Наталья Соловьёва - Жизнь за ангела

 - А гранату, зачем тогда достал гаденыш? Тоже, сдохнуть хотел, смертью «героя»?

 - Я гранату достал? – удивился я. -  Не помню, я даже тогда не понимал что делаю. Вы же стрелять стали, все равно бы убили.                       

 - Он прав! Мы их всех положить уже хотели, - сказал Володя.

 - Я же не мог, так на месте стоять, ждать пока меня расстреляют, как идиот. Это было бы глупо! Когда меня ранили, я первый раз так близко смерти в глаза заглянул, она даже не страшная совсем. Мы уже с задания возвращались, а тут выстрелы. Мы даже сразу понять не могли, откуда стреляют, я только увидел, как товарищи падают. Двоих вы сразу убили. Одного Кристианом звали, он совсем молодой был, всего девятнадцать. Я хоть с девчонками  успел, а он даже девчонок не пробовал.

 - Не повезло! – сказал Миша.

 - Девственник что ли был? – спросил Костя.

 - Да. Один сын у матери. Жалко мне его, я его оберегал, как мог, он со мной сдружился. Наивный был, конечно, самоуверенный…

 - Ну, уж извини! – сказал Володя.

 - Ладно, -  вздохнул я, - Я надеюсь, что им там уж уже хорошо. Бог с ними. Когда меня ударили ножом, я только почувствовал сильную боль, потом ничего не помню…  Оказался где-то сверху, подумал что живой. Вижу, внизу какое-то тело лежит, вокруг трупы немецкие, а рядом «Иваны» стоят, понять ничего не мог, - сказал Славику. - Я даже видел как ты меня обыскивал, документы наверное искал, по карманам шукал, потом часы с меня начал снимать.                          

 Славик вдруг побледнел.

 - Ты откуда знаешь, что я часы с тебя снял?!

 - Это я конечно понимаю, что может быть нужны они тебе были, мои часы, только зачем ты меня сапогами пинал? – Нестеренко едва не упал, чуть глаза из орбит не выскочили! -  Хоть бы над  мертвым не издевался!

 Все снова засмеялись. Ребят удивил мой рассказ, они слушали с интересом.

 - Я от боли в себя пришел, глаза открыл и снова его увидел! Козья морда,  с того света достал!

 Ребята ржали аж до слез!

 - Ты зачем ему покоя не дал, а? – спросил Нестеренко один из бойцов, - «Фрицев» еще с того света возвращаешь! Тебе что, делать нечего?

 Раздался  снова дружный хохот.

 - До сих пор понять не могу, что это было.

 - Душа его летала! – смеялись ребята.

 - В рай попасть, еще не успела!

 - Потом я в санчасти еще два дня, лежал, встать не мог, чуть не умер. Доктор сказал, что я крови много потерял… Тут еще этот допрос! У меня температура поднялась. Никто меня тогда не жалел, только девушка эта - Катя. Когда мне плохо было, она ухаживала за мной, с ложки кормила, как ребенка! Я не думал, что такие девушки есть как она, добрые. За такую девчонку… жизнь готов отдать. Я же тоже человек, сам Катюшу теперь никому в обиду не дам, клянусь! Честное слово, любого убью, кто ее тронет, на части порву! – сказал я это абсолютно искренне.

 Ребята немного примолкли.

 В итоге, мы весело поговорили, посмеялись, и настроение у всех немного поднялось.

 Позже на меня вдруг нахлынула какая-то тоска, такая, что захотелось заплакать. Я вспомнил свой дом, маму,  сестру, дочку, которую давно не видел, мне казалось, что я здесь чужой и меня не принимают. Еще вчера мне приходилось стрелять в тех самых ребят, считая их врагами, а они смотрели на меня с лютой ненавистью и злостью готовые перегрызть мне горло! Каково мне было? Теперь мне приходилось быть с ними вместе – это все равно, что ягненка кинуть в клетку со львами!

 Заметив, что чем-то я опечален, Ваня подошел ко мне.

 - Ты что такой грустный? Что-то случилось?

 - Нет, все в порядке.

 - Все хорошо? Точно?

 - Точно, - я слегка улыбнулся.

 - Ты, наверное еще не освоился? Ничего, привыкнешь. - Я кивнул.

 Первый день я особо не разговаривал, все время почти молчал, приглядывался к остальным, притирался. Отвечал, если спрашивали, сам в разговоры не встревал, только слушал, и замечал, о чем говорят другие. Это было и правильно. Остальные ребята, надо отдать им должное, то же сильно меня не трогали, понимая, что мне надо освоиться. Я чувствовал себя не ловко, мне было не по себе. Мне казалось, что некоторые из солдат все еще испытывают ко мне  некоторую неприязнь. Друзей у меня еще не было, поэтому я ощущал себя одиноким, и мне было грустно.  Ваня видимо предупредил всех, чтобы они были со мной помягче, и вели себя покорректней. Вместе с тем, мне все же периодически задавали вопросы:Где жил? Сколько мне лет? Я ответил, что двадцать три года и проболтался, что вчера у меня был день рождения.

 - Что, честно? – все оживились.

 - В самом деле? – спросил один бойцов.

 - Да ну!?

 - Правда, - ответил я.

 - Ничего себе!

 - Может его еще поздравить? – засмеялись ребята.

 - Подарок ему вручить? - раздался хохот.

 - Не надо меня поздравлять. Мне уже подарили подарок, самый дорогой…

 - Это кокой же?

 - Жизнь, - ответил я.

 - Так тебя чуть не расстреляли в твой день рождения?!

 - Вот это да!

 - Вот это совпадение!

 - Ну тебе и повезло!

 - Он наверное точно счастливчик!

 - Мало того не убили,выжил, так еще и это... в день рождения такой подарок!

 Ребята долго еще удивлялись и не могли прийти в себя от такого совпадения, Ещё бы!

 Вечером Колесов вызвал к себе Ваню.

 - Как он?

 - Пока не очень хорошо себя чувствует, но старается держаться. Думаю, постепенно привыкнет

 - Я понимаю, все конечно знают кто он, но все же постарайтесь относиться к нему по-хорошему. Не оставляйте одного, покажите что такое дружба, товарищество. Постарайтесь расположить его к себе. Савинов разговаривал с ним, парень он не плохой, есть в нем что-то  хорошее, если присмотреться. Если к нему по-доброму, то думаю он тоже этим ответит, я в этом уверен. Главное его не бросать.

 Тяжело мне было. В общей сложности, я привыкал наверное неделю. Постепенно,  я познакомился со всеми своими новыми товарищами, и мне они показались не плохими. У каждого были свои особенности, свой характер: Андрей Иванов был серьезным, принципиальным, Федор крепким, сноровистым, физически развитым парнем. Леша Лавров, был начитанным, образованным, но при этом веселым, простым в общении. Михаил Логозинский был надежным, справедливым и честным, Александр Гузынин, общительным, веселого нрава, любил пошутить, а вот Вячеслав был вспыльчивым, ранимым, мог легко обижаться, но после так же быстро остывал, как и воспламенялся. Интересным был Володя Березин. Ваня Мелешников, высокий, стройный, голубоглазый, с привлекательной внешностью, несмотря на то, что был командиром взвода, был на удивление стеснительным, застенчивым и скромным особенно при общении с женским полом, как будто терялся, при этом в душе был романтиком, умел играть на гармошке, замечательно пел. Он владел всеми видами оружия и приемами рукопашного боя, умел водить любую машину, в бою был решительным и смелым. Его любили все без исключения и подчинялись беспрекословно, так что даже я испытывал к нему симпатию.

 На следующий день, 30 мая, нас подняли в шесть часов. Пока мы оделись, умылись, в семь часов построение. В семь тридцать нас накормили, выдали пайки на три дня, дали инструкции. Капитан завел меня в свой кабинет, канцелярию роты, достал из сейфа бумаги.

 - Это ваши новые документы, получите.

 Я расписался, прочитал удостоверение: Краузе Иван Вильгельмович, 15-я стрелковая дивизия, 6-й батальон, 8-ая рота…

 - Вы рядовой, звать вас будут Иван. Запомните, - сказал капитан, – а свое настоящее имя забудьте.

 Так из Ганса, я стал Иваном и сменил свое имя, надев советскую форму, превратившись в русского солдата.

 Потом дали команду, мы расселись по машинам, часть пошли пешком…

 В общей сложности, на учения нас собралось сотни три, целый батальон. Полигон находился примерно в  километрах тридцати от того места, где мы были, то есть от передовой. Расположились мы в палатках, примерно по десять человек, спали на матрасах.

 В первый же день мы отрабатывали стрельбу по мишеням. Я конечно несколько волновался, но в итоге отстрелялся на отлично. Стали осматривать мишени.

 - Снайперы прямо у тебя бойцы! – похвалил Ваню Колесов.

 - Краузе, товарищ капитан.

 - Краузе?! Молодец!

 - Так точно, - ответил Ваня.

 - Стреляет тоже не промах.

 - Отличные стрелки, товарищ капитан!

 Колесов посмотрел на меня.

 - Рядовой Краузе, отличная боевая подготовка! Метко стреляете!

 - Спасибо. Меня так учили, - сказал я, немного смутившись.

 - Что ж? Посмотрим, как вы себя проявите в бою,- он оглядел меня снова с ног до головы,

 А вермахт лишился хорошего солдата! Было ваше – стало наше! Думаю, вы нам еще пригодитесь. Становитесь в строй.

 - Есть!

 Все ребята были высокими, и во взводе я был едва ли не самым маленьким, со своим ростом, сантиметров на семь десять ниже. Но что говорится – «мал да удал!»

 На второй день нас привели на место, где были вырыты траншеи, там мы должны были отрабатывать прием по метанию противотанковых гранат, пропуская танки через себя, так называемую «обкатку». Имитировали немецкие танки, русские Т-34. По команде, они начинали двигаться по направлению к траншеям, переезжали их, а затем мы бросали в них имитацию противотанковых гранат и бутылок с горючей смесью. Во время этого мы залегали на дно, и прижимались как можно плотнее к земле. Сначала было действительно страшно, нам казалось, что нас сейчас раздавят! Края траншеи осыпались, и нас слегка присыпало землей, но с каждым последующим разом этот страх проходил, и мы переставали бояться танков.

 Потом был марш-бросок на десять километров, с реально поставленной боевой задачей, где мы должны были вытеснить противника и занять важную высоту. Отрабатывалась также техника владения различными видами оружия и приемами рукопашного боя.

 Мне пришлось нелегко, я старался не отставать изо всех сил. Было тяжело, не хватало дыхания, я еще полностью  не восстановился после ранения. Хотя я и был тренирован, но за время, что лежал в санчасти потерял былую форму и сноровку. Мне приходилось снова все восстанавливать трудом и упорными тренировками.

 Через пять дней мы вернулись обратно. За время учений я успел сдружиться с русскими ребятами, да и они тоже ко мне попривыкли.

 - Слышишь, «волчонок»? А ты кем до войны был? – спросил Федя.

 Меня так назвали, наверное потому, что до этого я носил немецкую форму. Охота на немцев у разведчиков называлась охотой на «волков». Достать «языка»- значит добыть «волчью шкуру», а сесть в засаду, на жаргоне означало «поставить капкан».

 - Как понять кем?

 - Кем работал?

 - Я? Журналистом в газете.

 - Представитель прессы значит, интеллигенция?

 - Да.

 - И о чем же ты писал? Гитлеру, хвалебные оды? – спросил Александр Гузынин.

 Об этом меня уже спрашивала Катя.

 - Нет.

 - Тогда о чем же?

 - Обо всем. О знаменитостях, известных актерах, светских новости, сплетни, театральная критика… Политики я не касался. Вернее пытался писать, но мне быстро рот затыкали. Редактор не печатал скандальные статьи с критикой на Гитлера и немецкое руководство. У нас везде жесткая цензура, дышать нельзя от такой свободы слова. Приходилось заниматься переводами и другой ерундой…

 - И сколько же ты зарабатывал? – спросил Мелешников Ваня.

 - По разному. Иногда четыреста марок, не очень много, но мне хватало. Надо было ребенка кормить, покупать игрушки. Себе покупал одежду, обувь, даже оставалось немного.

 - И много ты накопил? – спросил Славик.

 - Нет, я копить не умею. У меня все уходит, утекает как вода. Я, как сказать?

 - Транжира?

 - Да, наверно. Я люблю гулять, как у вас говорят, на широкую ногу. Пиво, девочки… все такое. Правда, девочек у меня не было уже давно. Я даже почти забыл, когда это было.

 Ребята засмеялись.

 - Наших девочек, небось пробовал.

 Я немного замялся.

 - Ну…было несколько раз. Вообще нам запрещают спать с русскими девушками, у нас это не приветствуется. Я не заставлял, сами на шею вешались, а я не железный.

 - Ты что же, хочешь сказать, что наши бабы шалавы? Шлюхи продажные? Мы здесь воюем, кровь проливаем, а они нам рога наставляют с немецкими офицерами?! – явно завелся Михаил Логозинский.

 - Не обижайтесь, не все, - ответил мягко, стараясь разрядить обстановку. - Некоторые по морде давали, к таким я даже не лез. Мне нравится женщинам удовольствие доставлять, а если не хочет? Я сильно не обижаюсь, другую найду, а проститутки, шалавы, они везде есть, и в Германии тоже, везде одинаковы. Не надо из-за них… Думаете, вы не переспали бы, с какой ни будь хорошенькой фрау? Все беды от женщин!