Наталья Соловьёва - Жизнь за ангела

 - Вы все-таки ее нашли?

 - Я кого угодно найду, из-под земли достану. Ладно, я слишком давно вас знаю и знаю, на что вы способны. Такого патриота и коммуниста, преданного Родине как вы, еще поискать, если бы не это загремели бы вы по все статьям.

 - И что теперь?

 - Я не буду об этом докладывать вышестоящему начальству и товарищ Сталину, считайте, что ничего не было и все останется между нами.  Мы сохраним это в тайне, все данные засекретим. Вашему племяннику сделаем новые документы на имя красноармейца, чтобы не был он вам позорным пятном. Об этом никто не должен узнать. Если он будет в плену или казнен, все придется отразить в документах, вы меня понимаете?

 Майор кивнул.

 - Скоро начнутся крупные танковые сражения, кинем его на передовую, пускай воюет, а там Бог даст, как повезет, все равно вряд ли выживет. Дадим ему шанс, пусть искупает свою вину кровью. Для меня даже враг, перешедший на нашу сторону, все равно лучше, чем свой, который предал Родину.

 Через час за мной зашел Колесов.

 - Рядовой Краузе, пойдемте со мной.

 Я пошел за капитаном. Меня завели в одно из помещений, коротко подстригли. Я посмотрел на себя в зеркало – в немецкой армии меня еще так не корнали! Стригли конечно, но не так же! Нам делали модельные прически и учитывали пожелания клиента, могли оставить челку, а тут? Лицо стало выглядеть по-другому, оно стало более круглым,  а череп совсем оголился. Где мои вихры, которые я любил!!! Изуродовали совсем, да и только! Мне оставалось только вздохнуть.

 После меня отвели в баню, выдали чистое белье, полотенце и мыло. Вымывшись, наконец, впервые за долгое время, я остался доволен. В санчасти меня конечно мыли, обтирали частично, я умывался, но все это было не то.

 Когда вышел из бани, меня отвели на склад. Выдали, сапоги, советскую военную форму…

 Я стал одеваться.

 - А что это такое? – спросил я, увидев портянки.

 - Портянки это! – сказал интендант, заведующий по хозяйственной части.

 - Портянки? А что с ними делать?

 Я что-то слышал о них, сталкивался с этим, но как их одевать?! Понятия не имею!

 - Что, что! Первый раз, что ли видишь? На голову надевать! На ноги наматывать, вместо носков. Ферштейн? Смотри, - он показал мне, как это делается.

 Я попытался повторить, но с первого раза не получилось. Наблюдавший сию картину Колесов, чуть не лопнул от смеха, насмеявшись до слез, аж наверно до колики, так что держался за живот! Представляете, каким придурком я выглядел!

 - Товарищ капитан, я их не разу не одевал!

 - Еще раз повтори,- сказал начхоз. – Плотнее надо наматывать, ни то все ноги в мозоли сотрешь.

 На третий раз, кажется получилось.

 - Ты что ни разу советскую форму не надевал? – спросил Колесов.- Должен был уже научиться. По тылам нашим шарились?

 - Одевал.

 - Одевал? Не видно, разведка еще называется. Сколько вы наших солдат в плен брали, сколько убили?

 - Не знаю, я не считал. Было дело, - сказал я вздохнув.-  Так спали же на посту, товарищ капитан! У нас тоже всякое было, я сам чуть не погиб, едва Богу душу не отдал…

 Я и до этого представлял, куда я попал, но видимо плохо, первое мое впечатление было незабываемым. Как мне показалось, вообщем полный дурдом! Так вот ты какая, Красная Армия?! Так вот вы какие, большевики?! После, меня завели еще в одно место, где сфотографировали, как объяснили на документы.

 Наконец пришли мы в подразделение. Взвод, где жили русские разведчики, находился в трех километрах от передовой, всего в подразделении их было два, и располагались они в двух деревянных зданиях.

 Меня проводили в стоявшую рядом просторную русскую избу. 

 - Взвод, принимайте пополнение! – сообщил Колесов. – Рядовой, прибыл из госпиталя, после ранения. Фамилия Краузе, звать будете Иваном. Всем ясно?

 На меня уставились двадцать пар глаз, некоторые лица мне были уже знакомы. Представьте мое удивление! В прочем, они наверное удивились не меньше, потому что открыли рты. Какое-то время, я стоял молча, моргая глазами и не решаясь произнести ни слова. За долгое время у меня на русских солдат выработался рефлекс, и я чувствовал от них исходящую для меня опасность. В какой-то момент мне показалось, что сейчас на меня накинутся, и разорвут на тысячу мелких частей.

 Один из хлопцев присвистнул.

 - Ну и ну! – произнес здоровенный Федя Семенов.

 - Ба! Ребята, смотри, кого привели! Наш  старый знакомый! – съязвил мой обидчик, Вячеслав Нестеренко.

 Все засмеялись, загалдели, засвистели, раздались возгласы хором:

 - Вот это да!!!

 - О-о-о!!!

 Встреча была бурной, так сказать с фанфарами и аплодисментами.

 - Отставить разговорчики! – скомандовал капитан. – Располагайтесь.- Он вышел и закрыл за собой дверь.

 Меня продолжали разглядывать еще минуту.

 - Черт! – подумал я. - Надо же так вляпаться, как индюк! Нарочно не придумаешь!

 - Чего встал? Проходи, испугался что ли? – сказал Александр Гузынин.

 - Проходи, так и быть не съедим,- усмехнулся Володя Березин.

 - Да не убьем мы тебя! – вставил наконец свое слово Мелешников Ваня, который до этого молчал.

 Раздался дружный хохот.

 - Че Гансик, попался? – спросил Федя. Подошел ко мне и погладил по голове, - На этот раз, так и быть, помилуем.

 Снова раздался хохот.

 - Он, наверное, до сих пор нас боится, как черт ладана! – сказал Володя.

 - Лучше расскажи, как ты докатился до такой жизни? – спросил Андрей Иванов.

 - И как тебя теперь называть? Значит Иваном? – спросил Вячеслав.

 - Да, - произнес я вздохнув.- Был Гансом, стал Иваном. Нет больше Ганса, убили! Я теперь вообще никто…

 - Ага, убили! - сказал Николай, - А потом взяли, поколдовали, водичкой живой окропили. И стал он из «Фрица» «Ванюшей» - добрым молодцем обернулся, белым чистым. Да? Ну, прямо как в сказке!

 Хлопцы снова засмеялись.

 - Все! – скомандовал Ваня.- Хорош потешаться!

 - Да… - произнес Нестеренко. - Не убил я тебя тогда…

 - Ну и что? Убил бы, я бы не огорчался, мне уже хорошо было. Лежали бы в лесу мои косточки, не узнала бы мама, где могилка моя. Раньше надо было стараться. В сердце попасть не смог, промахнулся - теперь молчи, мне еще из-за тебя теперь мучиться.

 Я присел на свободное место.

 - И с чего это ты вдруг решил к нам присоединиться? – продолжал Нестеренко.- Еще и форму советскую надеть?

 - Знаешь, - я слегка огрызнулся, - всю жизнь мечтал за большевиков воевать! С ума сошел, с головой у меня не в порядке, мозги не в ту сторону поехали, - повертел у виска.

 - Да ну?! – Вячеслав поднял брови.

 - Это в благодарность, за то, что ты меня тогда ножом… Научил ты меня Слава, вашу Родину-мать любить. Данке шон! Спасибо тебе большое!

 Все снова засмеялись

 - Глядите, у него еще и чувство юмора есть?

 - Это мы уважаем. Ладно, а ты не обижаешься, что мы тебя тогда? - спросил Володя.

 - Нет, это война, - я вздохнул, - а на войне врагов убивают. Вы не могли поступить по-другому. Если не вы нас… Мы тоже могли бы вас убить.

 - Ну вот! Сам понимаешь, что другого выхода не было, - согласился Андрей.

 На этом инцидент был исчерпан, и кажется все утряслось. На мое удивление меня восприняли нормально, если честно я ожидал худшего. Мне помогла моя выдержка, самообладание и адекватное чувство юмора, которое не раз меня выручало.

 - Рота, на обед! – послышался голос.

 Все поспешили к походной кухне, встали в очередь, получили свою порцию супа.

 - Ну, чего? Как тебе наш обед?

 - Вкусно. Очень даже ничего! Я все ем, когда есть хочется, - я улыбнулся.

 Суп был и в самом деле вполне нормальный, с капустой, с курицей. А будешь ли разбираться? Голод не тетка, спасибо, что хоть это дают. Было время, когда в окружение попадали, тогда со снабжением и у нас было туго. Сухари подбирали!

 - Смотри не лопни, - сказал Вячеслав.

 - Сосисок тебе здесь нет, пива тоже.

 - Я уже от них  отвык, каша с маслом тоже сойдет, - сказал я спокойно.

 Хотя, от кружечки пивка я бы и в правду не отказался.

 Пообедав, мы вернулись во взвод.

 - Располагайся,  здесь будет твое место, - Ваня указал мне на свободную лежанку, с матрасом и одеялом. Деревянные полки были сколочены в два яруса. Моя полка была нижней, почти у самого входа. Некоторые места были привилегированными и вверху располагались старшие по званию, младшие сержанты и рядовые спали внизу.

 - Я являюсь командиром первого взвода, подразделения дивизионной разведки, все подчиняются непосредственно мне, - продолжал Ваня. - Зовут меня Иван, фамилия Мелешников - лейтенант. Во взводе будете выполнять функцию, консультанта, переводчика, проводника, осуществлять прослушку, если понадобится, будете задействованы в разведывательных операциях наравне со всеми. Вам ясно?

 - Так точно.

 Он обратился к остальным.

 - К новичку не придираться, чтобы порядок мне здесь был и никаких инцидентов. Ясно? Это вас касается старшина Нестеренко! – указал на Вячеслава, - Всем отдыхать. Скоро начнутся учения, будем отрабатывать на полигоне.

 Я занял свое место, снял сапоги и вместе со всеми лег отдыхать.

 - Стрельбы что ли будут? – спросил один из солдат.

 - И стрельбы будут, и марш-броски по пять километров и все остальное, - ответил Ваня.-  Полная боевая подготовка.

 - И когда начинают? – спросил Михаил.

 - Завтра с восьми утра, на 5 дней. Соседний батальон уже на учениях. Так что сегодня орлы отдыхайте, а завтра… Вообщем наслаждайтесь, свободой пока дают. Ваня обратился ко мне,- У вас боевая подготовка была?

 - Была, правда уже давно.

 - И что вы там проходили?

 - Все, почти то же самое. Марш-броски, еще метание ножей, гранат, технику рукопашного боя… Основная подготовка была в разведшколе, мы даже прыгали с парашютом.

 - И как оно?

 - Если честно, я первый раз чуть не наделал от страха. Потом конечно привык с третьего раза, а на четвертый даже понравилось, когда парашют раскрывался. У нас один прыгать не хотел, так его силой из самолета выбрасывали. Инструктор нас спрашивал: сами будете прыгать или помочь? Тут уже никуда не денешься.

 - Ясно, - засмеялся Мелешников.

 - Краузе, а русский ты откуда так хорошо знаешь? – спросил Гузынин.

 - У меня бабушка русская, из Одессы. Я жил у нее, когда был маленький, она меня научила.

 - Значит правда? Ваня нам рассказывал, что-то об этом, – сказал один из ребят.

  - Дед у меня поляк, а отец немец. Родился я в Штеттене, это город немецкий, на границе с Польшей. Поэтому я три языка хорошо знаю, немецкий русский и польский.

 - Полиглот прямо! – изумился Леша.

 - Ничего особенного,- пожал я плечами, - просто у меня память хорошая, я же с детства учил. 

 - А воевать, зачем пошел? – спросил Сергей.

 - В армию призвали, как всех. Меня не спрашивали. Я не хотел, отчим сдал меня в гестапо.

 - За что? – изумился Михаил.

 - В чем ты так провинился?- не удержался  Владимир.

 - За все хорошее. Мы поссорились с отчимом, он мать мою обижал, а я за нее вступился. Три дня держали, даже пить не давали. Я раз туда попал, больше не хочу. Хотя… у вас тоже не лучше, такие звери!

 - Это ты про НКВД? – догадался Мелешников.

 - Там тоже, хорошо уговаривать умеют, - сказал я вздохнув.

 Ребята снова засмеялись.

 - Это они тебя уговорили? – спросил Ваня.

 - Меня чуть не расстреляли, - признался я, - я уже с жизнью простился, когда меня к стенке поставили, но дело не в этом… Я сам согласился, по собственной воле, я так решил. Обидно мне, вы за Родину погибаете, а я за что умирать должен? Только потому, что нашему фюреру так захотелось? Он много всего обещал, только нам все равно ничего не досталось бы, обманывают, как идиотов.

 - Это верно, фига вам с маслом, что перепало бы,- согласился Березин.

 - А если ты такой умный, - спросил Вячеслав, - что же тогда раньше не сдался?

 - Не знаю. Я считал это позором, боялся, что меня расстреляют или в Сибирь отправят. Нам говорили, что русские с пленными ужасно обращаются, думал лучше погибнуть, чем в плен.

 - Ха! В плен он боялся сдаться! Поднял бы ручки к верху, пощады бы попросил. Всего и делов то, - говорил Нестеренко

 - Не умею я пощады просить, гордость есть у меня дурацкая, лучше умру, чем пощады попрошу! Такой у меня характер, наверное... Даже когда у стенки стоял, я и тогда пощады просить не стал. Не знаю, почему меня не расстреляли.