Больного туже положили на операционный стол, доктор только успевал менять перчатки и снова начал операцию.

 - Катя, тампон! Зажим… - Девушка продолжала ассистировать доктору.

 Снаружи слышался грохот, бомбежка не прекращалась.  Несколько прорвавшихся танков, устремились вперед, бойцы пытали отбить атаку, бросая гранаты.

 Соколов до последнего продолжал операцию, пока жизнь раненного не была спасена.

 - Катя, иглу, - доктор сделал последний стежок, – Все, накладывай повязку. – Он снял маску, халат, перчатки, взял автомат и вышел из санчасти.

 Разведчики сидели в окопах, вдруг снова послышался гул самолетов. Бойцы подняли головы.

 - Наши. Ребята, наши!!!

 - Братцы наши!

 Заликовали все хором.

 - Ура!!!


 Это подоспели на помощь истребители 16-й воздушной армии, они отбили атаку немецких бомбардировщиков. Следом подоспели и советские бомбардировщики, обрушивая лавину бомб на немецкую технику,  в бой вступил советский танковый корпус, солдаты поднялись в атаку.

 Уже на закате дня, нарисовалась картина. На огромном поле, груда горящих немецких танков, куча разбитого металла, трупы немецких и русских солдат. Пока установилось затишье, бойцы собирали тела и укладывали в воронки от снарядов и бомб, стараясь захоронить своих погибших товарищей.


 Вечером же, на окраине поселка разведчики взяли в плен группу немцев из шести человек, которые прятались в сарае. Мы выследили их, разбили окно, метнули гранату, забежали в помещение. Несколько человек были убиты, трое ранены, шесть человек сдались. Доставили их в блиндаж. Вообще пленных и так было много, даже в первый день, часть из них были ранены, их собирали в одном месте, оказывали первую помощь, допрашивали и отправляли в тыл. Чтобы всех допросить задействовали всех переводчиков, которые знали немецкий язык. Лично у офицеров просто не хватало ни сил,  ни времени. Савинов допрашивал только офицеров, причем отдельно. Рядовых, сержантов, сошку рангом поменьше было поручено допрашивать нам. Делали это кратко. Устанавливали личность – Имя? Фамилия? Звание, номер части, подразделения, и записывали в тетрадь.

 - Вот, товарищ капитан, еще 6 человек взяли, прятались в сарае, на окраине поселка. – Сказал Мелешников.

 - Допросите их,- распорядился Колесов.

 Отвели их в землянку.

 - Ну что, знакомиться будем? – спросил я. – Меня зовут Иван. А вас?

 Те смотрели немного набычившись, и сразу никто не решался ответить.

 - Чего молчим?

 Один взглянул на меня немного подозрительно, видимо не ожидав услышать чистую немецкую речь.

 - Ребята, он наверное такой же Иван как я Сикстинская Мадонна! Дерьмо большевистское, – сказал с презрением.

 - Хлопцы, он меня дерьмом обозвал, - сказал я. – Дать ему в морду? - Послушай, если ты такой умный, что ты здесь делаешь? Ты и дальше своему Гитлеру, задницу лизать собираешься? Прошли вы? И не пройдете. Там ваши танки горят! Не помогут, дерьмо ваши «тигры». Если честно, и так было тяжко. Что творилось в этот момент в моей душе! Горечь оттого, что мне приходится убивать своих соотечественников и измены, мешалась с ужасным стыдом за свою страну и виной перед русским народом. Как мне было быть? Еще с моим обостренным чувством справедливости!

 - Что ты ему сказал? – спросил Алексей. – Я не все понял, хотя общий смысл уловил.

 - Это не важно. Зато он хорошо понял. Я сказал ему, что они не пройдут. Не помогут им «тигры», потому что смелости Красной Армии не занимать

 - Это верно. Правильно ты сказал, – ответил Мелешников. - Не переживай, ты же с нами и можешь рассчитывать на нашу поддержку.

 - Спасибо.- Я ответил горькой улыбкой. Ваня, который все понимал, не мог не видеть боли в моих глазах.

 Так закончился первый день битвы.



Глава 56


 Ночью нас отвели на второй эшелон, где мы вновь заняли оборону на укрепленном рубеже Степь - Подсоборовка.  Мы немного вздремнули, хотя вздремнули ли? Не смотря на то, что задень я очень устал, нервы были на пределе. Сон был не глубоким и поверхностным, слышно было каждое движение, каждый шорох. После такого сумасшедшего дня, наступившее затишье казалось неестественным.  Едва рассвело, утром все началось снова. К восьми часам, после предварительной бомбардировки авиацией немцы снова перешли в наступление. По танкам открыла огонь батарея «катюш», не далеко от нас стояла пушка и боевой расчет. Лупили они, так здорово, что аж дрожь брала! Грохот стоял такой, что лопались перепонки.

 - Это что, «катюши»? – спросил я товарищей.

 - «Катюши», «катюши»! – улыбнулись бойцы.- Они самые!

 - Да ну? Правда?

 - Ты что сомневаешься?! – они засмеялись.


 Так вот они какие, эти «катюши»! Сила у них убойная, не зря их немцы боялись как смерти, легенды о них ходили! После обстрела на месте людей, только угли обгоревшие  оставались, изуродованные страшно. Картина была просто жуткой, особенно когда первый раз пришлось с этим столкнуться и побывать на месте обстрела.

 После того как отбомбила немецкая авиация, снова налетели советские истребители и бомбардировщики, обрушиваясь на немецкие танки. Советские танки выдвинулись вперед, вслед за ними поднималась пехота, устремляясь в атаку.

 Колесов поднял подразделение.

 - Ребята, за Родину, в атаку, вперед!


 Бойцы поднимались с окопов с криком «Ура!» Я тоже устремился следом за ними. Дорвались до немецких окопов, кинулись в траншеи, завязалась схватка, перешедшая в штыковой и рукопашный бой. На меня накинулись со всей яростью, с перекошенным от злости лицом, сзади перекинули автомат через шею, пытаясь задушить, так что каска с моей головы слетела. Выручили товарищи, ударили прикладом по голове!  Несколько были из них ранены, но не погиб никто! В итоге траншея была занята.

 К вечеру русскими, вновь была отбита Соборовка. И снова огромное количество погибших, куча разбитой техники и груды искореженного металла.


 Бойцы Красной Армии сражались самоотверженно. На второй день боев немцы потеряли  убитыми и раненными еще больше, до 25 тысяч солдат и офицеров, около 200 танков, 200 самолетов… Картина была впечатляющей, мне оставалось только удивляться мужеству и героизму советских солдат. Путь к Курску через Ольховатку для немецкого вермахта оказался непреодолим.


 7 июля Гитлеровское командование сменило направление главного удара, обрушив все свои силы на Поныри. Атаки на Ольховатском направлении хотя и продолжались, но постепенно слабели. Мы наконец получили небольшую передышку.

 Устали мы страшно, подкашивались ноги. За все это время, нам толком не удавалось даже как следует перекусить. Есть хотелось как волку!

 К обеду подвезли походную кухню, нас впервые как следует накормили, за эти два дня. Даже пшенная каша, казалась особенно вкусной. Прислонившись к плечу одного из товарищей, я задремал. В этот день мы в бой не вступали, это сделали свежие силы, подоспевшие на подкрепление. А вот бомбежки не прекращались, услышав, гул самолетов я снова проснулся, едва прикорнув.


 - Черт, ни минуты покоя!



Глава 57


 8 июля.

 Едва рассвело, немецкие войска, не добившись крупных успехов под Понырями, снова перешли в наступление на Ольховатском направлении. На советские окопы снова двинулись немецкие танки, бронетехника, а за ними пехота. Не смотря на огромные потери, немцы продолжали упорно рваться вперед.


 По танкам открыла огонь артиллерия, а также пулеметы и минометы. Первая атака бы успешно отражена первой линией обороны. К 12 часам дня, часть немецких танков, обойдя советские укрепления с левого фланга, все же прорвались к населенному пункту, где находился новый командный пункт.

 День был в разгаре, когда подразделение разведчиков в составе своего батальона находились в окопах и наблюдали,  как издали показались немецкие танки.


 - Танки! Слева! - послышалось в рядах.

 - Сколько?

 - Четыре… Пять… Восемь танков! За ними пехота. Обошли наши позиции, пытаются прорваться к командному пункту. Ребята, готовься! – сказал Мелешников. - Андрей, доложи командиру…

 Нам дали команду приготовиться к бою. Подбежал Колесов, взял в руки оптику.

 - Штук десять. Ну, держитесь ребята!

 Оказалось их много больше, точно я не мог подсчитать. Танки двигались к траншеям, стреляя на ходу. Бойцы достали противотанковые гранаты.

 - Пропускай их через себя, - отдал команду Мелешников, – пехоту главное отсекай!

 Танки подошли совсем близко. Несколько солдат выползли из окопов, метнули гранаты.

 - Есть! Попал! – крикнул Коля Семенов.

 - Молодец! – похвалил его Федя.


 Танк загорелся, тот скатился обратно в траншею. Следом подбили второй.

 Глядя на проявленную товарищами отвагу и героизм, я неожиданно оживился. Ну, как же так! Я что получается трус? Неужели я не могу? Если я не сделаю этого, то наверное сгорю со стыда. Нет, не мог я такого себе позволить! Не мог я позориться, казаться хуже других!


 - Этот мой! Я сейчас!- я выполз из окопа со связкой гранат и стал поджидать. Только бы попасть! Я знал, где у танков слабое место. На меня шел средний немецкий танк, лязгая гусеницами. Я метнул, раздался взрыв и он загорелся,  встал на месте и замер как вкопанный! Вот это да! Меня охватил восторг, неужели?!

 - Ура! Попал!- послышались крики.

 Ползком я скатился в траншею.

 - Есть! Молодец!- обрадовались товарищи. И это был не последний, после было еще два танка, которые я успел уничтожить.


 Мы подбили несколько танков, одновременно ведя огонь из автоматов по пехоте, но впереди их была еще целая куча, и они продолжали идти, ребята  тоже пытались их подбить. Один из них  загорелся и также встал на месте, лязгнув гусеницами, другой все еще шел, продолжая двигаться прямо на нас - это был «тигр». Повернув свою башню, он выстрелил… Его снаряд разорвался позади окопа, взметнув на воздух комья земли и столп пыли. Несколько солдат были ранены осколками, часть немецких танков продолжали упорно идти пытаясь прорвать оборону, за ними пехота.


 Жара стояла ужасная, и я пытался отстреливаться  сидя в окопе из автомата. Был в каске и пот стекал по лицу, в какую-то секунду смахнул и вытер его рукой. Мне ужасно хотелось пить, пересохли губы, я посмотрел на фляжку, пытаясь улучить момент, чтобы хотя бы глотнуть воды. Как назло часть немецкой пехоты подошла слишком близко и мне уже ничего не оставалось, как продолжать отстреливаться и вести огонь до последнего. Рядом раздался свист и шальная пуля, отскочившая рикошетом от какой-то железяки,  попала мне в живот. Я почувствовал, как что-то потекло по рубашке, увидел кровь, схватился рукой за бок. После ощутил лёгкое головокружение, пошатнулся и упал на дно окопа, медленно опустившись. Тут же почувствовал боль и жжение в области раны, которые нарастали. Резко участился пульс, забилось сердце, в глазах помутилось...


 Не слышно стрельбы, смолкла внезапно автоматная очередь.

 - Ваня, давай же! Уснул ты что ли?! – крикнул кто-то из товарищей, но увидел, что тот лежит на краю траншеи лицом вниз, держа в руках автомат. Тут же подбежал находившийся рядом Мелешников, он повернул тело Краузе лицом. В тот момент я открыл глаза и увидел его перед собой.


 - Санитара сюда! Здесь раненный! Держись... - я услышал  обращение ко мне.


 Мелешников занял моё место и продолжил стрелять. Мне становилось всё хуже. Я был ещё жив - видел, слышал что происходит, глаза мои были открыты, отчаянно зажимал рану рукой, а кровь все шла и шла, сочилась из раны заливая мою гимнастерку...Весь левый бок был в крови. Ваня снова обратился ко мне:


 - Сейчас потерпи… Ваня! – крикнул Мелешников, метнулся ко мне и стал меня тормошить. – Сейчас, подожди ещё немного…Терпи, терпи… Ну скажи что-нибудь! Ты что, помирать, что ли вздумал?


 Я пытался ему ответить, но не мог. От острой, массивной кровопотери резко упало давление.


 - Не вздумай! Слышишь? Не надо! Не смей! – орал Мелешников.


 Собрав последние силы, я успел ещё сказать, едва шевеля губами и теряя сознание:« Ваня…прости меня…а-а...» - это были мои последние слова. Последний вздох сорвался с моих губ, а с ним и душа взметнулася вверх покинув бренное тело... Только глаза, серо-голубые, окаймленные темными, длинными, ресницами, неподвижно застыли, глядя в бездонное синее небо.