- Я давно нормально не спал, нам постоянно ночью спать не давали, - пожаловался я - начальство все мозги задолбали, никакого покоя. Мы пленных взять не могли, так командиры вовсе злые были как собаки, честное слово! Я только раз выспаться хотел…

 - Ладно. Нашли санаторий, что б последний раз, подъем в семь часов и все. В лагере в шесть часов на работу поднимать будут, никто с вами цацкаться не будет. Будете в лесу бревна таскать и питаться баландой, это не здесь вам щи хлебать, кашу с маслом. Тогда узнаете!

 - И здесь никакого покоя! – подумал я про себя, вздохнув.

 Через десять минут Катерина принесла завтрак, хлеб с маслом и как обычно кашу.

 Чувствовал  я себя уже почти нормально, с каждым днем все лучше и лучше, правда боль еще немного оставалась, поэтому я не двигался резко. Вообще рана не была слишком большой сама по себе, мне наверное наложили всего то четыре шва, но была очень глубокой. Представьте себе ножичек сантиметров пятнадцать, это без рукоятки, одно только лезвие, который в меня вонзился! Мало мне конечно не показалось. Как я вообще жив остался?

 Катя как обычно, закончив все перевязки, начинала делать уборку помещения. Сняла свой халатик, налила ведро воды и принялась за мытье.

 - Чего смотришь? Глазки сломаешь. Уставился!- возмутилась она

 - Не сломаю. Не могу я на тебя не смотреть. Что, мне постоянно глаза закрывать? – повернувшись набок, я сделал вид что сплю, а сам незаметно подглядывал.

 - Не подглядывай! Я вижу, что ты не спишь

 - Партизанка!

 - Отстань! Получишь сейчас у меня.

 - Злая ты, ведьма! – сказал я с обидой.

 - Ха! Это я ведьма?! Щас как дам! – замахнулась на меня, начала колотить.

 - Все, сдаюсь! Не ведьма, не ведьма! Принцесса, красавица… - взмолил о пощаде. - Ай! Мне скучно, я просто поговорить хочу.

 - Поговорить?!

 - Хочешь, сказку тебе расскажу?

 Она задрала свой курносый носик.

 - Тоже мне сказочник!

 - Андерсен!

 Катюшка усмехнулась.

 - Ну, тебя! Дурак!

 Сам не зная почему, я принялся действительно рассказывать ей сказку про бременских музыкантов, наверное уже просто от нечего делать. Эту историю  рассказывал мой отец, когда я был маленький, он читал ее на ночь.

 - Давным-давно жил один мельник, и был у него осел старый. Решил он от него избавиться и выгнал из дому.  Пошел осел в город Бремен, решил стать уличным музыкантом. Шел он, шел, на встречу ему собака, выгнал ее хозяин. Раньше она охотиться могла, а теперь старая стала. - "Пойдем со мной в город Бремен, будем петь, ты на барабане, а я на гитаре играть". Пошли они вместе, навстречу им кот не веселый. Выгнала его хозяйка, старый стал, не мог он мышей ловить. - "Пойдем с нами, будешь петь и на скрипке играть". "Пойдем". Пошли они вместе, видят петух на заборе сидит, говорит:"Завтра к хозяевам гости приедут, хотят они меня зарезать и суп сварить". "Пойдем с нами, будешь петь и на балалайке играть".

 Между делом она ее слушала, улыбнулась, вдруг засмеялась.

 - Что не интересно? – спросил я ее.

 - Нет, рассказывай… Что дальше то?

 - Шли они, шли, видят избушку, в ней огонь горит…

 Когда стал  рассказывать, как выгоняли разбойников, Катюшка заливалася смехом, а мне было радостно, что рассмешил девчонку и поднял ей настроение.

 - А еще, какие сказки ты знаешь?

 - Много. Про умную Эльзу, Ганса и Гретель, кота в сапогах, красную шапочку…

 - Это я тоже знаю. Про серого волка?

 - Ага.

 - Хочешь, анекдот расскажу? Встречает серый волк в лесу красную шапочку: «Красная шапочка, я тебя съем!». «Зубки сломаешь!», - отвечает красная шапочка-партизанка, доставая свой автомат.

 Катюша снова засмеялась. Я продолжал…

 - Поймал волк в лесу, красную шапочку-партизанку: «А ну говори, где партизаны, а то изнасилую!». «Не скажу»,- отвечает красная шапочка, - «А секс я люблю!»

 Она покраснела.

 - Пошлые у тебя анекдоты! – замахнулась на меня.

 - Ай! – завопил я, защищаясь от тумаков. – Я других не знаю!

 - Ну, все! Сейчас ты у меня точно получишь!

 - Ай! Ай! Я же больной. Я же раненный! Я буду жаловаться! А-а-й! Бандитка!

 Услышав наш смех, вошел доктор.

 - Что здесь происходит?

 - Обижают, раненного бьют. Это жестокое обращение с пленными! Я требую соблюдения женевской конвенции!

 - Вас на улице слышно! Сейчас придет кто-нибудь, разбираться, что здесь происходит, будет тогда, Вас точно отсюда выкинут, дождетесь.

 - Он мне тут сказки рассказывает, анекдоты про красную шапочку.

 - Какие еще анекдоты?

 - Пошлые!

 - Про любовь!

 - Да! А ну расскажите, я тоже послушаю! Чего молчишь? Продолжай!                          

 Пришлось мне и доктору анекдоты травить!

 - Приезжает как-то немецкий офицер, лейтенант, после ранения домой, в отпуск, а жена, фрау, с любовником! Он достает пистолет, ну сейчас я его убью! Вдруг видит, а это майор из его же части. Спрашивает: «Чего надо?» «Ой! Извините, что помешал! Ничего, вы развлекайтесь господин майор, развлекайтесь, а я уж тогда после вас, в порядке очереди».

 Доктор тоже посмеялся.

 Мы весело болтали, при этом хохотали как дети. Кажется, даже забыли о том, что происходит, о войне не хотелось и думать. Я часто с ней разговаривал, рассказывал анекдоты, мне нравилось слышать ее смех, абсолютно искренний, заливистый и звонкий как колокольчик. В те моменты я забывал обо всем плохом и ни о чем не вспоминал, даже о том, что в плену, и о том какая участь меня ожидает. Это было и невозможно, если об этом думал все время, то наверное сошел бы с ума! Несмотря на все, пока был живой, жизнь продолжалась, и надо было как-то жить дальше, мириться с тем положением, в котором я оказался, и общаться с людьми, которые меня окружали. У меня был такой характер, что без общения я не мог, это мне было необходимо, как воздух!  Поэтому я готов был общаться даже с врагами, да и воспринимал ли я русских сейчас как врагов? Глядя на Катю и доктора Соколова этого нельзя было представить. За это время я успел к ним привыкнуть и даже по-своему привязаться, честное слово! Хоть доктор и ворчал на меня иногда, я понимал, что это, скорее всего для порядка, чтобы я лишний раз слишком не расслаблялся и помнил,  где нахожусь.

 - Расскажи еще что-нибудь, – попросила Катя.

 Мое умение шутить, и чувство юмора,  явно ее веселило.

 - Хорошо. Летят немецкие солдаты в самолете, надо прыгать с парашютом, а они боятся. Тут инструктор пилоту и говорит: «Сейчас я их заставлю! Смотри, выпрыгнут как миленькие!». «Это как?». «А у меня специальное средство есть», - достает и показывает мышь! Те с визгом, выпрыгивают из самолета. «Ну, как?» - Поворачивается к пилоту, а того уже нет  в кабине, один штурвал!

 Катюшка опять рассмеялась.

 - А хочешь про разведку?

 - Давай.

 Ползут немецкие разведчики, услышал шум русский часовой, кричит: "Стой! Кто идёт?"

 Один из разведчиков «Мяу!». Часовой говорит: "А, котёнок"

 Ползут обратно, часовой опять: "Стой! Кто идёт?" Второй разведчик: Дас ист вир кацэн, цурук крахен "Это мы, коты, обратно ползём", перевел на русский.

 Мы оба смеялись, услышав на веселый хохот, в палату снова заглянул доктор.

 - Что здесь опять происходит? Вам так весело?

 - Он мне опять анекдоты рассказывает, – сказала Катя.

 - Анекдоты? По-моему вы в плену, а ведете себя так, как не знаю где!

 - Я знаю, что в плену. Плакать мне что ли? Для меня война уже закончилась.

 - Да? Вы этому так радуетесь?  – доктора все же иногда,  наверное раздражало мое чересчур оптимистичное настроение.

 - А почему нет?

 - Вот отправят вас в лагерь, там будете радоваться.

 - В Сибирь? Там же холодно?

 - А ты как думал? На курорт тебя пошлют?

 - В Сибирь так в Сибирь. А кормить будут?

 - Будут, и одежду дадут, так что совсем не замерзнешь, в Сибири тоже жить можно.

 - Тогда с работой я справлюсь. Я голодный работать не смогу, сил не будет. Как будут кормить, так и работать буду!

 - Ишь ты, умник нашелся. Ну, посмотрим, как запоешь, – усмехнулся Соколов.

 - А может мне там понравиться? – я пытался прикинуться наивным простачком. - Вот останусь я в вашей Сибири, девушку там найду, она меня согреет. Мне с ней тепло будет.

 - Интересно, кто вам это позволит?

 - А что нельзя? Я же ее любить буду. Даже женщин нельзя! – махнул рукой. - Никакой радости в жизни!

 - А ты оптимист неисправимый, однако! 

 Доктор, в конце концов плюнул, поняв что наверное бесполезно спорить с придурком.

 Иногда я, конечно мог впасть в отчаяние, но все равно брал себя в руки, и ничто не могло меня сломить, словно ветку, которая гнулась, но не ломалась.                                                

 Катя вдруг увидела у меня на пальце  обручальное кольцо, которого раньше не замечала.

 - Ты что женат? – спросила она. - У тебя жена есть?

 - Была.

 - Была? Почему? Вы расстались?

 - Нет, она умерла. Я просто ношу кольцо на память.

 - Прости. Ты ее любил?

 - Да, любил…

 - Сильно?

 - Сильно.

 - А как ее звали?

 - Инга. – Ответил я ей.

 - У тебя ребенок есть?

 - Есть. Дочка, три года.

 - И как же ее зовут?

 - Катарина.

 - А кем ты работал? Кто по профессии? – продолжала расспрашивать Катя

 - Журналист, работал в газете. Я окончил берлинский университет, факультет журналистики и иностранных языков.

 - Вот как? Значить ты у нас ученый?  Умный значить?

 - А что я, дураком быть должен? Я три языка знаю.

 - Какие еще?

 - Польский, немецкий, немного французский, английский.

 - Хм… Представитель прессы, и о чем же ты писал  в своей газете? Гитлеру хвалебные оды?

 - Нет, я политики не касался. Сплетни собирал, про известных людей, про артистов, брал интервью, писал театральную критику.

 - А с кем из известных людей ты общался?

 - Марлен Дитрих…

 - Марлен Дитрих? Врешь!

 - Нет, я серьезно. Статью писал, даже автограф у нее брал.

 - А Гитлера тоже видал?

 - Видал. Он к нам в университет приезжал, вместе с Геббельсом, министром пропаганды.

 - Он лапшу наверное вам на уши весил! А вы и слушали! Нашли, кого слушать!

 - Ты наверное права… но не все так просто. Вы же верите Сталину?



Глава 32


 Соколова снова вызвали в штаб дивизии, передали, что комдив хотел его видеть.

 - Здравствуйте Григорий Яковлевич! Заходите, - поздоровался зам комдива.

 - Здравствуйте товарищ полковник! Вызывали?

 - Проходите. Чайку хотите? У меня тут сахар, печение. Угощайтесь!- предложил Джанджгава.

 - Спасибо.

 - Как дела у вас? Как наши бойцы, поправляются?

 - Спасибо, все в порядке.

 - Я хотел бы еще побеседовать с вами насчет нашего пленного. В каком он состоянии?

 - Что сказать, организм молодой, состояние стабильное, быстро идет на поправку. Заживает все на нем, как на собаке. Думаю, дней через десять можно будет говорить о полном выздоровлении.

 - Что вы еще можете о нем сказать? Мне нужна характеристика.

 - Хм-м. Как вам сказать? Первое время, конечно, нервничал, был подавлен, переживал, я бы расценил его состояние как депрессивное, а потом удивительно быстро освоился, адаптировался, смирился со всем. Сейчас, со мной и с Катей, на контакт идет охотно, достаточно общительный, ведет себя адекватно, агрессии не проявляет. В последнее время настроение у него даже чересчур оптимистическое, Катерине все время какие-то байки рассказывает анекдоты, пытается ее насмешить, только хохот стоит, вообщем такое впечатление, что он к ней даже не равнодушен, когда налет был, почему-то за нее испугался, даже прикрыть ее пытался.

 - Вот, даже как? С чего это он? – спросил Джанджгава несколько удивленно.

 - Да уж что-то больно трепетно он к Катерине относится. Вообщем слишком плохого я ничего о нем пока сказать не могу, обычный парень. Мальчишка еще, даже повадки ребяческие.

 - О чем в основном говорит? Что больше всего интересует?

 - Говорит, конечно, много, но в основном на отвлеченные темы, о ерунде всякой. Я не слышал почти, чтобы он говорил о политике, редко, за исключением, конечно, того, что он сказал, что не поддерживает политику Гитлера и даже готов перейти на нашу сторону. Спрашивал, что с ним будет? Куда его отправят? Когда я сказал, что его могут отправить в лагерь для военнопленных, в Сибирь, он только спросил, как кормить будут. Даже пошутил, что останется там, если ему понравится, девушку найдет, которая его согреет.