, танцовщица.

Эйвери: Да. Нейт.

Нейт: Н. Е. Т.

Эйвери: Д. А.

Нейт: Ты всегда так командуешь?

Эйвери: Почти. Это значит «да»?

Нейт: Нет.

Эйвери: Не будь ребенком.

Нейт: Укуси меня.

Эйвери: Приезжай, и я укушу.

Нейт: Хорошая попытка.

Эйвери:С тобой так тяжело.

Нейт: Тебе придется убить меня, прежде чем я оденусь, как гребаный танцор и буду кружить тебя.

Эйвери: Тебе не обязательно одеваться. Мне просто нужно, чтобы ты помог мне на тренировке.

Нейт: Нет.

Эйвери: Отлично. Дружба окончена.

Нейт: Ты разбила мне сердце. Помни меня.

Я смеюсь.

Эйвери: Ты пожалеешь об этом, Натаниэль Александр.

Нейт: Трясусь от страха.

Эйвери: Я уже еду. Возможно, возьму парочку бездомных мужчин с улицы и буду умолять, чтобы они стали моими партнерами. Думаю, будет грязненько.

Нейт: Береги себя. Проверь свои прививки от гепатита.

Эйвери: Ты ужасен.

Нейт: Позвоню позже.

Я закрываю свой телефон с улыбкой на лице. Чертов Нейт.

За несколько последних недель я провела много времени с Нейтом. Наша дружба естественная, легкая, и беззаботная. Никаких неловких пауз или моментов, когда я думаю, что она надуманная. Она просто есть. Мы смеемся, разговариваем, шутим — вместе нам невероятно хорошо. Он рассказывает мне о своей семье, своей жене, Мейси, и своей карьере. Он своего рода небольшой огонек в моей жизни, который я могу держать обеими руками, и не бояться ожогов.

Он помогает мне обрести себя.

За это стоит бороться.

***

— Боже, Бобби! — вскрикиваю я, вскидывая руки вверх.

Мой восемнадцатилетний ученик, Бобби, недоумевая, смотрит на меня. Он пытается помочь мне с поворотами, но все еще недостаточно силен. Он занимается два года, и, в общем, Бобби отличный танцор, но еще не достиг того уровня, как другие танцоры его возраста. В любом случае, мне не нужен танцор, мне просто нужен кто-то сильный, чтобы удержать меня, а я могла бы прорепетировать те движения, которые еще не совсем получаются.

— Я стараюсь, Эйвери, — возражает он, скрещивая руки на груди. — Ты как слон в посудной лавке.

От удивления я изгибаю брови.

— Ты вообще знаешь, что это значит?

Он смотрит на меня как на дуру и даже закатывает глаза. Пфф.

— Хорошо, я потренируюсь сама.

— Отлично, — он выходит через боковую дверь.

— Что за представление!

Поворачиваясь, я вижу Нейта, облокотившегося на дверной косяк со скрещенными руками на груди и с самодовольной ухмылкой на лице.

— Ох, я рада, что для тебя это представление. Я не могу представить, что ты поймешь каково это — быть с мужчиной, который не мужчина, и пытается помочь, когда даже не может удержать твой вес.

Его улыбка становится еще шире. Будь он проклят.

— Не улыбайся мне, Натаниэль. Ты в этом виноват.

Он отталкивается от стены и подходит, его обувь скрипит на отполированном деревянном полу. Он встает напротив меня, бросает взгляд на мое балетное трико и улыбается.

— Даже не смей.

— Сексуально, Эв.

Я скрещиваю руки на груди и смотрю на него.

— Ну, ты однозначно хоть не натянула их так, что видно твою киску.