Наталья Соловьёва - Жизнь за ангела

 Роковое задание.

 Наконец, еще одну холодную русскую зиму мне удалось пережить. Слава Богу! Без каких либо серьезных последствий, болезней, тяжелых ранений и травм. Мне везло, как окажется до поры до времени.

 В марте, нашу дивизию в составе 2-й танковой армии и 46-го танкового корпуса направили в Орловскую область. С одной стороны хорошо, что дело шло к теплу, а с другой ничего хорошего, чуяло мое сердце, что что-то намечается, так оно и было. То, что теряло наше командование зимой, то отчаянно пыталось наверстать в летнюю компанию.

 Значит опять будет битва, будут бои, будет жарко. В ставке Гитлера разрабатывался план операции «Цитадель» и 15 апреля он был подписан и утвержден. Получалось так, что советские войска были сосредоточены как бы дугой, между двумя выступами, Орлом и Курском,  если эту дугу обогнуть, то можно было бы замкнуть кольцо окружения. Две немецкие армии должны были ударить одновременно с двух сторон, навстречу друг другу. Мы находились на северном фасе, поэтому должны были продвигаться к Курску со стороны Орла. Командовал северной группировкой, фельдмаршал Модель.

 Первоначально наступление планировалось на май, предположительно на 3-е мая, но не состоялось, и было отложено. Мы ждали приказа в самое ближайшее время, он мог быть отдан в любой момент! Пока мы готовились к наступлению, русские укрепляли оборону. Противостояние постепенно нарастало, стычки возникали то тут, то там, обе стороны испытывали друг друга на прочность, проводили разведку, в том числе и боем. Не было покоя и нам. Начальство то и дело нас дергало, загружало работой по самые уши, начиная с середины апреля, это очень меня раздражало. Поскольку считалось, что наступление ожидалось с 3-го по 5-е мая, то и разведка велась усиленно. Нам поставили задачу взять «языка», но мы ее не выполнили. За русским «языком» мы охотились уже третью неделю! Жуть как нам не везло. Рано или поздно, нам должно было за это попасть от начальства, наконец, оно рассвирепело.

 Днем мы сидели в казарме и отдыхали. Пауль смотрел в окошко.

 - Погода стоит замечательная. Иногда аж голова кружится.

 - Весна. Скоро лето, если конечно доживем, - добавил я. – Черт! В такую пору еще больше жить хочется. Кстати, о птичках! Вы слышали, как соловьи заливаются?

 Весна выдалась ранняя, было действительно так тепло, что кое-где они уже запели, нам то и дело удавалось временами слышать их трели, хотя еще не везде и не так часто. В лесу еще был снег, но на дорогах он почти уже растаял. На деревьях набухали почки, хотя еще не распустились, только кое-где начала появляться нежная зелень.

 - Слыхали? Кто о чем, а наш Ганс все о птичках.

 Все дружно захохотали.

 - Тихо что-то совсем на фронтах. Не нравится мне все это, – сказал Иоганн Вейсман, – мне кажется, русские что-то затевают.

 - Наше командование готовится к генеральному сражению, мы должны взять реванш за поражение под Сталинградом, – сказал Пауль.

 - Ты прав, все готово, остается только дождаться приказа. Наступление действительно будет, только пока не известно точно, когда.

 - Что слышно об этом? Говорят что уже в середине мая? – спросил Алекс.

 - Скорее всего нет, иначе бы об этом уже говорили, – ответил Иоганн. - Нам нужно время, для того чтобы собрать силы, сгруппироваться. Так что я думаю не раньше июня. На вооружение все еще  поступает новая техника, огромное количество новых танков, «тигров», «пантер», самоходных орудий «Фердинанд».

 - Ну, держись большевики! Побегут «Иваны», пятки дырявые засверкают, – Шольц явно вспылил.

 - Мы покажем им Сталинград!

 - Точно!

 - Они у нас получат!

 - Ага, на клочки порвем, как красное знамя!

 Товарищи разошлись.

 - Или мы опять, получим от большевиков, – охладил их браваду Вилли.

 И Генрих добавил:

 - Полную задницу!

 - А ты думаешь, они подготовиться не успеют?  У них тоже есть время, и то, что сражение начнется рано или поздно, тоже  знают. Как бы они первыми наступление не начали, сам черт не знает, что у них на уме. Не радуйтесь, а то мы сами еще побежим, – сказал я

 - Не каркай как ворона! – оборвал меня Шольц.

 – Пока мы здесь сидим, они создают крепкую оборону, – сказал командир подразделения.

 - Мне кажется, что у русских значительные силы, прекрасная оборона, нельзя их недооценивать. Попытка сейчас перейти в наступление чистый блеф, дурацкая авантюра!- я уже потерял осторожность в своих речах.

 - Отчасти ты прав, противника действительно нельзя недооценивать, но мне кажется, ты слишком пессимистично смотришь на вещи, – заметил командир.

 - Вовсе нет!– возразил я, - Я смотрю на вещи реально. Не надо себя обманывать. Мы уже были у самой Москвы, и что из этого вышло? Рот на пирожок открыли, и зубы обломали.

 - Только при вышестоящем начальстве этого не говори. Язык твой враг, он тебя погубит. И будь осторожен, когда называешь планы нашего фюрера авантюрой. Не дай Бог, продаст тебя кто-нибудь, скажут, что подрываешь морально-боевой дух. Сам знаешь, разжалуют, или попадешь в штрафной или в гестапо. Не говори потом, что я тебя не предупреждал! – сказал Иоганн Вейсман.

 Пока мы вели оживленную дискуссию, тем временем, командир дивизии  с майором Клейстом вызвал к себе начальника нашего подразделения Капитана Хонекера, и вероятно, разложил его буквально по косточкам, поимев основательно, как только хотели.

 - Почему не взяли «языка»? – спрашивал полковник

 - Мы старались, – пытался оправдаться Хонекер, – но нам не удалось, поиски не дали результата.

 - Это все, что вы можете мне сказать?! – полковник уже орал. – Я вами не доволен. В любой момент может поступить приказ о наступлении, а мы не знаем всей обстановки.

 - Но русские крайне осторожны в последнее время.

 - Хорошо, если не удастся произвести захват «языка» в данном районе, попробуем в другом месте…

 Вечером,  после того как мы поговорили, я вдруг ни с того, ни с сего взялся писать письмо домой, хотя признаюсь, что письма писать не любил и писал очень редко. Меня вдруг одолела какая-то тоска и тягостное предчувствие.

 В казарму зашел командир подразделения Иоганн Вейсман.

 - Пишешь письмо? – спросил он меня.

 - Да, маме. Я очень долго ей не писал, страшно подумать.

 Не успел я договорить, как  зашел наш начальник капитан Фридрих Хонекер.

 - Господин обер-лейтенант! Вас вызывают в штаб, к командиру дивизии.  Да, и вас  господин лейтенант тоже, поскольку вы его заместитель.

 - Хорошо, передайте сейчас идем.

 Мы направились в штаб дивизии. Заходя, постучали в дверь, вошли.

 - Хайль Гитлер! – отдал приветствие Вейсман. – Вызывали господин полковник?

 - Вызывал господа, проходите. У меня к вам важное дело. Нужно провести наблюдение в конкретно заданном районе и взять «языка» из числа офицеров. Уже долгое время вы не захватывали русских пленных.

 - Но русские крайне осторожны, они явно что-то подозревают, возможно, они засекли появление наших групп.

 - Это не допустимо! Непременно нужно взять «языка», я говорил вам об этом еще неделю назад. Если ночные поиски не дают результата,  проведите разведку днем!

 - Но господин оберст, это очень рискованно, – сказал я.

 - Возможно, но мне нужен результат, а пока я его не вижу. В упор не наблюдаю! Мне нужен непременно офицер, не ниже лейтенанта по званию, на худой конец ефрейтор сойдет,  и даже рядовой. Поиски проведете здесь, – он указал на карте, – в 18-м квадрате. Усильте наблюдение и тщательно проследите за всеми передвижениями русских на передовых позициях, определите их границы. На задание отправитесь завтра утром.

 - Господин оберст, но нецелесообразно проводить разведку в светлое время. К тому же на подступах к передовой русских открытая местность, все видно как на ладони! Там сплошная сопка! Только местами лес, с тополями и березами.  Есть еще правда глубокие овраги, заболоченные места и заросли ржи, но и те еще слишком низкие, чтобы скрыться за ними.  Нам  в светлое время близко не подойти, это опасно.

 - Я думаю, он прав, – поддержал меня командир взвода.

 - Не смейте мне возражать!  Не выполните приказ, разжалую из офицеров! На что вам даны мозги?! Голова дана, чтобы думать. Так думайте! Русские ничего не боятся, они проводят разведку в любое время суток и добиваются результатов. А вы?

 - Не стоит торопиться,– сказал Иоганн. - Я думаю надо действовать в два этапа, сначала провести тщательное наблюдение, малой группой в количестве шести человек, оценить обстановку на данном участке, а потом подготовить тщательный план по взятию «языка». Возможно, провести разведку боем, в крайнем случае, если это понадобиться.

 - Хорошо, делайте, так как считаете нужным, – согласился полковник. – Даю вам на выполнение задания не более пяти дней.

 - Я очень на вас надеюсь, – добавил Клейст.

 - Вы можете идти, – сказал командир дивизии.

 Из штаба мы вышли явно раздраженные, и не в радужном настроении.

 - Что будем делать? – спросил я своего командира.

 - Работать. Начальство было явно не в духе. Если так дальше пойдет, получим по-полной.

 Вернувшись в казарму, мы подняли наших солдат, которые уже почти все спали.

 - Поднимайтесь! Подъем! Быстро, быстро! – скомандовал я.

 - Мы только что из штаба, нами не довольны, – сообщил обер-лейтенант. - В течении длительного времени наша работа не приносит явных результатов, мы не взяли ни одного «языка». Завтра, нам предстоит отправиться на задание. Разведку предстоит провести в 18 –м квадрате, малой группой. Пойдут 6 человек, группы прикрытия пока не потребуется. Всего один сапер, связист, Алекс Гопнер, еще два человека, Кристиан, Пауль…-он указал жестом - и мой непосредственный заместитель, он же переводчик. Задача: определить границы передовой русских на данном участке, тщательное наблюдение, прослушивание. Если повезет, взять «языка», захватить пленных. Отправляемся завтра утром, подъем в 2 часа, ночи. Всем ясно? Гельмут, вы остаетесь здесь за командира в мое отсутствие. Остальные могут быть свободны.

 Плен.

 В воскресенье, 2 мая 1943 года мы отправились на то самое, наше последнее, как окажется, роковое задание.

 Ночью мы вышли, строем к нашей передовой, примерно в 2.30. Через пол часа, преодолев пост  и заграждение, вышли к нейтральной полосе. Впереди шел сапер с миноискателем, Алекс тащил на себе рацию. Местами, я ему помогал, поскольку она была тяжелой, и лямка сильно оттягивала плечо. Мы прошли вдоль оврага и остановились у развилки, там тропинки пересекались, и одна из них вела, в рощу. Остановившись, мы решили проверить рацию, поскольку приемник часто барахлил. Повертели ручку, в наушниках тишина.

 - Черт! Говорил я им пора ее заменить, дерьмо, а не рация! – возмущался я. – Сколько можно ее ремонтировать?

 Наконец в наушнике раздался щелчки…

 - Альфа! Альфа, я Омега. Как слышно? Прием.

 - Я Альфа, вас слышу. Доложите обстановку.

 - Мы в 12-м квадрате, на развилке, километрах трех, от русских позиций. Движемся в заданном направлении…

 - Вас понял, – ответил радист.- Выполняйте задание.

 Двинулись дальше, прошли через рощу, в начале четвертого были у русских позиций. Передвигаясь ползком, подобрались как можно ближе и обосновались метрах в пятидесяти. Оттуда где мы залегли, все хорошо просматривалось. Впереди были проволочные заграждения, виднелись окопы. В окопах сидели солдаты, которые осуществляли дозор, рядом стояла вышка, а на ней часовой. То и дело местность освещали прожекторами, делали обход вокруг заграждений, еще и сторожевая собака. Ясное дело, что подобраться ближе и взять «языка» не наделав шуму невозможно. Более того, не реально!

 Мы прислушивались к каждому шороху, каждому звуку, который до нас доносился. Техники слышно не было, в том числе и машин, зато до нас доносись голоса, русская речь, и лай собак. Чтобы разобрать, о чем они говорят, я ползком подобрался ближе, когда освещали прожекторами, пригибался к земле и замирал. Спрятавшись в небольшой ямке, за кочкой я залег без движения и стал внимательно слушать, пытаясь разобрать, о чем говорят.

 - Вася дай закурить.

 - Хорошо. У тебя что, махорка закончилась?

 - Спать хочу.

 - Мало ли что хочешь, не хрен в дозоре спать.

 - Все вроде спокойно, ни шороха не слышно.

 - Я тоже устал, потом отдохнешь. Говорят, тут то и дело немецкая разведка по близости где-то шныряет. Их уже раза два засекали, следы оставляли.